«Сварщик» с Юноны (СИ) - Трунов Сергей
Голова сама собой задралась! Кое-как, шея-то слушалась со скрипом. И в рефлекторно распахнутые глаза ударил ослепительный свет!
Сердце забухало в ушах, а в мозгу билась только одна мысль: «Как? Я же после подрыва слепой!»
«Сон что ли?!» — от услышанного и увиденного усомнился в реальности происходящего. И не нашёл лучшей проверки как ущипнуть себя за бедро.
Пальцы тоже подчинялись еле-еле, поэтому резкой боли не получилось, но всё-таки шкрябание как котенок лапкой почувствовал. Спустя пару секунд справа на плечо кто-то внезапно навалился, задышал в ухо. Тяжело, с одышкой.
От неожиданности я отшатнулся.
Ну как отшатнулся. Попытался.
И с матюгами едва не сверзся со скамейки.
К счастью тот, второй, расторопно ухватился за столешницу.
Хотел поглядеть на него, но вопреки усилиям голова повернулась не вправо, а влево. Этот незнакомец, как я понял, управляет мною как тряпичной куклой-марионеткой, офигеть!
— Изыди нечистый! — проговорил мой рот требовательным, нисколько не испуганным баритоном. Довольно приятный, хорошо поставленный — как-то слышал такой в театре, когда нас курсом в погранучилище водили на спектакль.
— Иээээ коровья морда! — не нашел ничего умнее я.
Дальнейшее наблюдателю со стороны напомнило бы сцену у фонтана из «Золотого теленка» между Паниковским и Шурой Балагановым, когда они друг друга толкали и выясняли кто есть кто.
А если бы эту картину увидел кто — либо из местных жителей, то поразился бы странным кривляниям с бессвязными разноголосыми выкриками в исполнении русского посланника.
Но я это уж потом так вспоминал. А тогда было не до смеха.
Тот, второй, хотя и задыхался явно лучше владел телом. Что меня злило и заставляло предпринимать всё новые и новые попытки. Молодость победила.
Соперник выдохся и отступился. Однако едва отдышавшись дипломатично осведомился:
— Кто вы сударь?
«Хорошенькое дело!» — возмутился я про себя. Но визави тем не менее каким-то образом меня услышал, потому что пожал плечами.
«Это что же, мы разговариваем каждый про себя, но друг друга слышим?» — спросил собеседник.
«Похоже на то…» — подтвердил я.
Мне это понравилось, не люблю слабых противников, только сильные разжигают азарт, позволяют играть с удовольствием. Поэтому задумался прежде чем ответить.
Я уже сообразил, что кто-то законопатил меня в чужое тело. Из того, что костюм на нём старинный, а речь старомодная, догадался что скорее всего я очутился в прошлом. Где? Когда?
Да нет, не верил я во всяческие волшебство и чудеса, но факт оставался фактом. И Поэтому решил выведать побольше, чтобы знать как ответить лучше:
«Позвольте, сударь, но не находите ли Вы, что не слишком вежливо спрашивать у человека кто он не назвавшись самому?»
«Ваша правда, — легко согласился неизвестный, причем говорил также не раскрывая рта, — Тогда Позвольте представиться: камергер двора его Императорского величества Александра I. И директор Русско-американской компании граф Николай Петрович Резанов к Вашим услугам».
Я переваривал. Севшим голосом уточнил:
«А год-то сейчас какой?»
«Год 1806 от Рождества Христова, 26 марта», — удивлённо отвечали справа.
«Ни фига себе», — промямлил я. — «Так стало быть мы сейчас в Сан-Франциско», — заключил полуутвердительно, полувопросительно.
«Да, — с ноткой удивления подтвердил камергер. — Но откуда Вам сие известно?»
«Ууу, — выдохнул я. И попытался поджать губы, немножко это получилось. Но вопрос собеседника до поры пропустил мимо ушей: — Что-то не верится».
«Хм, глядите», — попался на мою уловку, пробурчал камергер приподнимаясь и делая движение к выходу.
Собственно так я и задумывал, но такого проворства от владельца тела не ожидал. Меня на ватных ногах повело и вялыми пальцами я судорожно хватанул за столешницу.
Резанов плюхнулся обратно:
«Нет, так не пойдёт. — Отдышался, продолжил: — Неуклюжий стал, члены хлипкие», — буркнул оправдываясь.
«Да похоже мы с Вами одним телом обои рулить пытаемся. Как в лодке каждый своим веслом. Эдак мы далеко не уплывем… Надо договориться, а то беда».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Резанов помедлил, затем спросил:
«Скажите, как к Вам обращаться?»
«Ну что ж, извольте. Меня зовут Савинов Сергей Юрьевич. Друзья зовут Савелий, можете и Вы так, — обозначил я наши желательные взаимоотношения. — А остальное расскажу, когда удостоверюсь в Ваших словах. Ведь это справедливо, не находите? — и, помедлив добавил: — Вот что, коль скоро мы с Вами оба в одном и том же теле, а Вы, насколько я понимаю его хозяин, а я всего лишь гость, то давайте-ка мы станем поступать так: будем договариваться обо всём. И когда кому-либо что-то надо сделать, другой в этот момент будет как-бы затаиваться. Вот сейчас я попробую затихариться, а Вы тогда уж вставайте, идите, смотрите. Я-то наверное всё это Вашими глазами увижу».
«Доброе решение, — согласился Резанов. — Ну, я начинаю», — осторожно, будто ревматик, поднялся и словно по минному полю двинулся к выходу.
За крепостной стеной медленно повел глазами, озирая окрестности, давая мне время на осмысление.
Я остолбенел. Нет, то что парусники в бухте это ерунда — парусники и в мое время такие. Крепостную стену и бойницы — в мое время можно увидеть в таком ракурсе. Но вот то, что отсутствует знаменитый на весь мир мост «Золотые Ворота» — словно пыльным мешком по голове шандарахнуло. И уж совсем пустяком показалось, что нет ни небоскребов, громоздившихся в 21 веке на холмах Сан-Франциско, ни мощных причальных сооружений, а вместо них неказистые деревянные мостки, Похожие на виденные в детстве на речушках в маленьких городках, с которых ребятишки купались, рыбу ловили, а хозяйки полоскали белье. За ними крошечная, по сравнению с размерами необъятной бухты, деревушка.
Потрясенный я выдохнул. И почуял беспокойство справа: будто владелец тела тоже что — то увидел. Но он промолчал. И я горько усмехнулся про себя: «Сбегал за хлебушком называется», — но в следующий момент собрался:
«А — это, стало быть, — я ткнул взглядом в сторону судна побольше: „Юнона“. Капитан лейтенант Хвостов Николай Александрович по-моему. А вон то „Авось“. Там командует мичман Давыдов. И, Судя по тому, что оба судна под погрузкой, раз вокруг снуют лодки, Вы с Кончитой помолвлены».
«Именно так», — кивнул Резанов. И снова попытался повернуть голову влево, чтобы взглянуть на меня. Да где там!
«Мм-да-аа, вашбродь», — задумчиво протянул я.
«Вашбродь? — сдвинул брови Резанов. — Так Вы, что же, стало быть из нижних чинов?»
«Да это как сказать, — хмыкнул я, — Можно сказать и так. А вообще Николай Петрович, в моё время, — сделал ударение на слове „моё“, — нижних чинов как таковых нет. Как нет и верхнего сословия. То есть дворян».
«Как это так?»
«Да вот так», — я как смог развёл руками.
«Постойте, постойте, а император? Император же дворянин!» — Резанов думал что поймал меня «за руку».
«Видите ли, Николай Петрович, ровно через 111 лет — Ну, чуть — чуть раньше, в феврале 1917 года Император Николай II будет низложен… А через год его вместе с семьёй в Екатеринбурге заколют штыками австрийские военнопленные».
Ноги Резанова, а значит и мои, от такой скверной новости подкосились и я пожалел, что заранее не попросил вернуться в беседку чтобы поговорить спокойной обстановке.
Словно боксерскими перчатками, как учил когда-то тренер, я растёр щёки, нос, лоб чтобы пригнать кровь со свежим кислородом к голове и быстро взбодриться. Подействовало! Попутчик видимо тоже что-то предпринял, потому что достаточно быстро оправился и, держась рукой за сердце сам поплёлся назад.
Рухнул на серый щербатый камень скамьи, откинулся на стену:
«Что-то мне Вам не верится», — устало произнес он.
«Ну… Давайте сейчас не будем об этом… Вы спросили про нижних чинов… Так я капитан, офицер то бишь. Но в моё время офицером может стать любой. Даже женщины есть офицеры. Не много, но есть».
