Даже сквозь время я верну тебя, любимый - Татьяна Михаль
Я навсегда запомню, как он любил меня, каждое мгновение, что мы были вместе…
Я буду помнить Вадима, пока сама жива.
* * *
Новый год приближался со скоростью света. Предпраздничная суета охватила весь мир. А старый год также стремительно уходил… наверное тоже на тот свет.
Дни этой бестолковой суеты сует, словно раненые птицы, разбивались о стёкла домов, разукрашенных в дешёвую китайскую мишуру и мигающие огни.
Вадим любил украшать дом на Новый год. Любил живую ель. Чтоб праздник был живым, пахучим…
Любил, когда стол ломился от «вредных», но вкусных блюд, чтоб дом был полон смеха друзей и близких, звоном бокалов, чтобы громко играла весёлая музыка, в воздухе витал дух праздника и счастья…
И я вдруг отчётливо понимаю, что не могу позволить себе такого, как предать его любимые привычки и желания.
В последние дни перед праздником несусь в супермаркеты за продуктами, на рынке выбираю ёлку из тех, что остались. Ищу самую пушистую, но встречаются только облезлые и кривые…
На глаза набегают слёзы. Вадим знал толк в елях, а я ни черта не понимаю. Покупаю невысокую, но пушистую пихточку у бородатого деда. Он пакует её в сетку и грузит в мой автомобиль.
А я мысленно обращаюсь к Вадиму и спрашиваю его, нравится ли ему новогоднее деревце?
Друзья давно перестали разбивать мой телефон своими звонками. Я не хотела слышать их соболезнования и слова поддержки. Они вызывали во мне лишь слёзы. И видеть я никого не хотела. Даже своих родителей и родителей Вадима. Мне надоело слышать от мамы, чтобы я прекратила ездить на могилу к Вадиму каждый божий день. А я не могу не ездить. Мне кажется, что когда я рядом, то ему становится теплее. Он лежит там один в вымерзшей земле…
Мне ещё было слишком больно. Одиночество стало для меня своеобразным спасением. Мне нужно было быть ОДНОЙ. Я так чувствовала. И Новый год я буду справлять одна…
Вру.
Со мной Новый год встречать будет Бо, лабрадор с красивой шерстью светло-кремового цвета, которого Вадим подобрал брошенным щенком и любил его не меньше меня.
Бо также тосковал по любимому хозяину и другу. Он также лежал на кровати на его месте и иногда скулил, доводя меня до истерики, вызывая ливень слёз.
И сейчас, в полном одиночестве, тащу сама на себе смолянистую пихту в квартиру, перемазав в смоле все пальцы. Киваю на приветствие своим соседям и довольно грубо отказываюсь от помощи донести мою пихту.
Я сама всё сделаю, не нужна мне ничья помощь.
Именно злость помогает мне жить дальше. Когда я злюсь, то я хоть как-то живу. Но я понимаю, что так нельзя. Нельзя держать в себе эту лютую ненависть к убийце моего мужа, но мне кажется, что я никогда не смогу его простить. Нельзя ненавидеть врачей, что не спасли Вадима. Нельзя ненавидеть счастливых людей, у которых всё в семье хорошо, а самое главное, все живы и здоровы. Нельзя. Но я их всех ненавижу. Мне кажется, они все недостойны быть счастливыми. Я ненавижу весь мир, который мне кажется враждебным и настроенным против меня, потому что посмел отобрать у меня любимого мужа.
Я прекрасно понимаю, что не права, но ничего не могу с собой поделать.
* * *
Оставался один день до Нового года.
Я долго смотрела на платье, которое мне привёз из итальянской командировки Вадим. Я его ни разу не надевала. Платье было строгое, но роскошное. Оно идеально село по моей фигуре, оголяя только спину и закрывая всё спереди. Чёрный бархат приятно переливался на свету, контрастируя с моими белоснежными локонами волос.
К платью идеально подойдёт бриллиантовое колье – подарок Вадима на нашу годовщину.
Я смотрю на себя в зеркало и вижу красивую женщину. Но она словно кукла, красивая снаружи и абсолютно пуста и безжизненна внутри. Мои глаза больше не горели огнём жизни и страсти. Вокруг рта пролегли глубокие морщинки скорби. Я всё ещё была красива, но я как будто умерла.
Бо подходит ко мне, подставляя лобастую голову под руку. Я треплю его жёсткую шерсть, и криво улыбаюсь.
– Ты уже придумал, какое желание загадаешь на Новый год? – задаю вопрос собаке и тут же горько смеюсь.
Сняла с себя платье и аккуратно повесила его обратно в шкаф.
Продолжаю готовиться к празднику.
Делаю салаты – те, что любил Вадим, пеку коржи для торта. Украшаю дом. И мысленно разговариваю с мужем.
Но на душе так и не становится легче.
А ночью хуже всего.
Бо ложится рядом, поскуливая, я его обнимаю, и нас уносит в тревожный, полубезумный сон.
Но вскоре я просыпаюсь. Мне будто слышатся знакомые шаги…
Я подскакиваю с кровати и бегу по квартире, включая везде свет и ищу ЕГО…
Но никого нет.
Чувствую, как немеют руки от тоски и ресницами больно хлопать слезами. Снова плачу и кричу в пустоту. Ненавижу эту разрывающую душу боль!
Мне кажется, что с каждым днём и тем более, накануне Нового года, я схожу с ума, потому что не верю, что Вадим ТАМ. Я не могу без него жить и не хочу учить жить…
– Не оставляй меня одну! – кричу в пустоту когда-то счастливого дома.
Но ответа нет.
Я понимаю, что день за днём я иду ко дну, и я до безумия хочу его вернуть!
* * *
Новый год.
Накрыт праздничный стол, наряжена пахучая ель, по телевизору весь день показывают новогодние фильмы и передачи.
Я на автомате надеваю платье, украшения, делаю укладку и наношу макияж.
Обуваю туфли на каблуке и сажусь за стол. Наполняю бокал шампанским. Игривые пузырьки тут же спешат на поверхность.
Осталось полчаса до Нового года. По традиции нужно проводить Старый год. Но если я его провожу, то с ним окончательно уйдёт и Вадим…
Я смотрю на его пустующее место за столом и чувствую влагу на своём лице. Утираю ладонью слёзы и вижу на руках чёрные следы туши. Ну вот, испортила праздничный макияж своими слезами.
Вдруг, слышу грохот за окном и вздрагиваю.
Пускают салют, люди радуются, ждут начало праздника, ждут Новый год и думают, что смогут начать жизнь с чистого листа, загадывают желания и верят, что они сбудутся.
Меня одолевает страшная злость и гнев. А я ведь не смогу жить по-другому! Не смогу и просто не
