Король арены 3 (СИ) - Сергей Александрович Богдашов
И мешочки, и бювар, а именно так обозвал мой переводчик кожаную папку с ручками, я приобрёл только сегодня. Отчего-то втемяшилось в голову, что товар надо подавать лицом и его упаковка лишь оттенит уникальность товара. Заодно и папку прикупил. Так, кроме документов, лежат листы качественной бумаги для составления договора и штук пять огромных листов — промокашек. Местные чернила сохнут долго, так что лишними они точно не будут.
— Браво! Вы неплохо подготовились. Осталось только выяснить, так ли хороши ваши монеты.
— Судя по тем гравюрам, что я видел в справочнике, они не хуже, а заметно лучше уже известных вам образцов, — пожал я плечами, расстилая на столе лист из промокашки, на который показательно трепетно выложил свои обрубыши, старательно не задевая их голыми руками, а пользуя замшу мешочков вместо перчаток.
Нумизматы — они такие нумизматы. Попробуй при ком-то из них ухватить уникальную монету пальцами, и её цена сразу упадёт чуть ли не вдвое.
Нет. Вовсе не потому, что монета при этом резко потеряла свою ценность. Дело в другом.
Монеты, как и некоторые картины, имеют свой узкий круг ценителей, в который далеко не каждого и не вдруг пустят. Среди нумизматов хватать монеты пальцами такой же моветон, как высморкаться в край скатерти на званом вечере аристократа. Это, как плевок в душу. Своим ты уже никогда не будешь. Со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами.
— Хм, — дыхнул в мою сторону адмирал свирепым запахом крепких спиртных напитков, сопровождаемых довольно острой закуской, — Весьма впечатляюще… И, что, документы у вас официальные?
— Самые, что ни на есть правильные, — кивнул я в ответ, — И даже с магическими печатями.
— Чистая правда. Не врёт, — исключительным усилием воли навёл резкость во взгляде лэр Фливери, посмотрев на свои артефакты.
— Я и сам это знаю, — отмахнулся Оссандж от непрошенной помощи, скорее всего, имея при себе что-то не менее эффективное и не раз проверенное, — И что ты за них хочешь?
Видимо абсолютно случайно у лэра оказалась при себе часовая лупа, которую он засунул в глаз, и сейчас сопя, изучал обрубыши.
— У нас с вами перед глазами пока всего лишь один пример — ненаследуемое лэрство, цена которому — двадцать пять тысяч золотом, — скромно оповестил я адмирала, дождавшись, когда он вернёт своё седалище на кресло, о знании реалий, — Именно только стоили те монеты, что в музее.
— Надеюсь, ты понимаешь, что это вовсе не твой случай. Тогда связалось слишком много случайностей и короне проще было заплатить титулом, чем деньгами. Понятно? — этак привычно рявкнул лэр Оссандж.
В ответ я смотрел ему в глаза не больше секунды, и лишь потом начал свой спектакль.
— Прошу меня извинить, лэр дер Оссандж, за то, что я отнял у вас время. Вы абсолютно правы. Мне проще найти купца, желающего получить титул в дар, который заплатит мне настоящую цену, — не уставал я кланяться, собирая всё принесённое, — Разрешите удалиться?
— Стоять! — прорычал адмирал негромко, но так убедительно, что даже в жопу пьяный лэр Фливери сделал попытку выползти из своего кресла и встать по стойке "смирно".
— Стою, — абсолютно спокойно уведомил я слегка разбушевавшегося нумизмата, пряча мешочки с обрубышами во внутренний карман и пристроив бювар себе подмышку.
— Ни один из серьёзных нумизматов тебе полной стоимости никогда не заплатит, — высказал мне бывший адмирал ту истину, в которой я и без него не сомневался.
— Благодарю вас, — изобразил я самый почтительный поклон, на который был способен, — Теперь я понял, что мне нужно найти не нумизмата, а богатого и честолюбивого купца. Уж он точно, ради дарованного титула, за ценой не постоит.
— Вовсе не факт, что ему даруют титул, — довольно убедительно хмыкнул адмирал.
— Нужно будет предупредить покупателя, чтобы сначала с музеем вопрос решил, — на полном серьёзе кивнул я в ответ, принимая его слова, как руководство к действию.
— Я могу заплатить пять тысяч золотых, — нехотя промолвил лэр дер Оссандж.
— А остальные двадцать чем планируете отдать? — поинтересовался я с самым невинным видом.
Судя по взгляду лэра на свой стиснутый кулак, моя предположения насчёт возможной доплаты сошлись с сокровенным желанием адмирала.
— Десять тысяч, — двумя пальцами залез лэр Оссандж под воротник, отчего вдруг показавшийся ему тесным.
— Двадцать три тысячи тоже неплохая цена, о которой я мог бы задуматься, — с туповатым видом закатил я глаза в потолок.
— Хрен с тобой, пятнадцать! И я больше не торгуюсь! — прохрипел адмирал.
— Вы сорвали эти слова с моих губ! — произнёс я обвиняющим тоном, — Только я хотел назвать двадцать тысяч, и то, исключительно из уважения к вам и вашему статусу нумизмата, который без сомнения в разы поднимется после нашей сделки. Но раз уж так получилось, то нам стоит поискать золотую середину. Такую, чтобы ни вам, ни мне. Пятнадцать и двадцать. Предлагаю сойтись на семнадцати с половиной тысячах. Тогда ни мне, ни вам не будет обидно.
— Чтоб тебя морские дьяволы с потрохами в бездне сожрали! Согласен, — вытер аристократ пот со лба.
— Тогда до встречи в банке. Завтра утром, сразу после поединка, я вас извещу о том, что освободился.
— Ну уж нет. На твой поединок я сам хочу полюбоваться. Надеюсь, твою наглую рожу там хорошенько начистят.
— Тогда в девять утра на Большой Арене у вас будет возможность проиграть немного денег на ставках, если вы рискнёте поставить против меня, — подарил я аристократу самую обаятельную улыбку из тех, которые сумел изобразить.
Наш торг мне тоже не так просто дался. Чую, что мышцы лица чуть ли не сводит.
Если кто-то считает, что я не волновался, проводя свою самую крупную сделку в этом мире, то зря.
Ещё как волновался. Рубашку точно менять придётся. Успел взмокнуть, лицедействуя и тщательно манипулируя ценами и словами. Особенно у меня концовка много нервов отняла, чересчур волнующая вышла. Надо признаться, я ва-банк пошёл, и в какой-то момент всё наше с Федром будущее на волоске висело. Но сумел найти нужные слова и вывернулся,
