Записки кельды - Саламандра и. Дракон

Просвет несколько раз подёрнулся рябью и окончательно прояснился. И вот тогда-то мы услышали ЭТО.

Каждый потом рассказывал о разном. Это были разные голоса — молодые, зрелые, совсем юные; мужские и женские. С каждым они разговаривали на понятном ему языке, в совершенно разных манерах… На потрясённый мир опустилось всеобщее молчание. Каждый слушал…

Мой голос был женским:

«Да, дорогая, это именно то, о чём ты думаешь — обычный портал. Таких теперь сотни. Я не буду тебя уговаривать, но там — именно тот мир, о котором вы мечтали. Вы с мужем… Да конечно, я в курсе! Я же богиня, в конце-то концов. Одно тебе скажу — там дивно!

Это совсем новый мир, новорождённый, ничем не испорченный. Не Эдем, нет. И встретившиеся волки вполне могут попытаться попробовать вас на вкус… Но почему-то я думаю, что вы с этим справитесь. Сложности будут в другом… В силе привычек.

Слушай внимательно и запоминай, я не хочу, чтобы вы разочаровались.

В этом мире не будут работать электричество, двигатели внутреннего сгорания, паровозы и прочие высокие технологии. Только простые механизмы. Никаких телефонов, компьютеров, телевизора. Тракторов и автомобилей тоже нет…

Оружие − только холодное; для твоего-то* − вообще раздолье! Всё остальное — божественным решением запрещено. Не будет работать или так сработает против хозяев, что останется только страшное воспоминание.

Всем, кто решится уйти, мы даруем мафусаиловы века, но… обратной дороги нет. Порталы будут стоять, можно будет даже передать в обе стороны предметы, но выход оттуда людям закрыт.

Думайте, Оля, хорошо думайте. Выбирать вам».

*Намёк на то,

что Владимир Олегович

много лет занимается

историческим фехтованием.

В голове наступила тишина.

Муж подхватил меня под руку и вытянул из взорвавшейся возгласами толпы, глаза его блестели.

− Ты понимаешь, что это?

− Конечно!

Продолжить разговор не дал разразившийся воплем телефон. Сквозь общий ор было понятно одно: все наши отдыхающие в Новогрудинино тоже услышали послание и теперь − «пожалуйста, ну мам!» − хотели получить хотя бы беспонтовое видео по вайберу.

Да блин!.. Ну ладно…

Вблизи светящейся рамки на некоторое время воцарилось удивительное спокойствие. Здесь никто не орал, даже дети.

Просто, подходя, ты терял всякое желание орать. И почему-то появлялось чувство некой неловкости от собственной праздности. Поэтому люди, потоптавшись у рамки, вновь отползали к периферии толпы, где можно было вволю делиться впечатлениями, размахивая руками и успокаивая пивом нервы.

В дальнем от портала углу опустевшей автостоянки виднелась пара полицейских бобиков. Рядом курили менты и пляжеские охранники. Морды у мужиков были мрачные: чё делать — непонятно, и не свалишь — работа же. Ну или служба…

Мы обошли вокруг. Сзади конструкция выглядела как огромаднещее зеркало. М-гм.

Ну, в принципе, всё понятно. Тут вход. Тут выход. Тут зеркало для красоты повешено, сразу видно — с этой стороны не работает. Зато можно поправить причёску и вообще прихорошиться.

Пока мы совершали круг почёта, у «рабочей» стороны артефакта разгорелся какой-то кипеж. Компания изрядно весёлых парней пришла посмотреть на чудо. Чудо оказалось скучным, и они начали подначивать друг друга заглянуть за рамку, толкаться и ржать. В результате сложноописываемых телодвижений трое упали с этой стороны, а один, получив удачную подножку — с той, приземлившись задницей на собственный телефон.

Народ ахнул, а упавший, не осознав масштаб трагедии, начал возмущаться:

− Пашка, бл**ь, чё за подстава? Телефон, бл**ь, новый, трёх дней нету!

− А чё сразу Пашка-то? — возмутился друган.

− Да ничё! Любитель подножек, блин! Вон, смотри! — парень повернул телефон экраном к компании, − умер, всё! Ещё и царапина во весь экран, по гарантии даже смотреть не станут, скажут — долбил обо что…

Парень сделал шаг вперёд, намереваясь плечом оттереть неуклюжего приятеля… и воткнулся в невидимую стену.

Народ ахнул ещё раз. Парень попытался выйти снова. И снова. Потом с разбегу. Потом психанул и швырнул в невидимую стену злополучный телефон. Телефон границ не заметил, пролетел, воткнувшись в ближайшую клумбу и бодро заработал, разразившись Рамштайном. Муттер, ага. Пашка подхватил телефон и нервно сглотнул:

− Слышь, Димон… тут тебе это… мама звонит… − он осторожно, стараясь не задеть мерцающую линию, протянул телефон уставившемуся в одну точку парню. Но мобильник замолчал и погас, как только пересёк границу света. Димка подержал в руках мёртвую игрушку и бросил обратно, всё в ту же клумбу. Экран немедленно засветился снова. Нарастающий гул толпы приглушил мрачного Линдеманна.

− Мать? — как-то невыразительно спросил Димка.

Стремительно трезвеющие товарищи судорожно закивали.

− Сами ей ответьте.

− А чё сказать-то, Дим?

− Скажите… Да пусть сюда придёт, сам с ней поговорю.

ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ?

Новость бурлящими волнами расходилась по парку. Народ начал напирать — любопытство, оно ведь неистребимо.

Вовка вытащил меня из давки. Сзади раздавались возбуждённые голоса толпы. Потом послышались громкие щелчки и шипение — менты завели свой матюгальник:

− Граждане! Внимание! Опасная зона! Не приближайтесь к светящимся линиям! Обратный проход невозможен!.. Держите ребёнка, мамаша!.. Опасная зона! Покиньте границу оцепления! Граж… Да ты что, не понимаешь, мать твою! Отойди!!!

Мимо нас пролетели три машины с мигалками. Подкрепление вызвали, ага.

− Ну, хоть больше никто не завалится по пьяной лавочке…− высказалась я, − пойдём, по набережной прогуляемся? Не жарко уже.

− Пойдём.

И пляж, и прогулочные дорожки были необычно пусты. Даже вечно орущий пляжный диска́ч молчал. Хорошо-то как! Муж обнял меня за плечи.

− Ты же понимаешь, Олька, вот они — мои сны?

− Ну, да…

Мы немножко прошли молча.

− Ты же понимаешь, Вовка: я — как ты. Скажешь: рванём — значит, рванём. Сколько раз мы это обсуждали!.. Пойдём вон, на качели сядем. Полюбуемся на город… − я сделала страшные глаза, −…в