Резервация монстров: Одна среди них (СИ) - Ан Тая

– Ну что? – он слегка постучал кончиками пальцев по столешнице, чтобы привлечь внимание. – обрадуй старого друга.

Вообще, на вид старому другу было около тридцати – тридцати двух, но, так как мне было на порядок меньше, то он позволял себе таким образом выделять разницу между нами. Давно привычный для моего уха легкий акцент, смягчающий твердые согласные и растягивающий гласные, придавал звучанию его речи особую индивидуальную знакомость, что значительно отличало этого человека от остальных.

Не желая больше встречаться с ним глазами, дабы избавить себя от лишних душевных терзаний от их укоризны, я снова отвернулась к окну. Еще увидев друга на пороге, я уже знала о цели его визита и бесполезности последующих уговоров. Не люблю делать хорошим людям неприятно, но чаще всего выходит не так, как я люблю. Ведь когда-то он мне очень и очень нравился… Но редко когда люди соответствуют ожиданиям на все сто, и со временем со шкалы «очень нравится» мое отношение к Герману съехало на шкалу «пусть будет», ибо хорошие друзья все же на дороге не валяются.

Вот бывают же индивиды, обладающие талантом уворачиваться от неприятных разговоров, и обращать беседу в нужное им русло. Но я, к, сожалению, к ним не отношусь, поэтому приходилось обходиться партизанским молчанием и мученическим сжиманием вспотевших ладошек, как если бы они были виновны в отсутствии у своей хозяйки лишней изворотливости. Мужчина протяжно вздохнул. Воздух от его дыхания пошевелил прядку волос, покоившуюся на моей щеке. Пришлось повернуться и снова взглянуть в лицо незваному гостю.

– Последний раз, Рин, я задам вопрос последний раз. А ты ответишь односложно, да или нет. – Он терпеливо подавил рвущееся наружу раздражение, пригладил рукой пепельно-русые волосы, смахнув со лба надоедливые длинные пряди. Я страдальчески скривила губы, в очередной раз жалея, что отрыла ему дверь. Сидела бы себе, притихнув, ведь мало ли где я могла оказаться ночью? Ну да, мало ли… Зачем врать самой себе. Ведь в этом случае Гер, зная, что я дома всегда, сломал бы дверь, и был при этом полностью прав. Тем не менее, не самая лучшая стратегия с его стороны заставлять человека принимать верное решение, вот так надавливая «последним разом».

– Рин?!

– Угу, – не оборачиваясь, я все же снизошла я до ответного кивка. Пусть разглядывает профиль. Ему всегда особенно нравился мой кукольный, как он выражался, вид сбоку. Пускай порадуется напоследок. Я усмехнулась той стороной губ, которая была ему не видна.

– Что угу? Ладно. – Он сцепил пальцы, облокотившись локтями о столешницу, и нахмурил темные брови. – Тебе ну никак нельзя соглашаться на эту работу, там крайне, крайне опасно, Рин. Весь костяк Организации - стайка старых филинов, которым плевать на новичков, вроде тебя. Они держатся за свои уютные кресла, ни дай бог придет молодой веселый энтузиаст и заставит их подвинуться. Всю молодежь распихали по дальним командировкам, но одно место осталось, куда даже молодежь соваться боится.

Никто из знающих ситуацию туда не рвется. Вся Организация в курсе, что из сектора Т можно не вернуться, уже два человека пропали, а искать их в тех условиях просто нереально. Деньги хорошие, я не спорю, но они не стоят такого риска, Рин. Если хочешь, я компенсирую тебе отказ в том же размере, только останься здесь. Ты молодая красивая девушка, тебе есть что терять, какого черта ты собралась себя законсервировать на этой плесневелой базе с возможной перспективой не возврата?

Я усмехнулась, на этот раз открыто, – тебе-то какая разница, Гер? Я уже все решила и не собираюсь больше мучать эту тему.

На его лице появилось упрямое выражение.

– Ты хороший человек и мой друг, Ри. И мне будет очень плохо, если с тобой что-то произойдет. Как только я узнал, кого утвердили на должность, тут же сорвался к тебе, чтобы отговорить не сходить с ума, и послушать знающего человека. В институте все молодые специалисты с лаборантами и практикантами бесшумным строем по стеночке ходят, лишь бы на них не показали пальцем, сказав, вот он подходит, пакуйте его на базу. Они боятся этого как огня. А старые не парятся потому, что знают – хорошие кадры организация терять не захочет. Поэтому в эту гнилую базу и сажают молодежь, типа посвящение. А облажаются, жалеть их никто не будет. Таких молодцов у них пачками, это расходный материал. Короче, глупо, опасно, скучно и нечего делать, вот тебе краткое описание этой должности. Ну так что, – он с энтузиазмом гипнотизёра – самоучки вгляделся в мое лицо, – все еще хочешь поработать козой отпущения?

Я честно сделала вид, что задумалась. С одной стороны, я прекрасно его понимала. С другой у меня были причины, о которых Герман мог только догадываться. И они явно перевешивали его доводы. Он думал, что знал и видел меня насквозь. И это было ошибкой многих моих знакомых. Именно поэтому они не выходили из этой категории, не становились друзьями. Они привыкли видеть во мне только миловидную маленькую девушку с большими доверчивыми глазами, глядя в которые хочется неосознанно защитить от всего, даже если их об этом не просят. Они липнут и навязывают себя, как бесценный подарок, и теряются не скоро. Приходится долго убеждать и доказывать, что я не та, за кого они меня поначалу приняли. Вот только Германа мне убедить все никак не удавалось. В том, что в свои двадцать лет я сильная и самостоятельная, и уже точно знаю, что не буду нарываться на неприятности, как предыдущие белочки, которые исчезли по своей собственной глупой халатности. Я слишком долго ждала этой работы, слишком много времени потратила на достижение цели. Да и для свежеиспеченной выпускницы института это прекрасный опыт. В конце концов, я слишком педантична и хорошо организована для того, чтобы делать глупые ошибки на рабочем месте. Я почти маньяк в работе, может именно поэтому в личной жизни мне так не везет, ведь трудно найти второго подобного фрика, сидя дома 247. А может, я просто не люблю людей настолько, чтобы подпускать к себе вплотную, еще и это является причиной моего рвения. Да нет, не может. Наверняка! Я не люблю людей, и друзей у меня нет, и быть одной для меня величайшее из благ. И скучать по мне будет не по кому. А ведь сотрудник на базу требуется лишь один, а значит я буду одна, совсем одна на десятки сотен квадратных километров… Мечта. Здесь, в шумном пыльном городе каждый день приходится так или иначе контактировать с незнакомыми и зачастую неприятными людьми. Даже поход в магазин порою лишает энергии на несколько часов… А там, в локации… первозданный лес. Люблю природу, деревья, листья, животных, чистое небо и солнце над головой. Они не отнимают энергию, они ее дарят.

Не знаю, в кого я такая уродилась… Может, я просто мало видела хорошего от других людей? Не знаю. С другой стороны, все люди разные, и, если я не делаю ничего плохого, значит и такого плана личности имеют право на существование?

Завтра последний день инструктажа, и я подписываю контракт, затем собираю вещи и лечу работать. Мои открытия меня уже заждались. Честно говоря, его неосторожное высказывание про компенсацию неприятно царапнуло по моем самолюбию. Я ни от кого не зависела с пятнадцати лет, и вероятность быть хоть сколько-нибудь ему обязанной сильно задевала.

Мои губы снисходительно растянулись в резиновую улыбку: – Я тебя услышала, и я подумаю. Спасибо за беспокойство, это очень ценно для меня, ты знаешь.

Честно говоря, прозвучало не особо убедительно, хоть и сказала я чистую правду. Это когда звонишь в казенную организацию, а автоответчик за полтора часа ожидания каждые две минуты уверяет тебя в том, как для него важен твой звонок.

Он продолжал внимательно смотреть с тем же терпеливым выражением неутомимого энтузиаста, дожидаясь, что вот-вот с моих губ сорвется нужный ему ответ. Такое ощущение, что Гер собственноручно закопал на этой злополучной базе бесценный клад, передаваемый в их семье из поколения в поколение вот уже несметное количество веков, а я своей скромной персоной планирую нагло посягнуть на его сокровище. Это начинало ощутимо раздражать. Никто не смеет стоять на пути между мной и моей мечтой, пускай даже из лучших побуждений. Или не из самых лучших. Я закатила глаза.