Вестник в старом мире - Revan

На шум потянулись другие казаки. Свежая боль внезапных утрат мешала спокойно спать. Каждый вернувшийся был чьим-то другом, братом или сватом. В этот раз после крепкой драки вернулся только один. Даже на это не рассчитывали.

— Батюшка! — в ноги Вадиму бросился мужчина в сединах. Немолодой Ефим обнял вернувшегося за колени и не отпускал.

— Встань, — спокойно, но четко сказал Вадим и поднял денщика за плечо, — Воды, умыться.

Ефим посмотрел на грязную форму, заляпанную кровью, пыльное лицо и уставшие глаза.

— Сейчас, вашблагородь, сейчас, — он схватил котелок и кивая бросился к ручейку.

Казаки улыбались, подходили к подпоручику, похлопывая его по спине и плечам. После года совместного похода все друг друга знали. Вадим не отвечал, только кивал.

— Здорово они тебя, — Марченко решил разрядить затянувшуюся паузу и указал на окровавленный мундир, — подожди, сейчас перевяжем.

— Не нужно, не моя, — Вадим выдавил улыбку, приобретшую зловещий оттенок в свете пляшущего костра.

— Водичка, вашблагородь, — Ефим подбежал, запыхавшись с полным котелком воды.

— Пошли, умоюсь, добро пристроем, — Вадим взял денщика за плечо и повёл в сторону, — Ночь выдалась длинной, и мне бы отдохнуть.

— Конечно, конечно, — Ефим поливал холодной родниковой водой, — Все устроим, все. Мы так перепугались, что весточку в Оренбург успели отправить, и что вы пали, и что нас побили.

— Ладно, теперь уже посыльного не догнать, — Вадим только рукой махнул на поспешность атамана.

Утром, ещё до зори, казачий отряд собрался в дорогу. С посыльным пришла весть, что генерал губернатор Перовский сворачивает поход. Первым ехал Марченко на вороном жеребце. После последней драки в его седле появилась дырка от злосчастной пули, которая только чудом не попала в артерию на бедре. Потом ехали казаки, и замыкал отряд подпоручик с денщиком. Вадим в рубахе и брюках ехал на коне Ефима. Жеребец пыхтел от натуги, но держался. Сам же Ефим оседлал одну из трофейных лошадок.

Через неделю пути перед отрядом пошли первые деревеньки, и вскоре показался Оренбург. Город-крепость на берегу реки. Знаменитый противостоянием с Емельяшкой Пугачевым и статусом ссыльной губернии.

— Ефим, продай лошадей и получи зарплату, а я поеду домой, — горло Вадима больше не хрипело.

— Конечно, ваш благородь, только можно спросить?

Вадим кивнул. Они проезжали рядом с внешним посадом из одноэтажных домов.

— Я ведь честно, честно хотел броситься спасать вас, как увидел, что стреляют. Думал, что потерял. Не ел, не спал, — в голосе старика пробилась горечь.

— Знаю, видел и не виню, — сухо сказал подпоручик.

— И на атамана не сердитесь, коли бог вас спас, то не держите зла на нас грешных.

— Не переживай, как будешь зарплату получать, так скажи Марченко, что я не сержусь. Все, мне ехать нужно, — Вадим остановил трофейную кобылу Ефима, выбрал себе шашку посолиднее из вещей и хлестнул жеребца. Он несся по шумным улицам в сторону северной дороги.

Ефим перекрестил его в спину и поехал дальше.

Глава 1

Прошли те времена, когда город подвергался штурму и осадам, давно никто не сжигал здесь посад. Богатые люди селились в пригороде, строя роскошные дома подальше от суеты. Вот и Вадим выехал на большую дорогу к крепкой усадьбе с яблочным садом. Слуги выбежали встречать гостя, но, распознав всадника, подняли шум.

На крыльцо дома вышел молодой темноволосый парень с впалыми щеками. Он перегородил дорогу Вадиму.

— Нам сказали, что тебя убили.

— Слухи о моей смерти преувеличены, Брат, — сказал Вадим и оглядел его, как если бы увидел в первый раз и пробовал звучание имени на вкус, — Сергей.

— Отец занят, и ты ещё в таком виде, — Сергей указал на распахнутый синий казачий мундир. На нем ещё оставались плохо выстиранные пятна крови.

— Стерпит, — шагнул Вадим на крыльцо, ступеньки надрывно заскрипели.

Сергей протянулся захлопнуть дверь, но получил звонкий шлёпок по руке, и отступил.

Беркутов Борис Владимирович сидел за огромным дубовым столом. Широкий во лбу и плечах отец из-под бровей смотрел на ворвавшегося к нему сына. Потомственный дворянин, выходец из казаков, оставивший традиции ради женитьбы.

— Что, наигрался в своих солдатиков?

Вадим выпрямился.

— Молчишь? — Борис Владимирович достал из ящика стола пачку бумаг, — Здесь, документы для твоих похорон.

— Без тела?

— А здесь, — не обращая внимание на сына, Борис Владимирович достал другие бумаги,— Здесь контракт на найм отряда, чтобы найти тело или выкупить тебя.

Он встал и прошёл к комоду. Скрипнула деревянная дверь. Отец дрожащими руками достал графин с рябиновой настойкой. Бокал выпал из ослабевшей ладони, но не разбился, покатившись по ковру к сапогу Вадима. Вадим нагнулся и подал отцу бокал.

— Что у тебя с глазами?

— Головой ударился.

— Уходи.

Вадим закрыл дверь в кабинет и замер. В коридоре дул прохладный ветер из открытого окна с видом на цветущий сад. Пахло зеленью и яблоками. Вадим глубоко вдохнул и потрогал лицо.

— Ещё не зажило, — он говорил с комом в горле. Одеревеневшие мышцы не реагировали на эмоции.

У крыльца зашумели слуги, в поместье пришли гости. Вадим вышел к прохожей застав там денщика Ефима в компании двух молодых подпоручиков. Красный от жары как вареный рак — Максим Петрович Горшков и бледный утонченный Василий Германович Ярмак.

— Максим Петрович, плесните мне святой водой в глаза, я вижу призрака! — воскликнул Василий и обнял ошалевшего Вадима, — какой твердый призрак, почти как живой.

— Ага, только болтливый выше меры, — Максим Петрович скинул пыльные сапоги и подошёл, чмокнув друга в щеку, — Мы, право слово, обрадовались, когда увидели твоего Ефима. В доме уважаемой Аннет нас уже ждут.

Более пышный Максим протер толстую шею промокшим от пота платком.

— Ты же простишь нам эту смелость? Если поедем сейчас, то застанем всех ещё трезвыми.

— Так ещё же обед, — Вадим выдавил из себя поднятую бровь.

— Когда нам это мешало? — Василий схватил Вадима под руку и потащил к дверям.

— Я совсем не накрашен, — пошутил