Новая жизнь 8 - Виталий Хонихоев
— Тихо! — рычит следователь Макото и хлопает ладонью по столику с лекарствами. Дверь в палату приоткрывается и туда заглядывает обеспокоенная физиономия полицейского, который стоит в коридоре. Он находит глазами меня, следователя, кивает, успокаивается и притворяет за собой дверь.
— Я здесь задаю вопросы! — повышает голос она: — ты что себе позволяешь?! Молчать! Когда ты вместе со своей подружкой приехал на заброшенную рыбную фабрику — что ты увидел? А? Чего молчишь?!
— Осмелюсь доложить — не без удовольствия использую эту бессмертную формулу: — но госпожа следователь сама сказала мне чтобы я молчал. Ежели вы хотите, чтобы я молчал — так я буду молчать, пусть даже черти меня пытать стали бы. Но если вы хотите, чтобы я говорил — так я вам скажу. Потому что я не такой человек, чтобы госпоже следователю неприятности доставлять, упаси бог. Мое дело маленькое, я что видел — то и расскажу, от начала и до конца, но разу вы мне сказали молчать — так я буду молчать. Мне что, больше всех надо? Нет, я законопослушный гражданин, пусть даже у меня в школе одни «удовлетворительно», но я стараюсь. Потому что долг каждого гражданина перед Императором и страной Ямато — быть законопослушным и следовать указаниям представителей власти. Вот, например, вы, госпожа следователь — вы же представитель власти, и я вас слушаюсь. Сказали — молчи, Кента-кун, так я и молчу. Я ж не революционер какой, смуту поднимать или там конституционную монархию свергать, я за Императора и отечество, за родную Фудзияму и цветущую сакуру… потому как нет страны где человеку лучше живется и все эти континентальные агрессоры и …
— Заткнись! Заткнись! Заткнись! — багровеет госпожа следователь и глазами судорожно ищет, чем бы меня приложить покрепче. Все-таки какая радость быть несовершеннолетним… а еще тут у правоохранительных органов пыток не практикуют… по крайней мере об этом неизвестно. Да, тюрьмы тут не сахар, но на этапе следствия за «выбиванием» показаний японские следственные органы пока широкой общественностью не замечены. И хотя я бы все равно вел себя так же и в другой стране… но отсутствие «слоника» или там «телефонной книги» радует.
— Конечно — я послушно замолкаю и начинаю «есть» следователя глазами. Она вздыхает и потирает лоб. Отпивает из забытого было бумажного стаканчика с осьминогом. Еще раз вздыхает. С явным усилием — берет себя в руки.
— Такахаси-кун — говорит она ровным голосом. Слишком ровным, как по мне. Все-таки скилл владения собой в любых ситуациях у госпожи следователя прокачан, а ну как иначе. Столичная штучка, к нам в провинцию отправлена, понять можно. Повеселились мы ночью в городе, и мы с девчонками (Бьянка со своим пулеметом, Сора-тян со своим «Мурамасой», все промелькнули перед нами, все побывали тут), тут и ребятки Кумы, которые что-то между собой очень сильно не поделили, и конечно же гости вечера, зилоты Истины, куда без них. Хорошо встретили столичных гостей, от души повеселились… кстати, один из этих сволочей мне ноготь на пальце вырвал, скотина такая… хорошо, что мертвый уже. Вот повезло ему, что я Темного уже выпускал и он изволил притомится… тоже скотина добрая. Прямо вот сейчас у меня палец забинтован и чешется там невыносимо, новый ноготь вырастает, но все равно досадно. Не потерял бы я сознание, фиг бы они меня в такое положение поставили, чтобы ногти выдирать. Я бы им сам … повыдирал.
— Да, Макото-сан? — отзываюсь на свое имя я. Невежливо промолчать, когда тебя целый столичный следователь по особо важным дела (я умею бейджики читать!) Макото Сираи из Главного Полицейского Управления Токио спрашивает.
— Такахаси-кун, ты возможно не понимаешь всей тяжести и серьезности ситуации — говорит госпожа следователь: — да, ты всего лишь свидетель, но отказ от дачи показаний или препятствование деятельности следственных органов могут повлечь серьезные последствия для твоей учебы, грядущей карьеры и кредитной истории. Мы не можем привлечь тебя к уголовной ответственности за это, но в состоянии оформить административный привод и обязать к беседам с психологом полицейского управления. А это, в свою очередь вызовет вопросы у твоих преподавателей… где ты там сейчас учишься? Акуадемия Белого Феникса, довольно престижное заведение… тебя могут и выставить за дверь. Ты этого добиваешься?
— Ээ… нет. Конечно нет! — отвечаю я, ликуя в душе. Что это значит? А это значит довольно многое… например то, что я не нахожусь в статусе подозреваемого и госпожа следователь просто меня поддела, забавляясь. Это в свою очередь означает что скорее всего я в таком статусе и останусь, если ошибок не буду совершать… потому что я тут уже вторые сутки, а за такое время все доказательства что на месте были — гильзы, оружие, трупы и прочее — уже было собрано и классифицировано по категориям… и еще это значит что у следствия уже есть рабочая версия того, что случилось и в этой версии нет места фантазиям вроде «школьника-убийцы». И слава богу. С другой стороны, мне бы сказали — я бы не поверил сам. Чудес в жизни не бывает и даже если школьник у вас случился очень кровожадным… он может быть маньяком, слов нет, но он не может быть профессионалом. Хладнокровным. Спокойным. Потому что все, что отличает салагу от ветерана — это опыт. Которого у школьника нет по умолчанию. А маньяков найти — дело недолгое, меня вот одни нестабильные личности окружают… дай им волю…
— Ну вот и хорошо — говорит Макото-сан и открывает свою папочку: — давай с начала… что ты увидел, когда вместе со своей подружкой прибыл на заброшенную фабрику?
— Я… не все помню — признаюсь я: — но когда я открыл глаза — у меня
