Injectio платины 2 (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна

— Господин! — прервал его воспоминания донёсшийся из-за тонкой перегородки голос.

— Кто там ещё? — недовольно проворчал начальник.

— Это я — Седжи, — отозвался собеседник. — Свежие угли принёс.

— Ну так заходи! — буркнул Сабуро, тут же попеняв. — Почему так долго?

— Простите, господин, — низенький, кривоногий стражник, одетый в подпоясанную грязным белым кушаком чёрную куртку и такие же штаны, держал рукой, одетой в кожаную варежку, небольшой медный котелок. — Спешили как могли. Костёр почти прогорел, пришлось жечь по новой.

— Не уследили, бездельники, — продолжал брюзжать чиновник, глядя, как Седжи, откинув крышку жаровни, сноровисто высыпает внутрь ярко-алые угли.

Согрев ладони, Сабуро взял кисть, обмакнул её в тушечницу и, на миг задумавшись, вывел первую букву письма, которое намеревался отправить губернатору провинции.

Требовалось подробно доложить о составлении списка умерших дворян, об ущербе, нанесённом уезду эпидемией, о том, сколько риса военные забрали из государственного хранилища, сколько освободилось у землевладельцев наделов, а главное — сколько податей будет недополучено казной Сына неба по причине смерти налогоплательщиков. Пусть господин Хосино Нобуро войдёт в положение своего ничтожного слуги и не требует от него невозможного.

Как и всякий чиновник более-менее высокого ранга, Сабуро знал, что центральные провинции страдают от перенаселения, и едва там узнают, что духи стужи победили демонов петсоры, как толпы переселенцев устремятся на освободившиеся земли и вскоре каждое поле в его уезде вновь обретёт своего усердного работника.

А пока нужно составить послание так, чтобы, не опускаясь до вульгарной лжи, предоставить губернатору дополнительный повод для обращения за помощью к Сыну неба.

Проведя всю жизнь на государственной службе, он имел представление о том, как всё устроено в Благословенной империи. Какую-то часть помощи обязательно присвоят высшие чиновники двора. Но царствующий ныне государь Шиото, да продлится его жизнь десять тысяч раз по десять тысяч лет, крепко держит знать в железном кулаке, не позволяя им жрать больше, чем вмещает желудок, поэтому есть надежда, что значительная часть помощи всё же дойдёт до пострадавших провинций.

А уж он, как начальник уезда, сумеет употребить эти средства на пользу подданных Сына неба, считая себя вернейшим из них.

Сабуро не считал себя выдающимся каллиграфом, но, рассматривая ровные ряды тщательно выписанных букв, не смог удержаться от довольной улыбки.

Как правило, подобной работой занимается секретарь, но послание губернатору чиновник решил написать собственноручно. Не то чтобы он сомневался в скромности и преданности господина Ивасако, но всё же некоторые подробности отношений начальника с вышестоящим руководством подчинённым лучше не знать.

Откинувшись на низенькую спинку кресла, Сабуро отвязал от пояса именную серебряную печать и, обмакнув её в крошечный флакончик с красящим составом, поставил в левом нижнем углу красный оттиск, состоявший из причудливо переплетённых букв его имени и фамилии.

Печать с родовым гербом государственным служащим разрешалось использовать только при личной переписке.

Давая чернилам просохнуть, он вновь протянул руки к жаровне, с удовольствием ощущая исходившее от покрытой узорами бронзы благодатное тепло.

За тонкой дверью послышался негромкий шум, сменившийся вкрадчивым стуком.

— Кто там? — лениво поинтересовался чиновник.

— Это я, господин, Мичи Гу, — отозвался взволнованный голос домашнего слуги, и тот осторожно заглянул в кабинет.

— Чего тебе? — нахмурился начальник уезда, которому сразу же не понравилось растерянно-ошарашенное выражение его физиономии.

— Старшая госпожа приказала передать, что госпожа Сабуро пришла, господин, — низко поклонившись и отведя взгляд, пролепетал одетый в серую стёганую куртку собеседник.

— Какая такая госпожа Сабуро, болван? — досадливо поморщился хозяин. — Говори толком!

— Ну, так ваша сестра, господин, — смахнув с кончика носа прозрачную каплю, пояснил слуга. — Госпожа Амадо Сабуро.

Несмотря на почтенный возраст и солидное положение, чиновник едва успел погасить рванувшийся из груди возглас удивления.

Когда выяснилось, что обитель «Добродетельного послушания» осталась по ту строну заступивших дорогу заразе императорских войск, он сразу же мысленно попрощался с сестрой.

Мужчина не сомневался, что, повинуясь своему долгу, Амадо не станет прятаться за стенами обители, а обязательно будет помогать больным.

Тем не менее, отправляя стражников на бывшие заражённые земли, он приказал их командиру во что бы то ни стало добраться до монастыря и выяснить судьбу её обитательниц.

К сожалению, посланцы начальника уезда не обнаружили там ничего, кроме обглоданных костей. Причём дикие звери и уже успевшие побывать там мародёры так перепутали останки, что их пришлось хоронить в общей могиле вдали от родовых кладбищ и усыпальниц. А это значит, что родственникам, которые придут на место их погребения в день поминовения усопших, придётся приносить с собой много еды, чтобы хватило душам всех упокоенных там людей.

Эти воспоминания холодным вихрем пронеслись в сознании Бано, заставив его непроизвольно сглотнуть.

«Неужели она жива?» — подумал чиновник с каким-то испуганным удивлением и, чтобы окончательно удостовериться в том, что не ослышался, грозно свёл начавшие седеть брови к переносице.

— Так я говорю, госпожа Амадо Сабуро пришла, господин, — опасливо втянув голову в плечи, пробормотал слуга. — Сестра, значит, ваша. Вот старшая госпожа меня к вам и послала, чтобы сообщить, значит…

— Где же она пропадала всё это время? — отрывисто бросил начальник уезда, резко поднимаясь с кресла.

Посчитав, что вопрос хозяина адресован ему, Мичи Гу растерянно пожал плечами.

— Так не знаю я, господин.

Не обращая внимания на слугу, Сабуро аккуратно сложил адресованное губернатору письмо, убрал его в большую, украшенную бронзовыми накладками шкатулку и, заперев крошечный замочек висевшим на поясе ключиком, направился к полуоткрытой двери, возле которой, переминаясь с ноги на ногу, удивлённо хлопал белёсыми ресницами секретарь.

— Прикажете послать за носилками, господин? — с привычной угодливостью поинтересовался он, весьма озадаченный столь странной реакцией руководителя на, казалось бы, безусловно радостное известие.

Это же настоящее чудо и небывало щедрый подарок богов, когда близкий родственник, которого ты уже мысленно похоронил и оплакал, вдруг оказывается жив.

Однако начальник уезда, казалось, отнёсся к появлению сестры весьма равнодушно, вызывая недоумение у подчинённого.

— Нет, Ивасако-сей, — на ходу бросил Сабуро. — Их ещё ждать надо. Я пойду пешком.

На самом деле он всё ещё никак не мог окончательно прийти в себя, продолжая пребывать в странном, совершенно не характерном для него состоянии. Ни на миг не сомневаясь в том, что слуга не осмелится шутить по столь серьёзному поводу, в глубине души мужчина отказывался верить его словам. Уж слишком хорошо они звучали, чтобы быть правдой.

Миновав крошечную приёмную, где возле стеллажей с документами застыл с открытым ртом красноносый писец, обвязавшийся для тепла каким-то тряпьём, чиновник вышел на открытую веранду управы.

Двое стражников, гревшихся возле корзины из железных прутьев с ярко пылавшими поленьями, тут же подбежали к лестнице и замерли, уперев в мёрзлую землю древки копий с широкими блестящими наконечниками.

Однако начальник уезда сделал вид, будто не заметил их суету, проигнорировав нарушение дисциплины. Во-первых, потому что сегодня действительно очень холодно, а благородный муж обязан заботиться о своих подчинённых как строгий, но справедливый отец. Во-вторых, сейчас он просто не мог думать ни о чём, кроме нечаянно объявившейся сестры.

Когда чиновник в сопровождении молчаливо семенившего за ним слуги подходил к воротам, позади раздался грохот сапог по деревянным ступеням и звук стремительно приближавшихся шагов. Это торопился занять своё место десятник городской стражи господин Роко Кимуро, исполнявший обязанности телохранителя Бано Сабуро.