Дмитрий Бондарь - Другой путь
— Господа, у меня есть сомнения в честности наших друзей из Кремля. Мои люди обнаружили доказательства перемещения капиталов вопреки установленным договоренностям. Джейкоб, я не очень люблю вести дела с вашим дядюшкой Эвелином, да и вас он не жалует, однако знать об инициативе “товарищей” он должен.
— Королева будет недовольна, — унылым голосом сообщил собранию мистер Браун.
— Закройте большевикам кредитную линию, чтобы не мнили о себе лишнего, — посоветовал епископ Ортинский, пыхнув табачным дымом.
— Я найду способ известить об этой самодеятельности дядюшку, — обнадежил Рокфеллера Джейкоб. — Он надавит на Горби и все образуется.
— Пусть надавит. В прошлый раз все хорошо получилось. Генеральный секретарь оказался очень сообразительным человеком, не то, что этот тугодум Брежнев – семнадцать лет рассуждал и так и не решился. Горби взялся за экологию с такой энергией, которой от него даже я не ожидал. Результат хорош – русские совершенно перестали выращивать свою птицу – неэкологичную, и теперь везут к себе нашу, на которую, честно сказать, даже собаки не всегда смотрят благосклонно. Мои псы такое точно есть не станут.
— Это совсем немного, — скривил рот отец Марцинкус.
— Это всего лишь начало, — поправил его Дэвид. — В прошлую нашу встречу мы обсуждали экологию, и сегодня мы видим, что вопрос был поднят не зря. Сейчас нам предстоит решить, как и куда двигаться дальше. Но важно, чтобы со стороны других центров интересов в КПСС, а они, я вас уверяю, есть, не началось противодействие нашим усилиям. И в этом, Джейкоб, я полагаюсь на вашего дядюшку Эвелина.
— Мы чем-то можем помочь? — спрашивая, Епископ Ортинский прикурил очередную сигарету.
— Посмотрим, что ответит дядюшка, святой отец. — Вместо Дэвида ответил сэр Джейкоб.
— Королева будет недовольна, — то ли угрожал, то ли брюзжал мистер Браун.
Глава 1
Такой восторг, должно быть, испытывает художник, когда за его картину на каком-нибудь Christie’s неизвестный коллекционер отваливает десяток миллионов фунтов. Может быть, что-то похожее происходит с врачом, у которого безнадежный больной вдруг встает с постели и начинает плясать гопак. Или начинающий композитор, когда видит как написанная им мелодия все выше и выше поднимается в самых популярных чартах. Должно быть знакомо это ощущение и полководцам, спланировавшим удачно развивающуюся наступательную операцию: подготовивших свою армию к рывку, организовавшим снабжение, подтянувшим резервы, получившим сотню подтверждений разведки и тысячу раз отработавшим свой замысел на штабных картах. Словом, сложное чувство: смесь радости, неверия и гордости одолевает человека, сделавшего на самом деле что-то значительное, прыгнувшего выше своей головы.
Так и мы с Захаром встретили открытие Австралийской фондовой биржи 19 октября 1987 года – в близком к эйфории состоянии, беспричинно хихикая и поминутно оглядываясь на настенные часы, будто бы спрашивали у них совета: все ли идет так, как надо?
Мы твердо знали, что началось все не в Австралии и не в Японии, и несколько позже, но так приятно было посмотреть на последние мгновения беспечного мира. И понимать, что часы неумолимо приближают миг события, которое изменит в политических раскладах если не все, то очень многое.
Последовательно открылись площадки в Суве, Сиднее, Токио, Пусане и время уже подбиралось к долгожданному Гонконгу, когда я заметил некое несоответствие происходящего и ожиданий.
Когда мы с Захаром собирались стать инженерами, наши преподаватели долгие часы лекций, лабораторных работ и семинаров посвятили переходным процессам в различных динамических системах. Если кто-то не в курсе, о чем идет речь, я поясню. При запуске любого электрического устройства в самые первые миллисекунды ток нарастает лавинообразно, превышая номинальное значение в несколько раз. Потом так же быстро падает ниже номинала, потом снова выше, но уже не в несколько раз, потом ниже – сила тока, постепенно успокаиваясь, колеблется вокруг того значения, на котором работает устройство в штатном режиме. А успокаивается по той причине, что все в нашем мире инерционно, и все стремится к уменьшению энергетических затрат и спокойствию. Ничего сложного, если объяснять на пальцах.
Точно такой же процесс происходит и при выключении системы. Свойственно это не только электричеству, с переходными процессами человек сталкивается достаточно часто: от модных деталей в одежде до движения котировок на валютном рынке. Это знают даже женщины: если модный дизайнер провозгласил сезонное главенство серого цвета – переходный процесс начался! Количество модниц в серой одежде станет запредельным. Потом они сообразят, что, одеваясь таким образом, больше походят на толпу солдат, и осознавших это будет достаточно много, чтобы уполовинить мышиную волну. И так далее – постепенно количество любительниц серого станет таким же, каким было в прошлом сезоне количество обожательниц хлястиков на платьях.
Иногда этими процессами можно управлять. Если включить в систему обратную связь, то можно либо успокаивать колебания параметра и такая обратная связь называется отрицательной, либо расшатывать их, всё более увеличивая амплитуду – такая связь называется положительной и используется редко, потому что ведет к разносу всей системы. Если, конечно, вовремя ее не остановить. В нашем примере с серыми сарафанами такой обратной связью – отрицательной – могли бы стать слова упомянутого дизайнера: “и фиолетовый цвет тоже очень даже ничего” – и серого на улице сразу стало бы меньше. А положительной было бы заявление: “…особенно хорошо серый выглядит в ансамбле – когда серые шляпа, сапоги, машина, зонтик и муж рядом тоже во всем сером”.
Мы решили немножко добавить положительности грядущему процессу и в меру своих сил его пошатать – чтобы на больших колебаниях собрать чуточку побольше зеленых бумажек.
Собственно, идея принадлежала Захару – отлично понявшему суть динамических систем. Вкупе с тем, что я рассказал ему о будущем “черном понедельнике”, что никто толком так и не разобрался в настоящих причинах одномоментного обрушения рынков и во всем винили компьютеры и программистов, идея у него родилась замечательная.
Еще на заре наших отношений с бандой Эндрю Бойда была достигнута договоренность, обошедшаяся нам в полмиллиона долларов ежегодно. Суть ее была в следующем: во все свои программы, продаваемые на рынке, он вставляет модуль, который 19 октября восемьдесят седьмого года даст рекомендацию начать сброс акций по любым доступным ценам. Даже если не все воспользуются этой “подсказкой”, эффект должен быть заметным.
Понятно, что любой серьезный банк разберет любую программу на запчасти, прежде чем допустит к своим деньгам, но и здесь нашлась лазейка. Сама программа была чиста и непорочна, как слеза девственницы. Поставлялся этот хитрый модуль вместе с ежемесячными обновлениями, пересылаемыми с DHL на трехдюймовых дискетах, после апдейта сам себя собирал по частям и был практически необнаружаем. То есть, если точно не знаешь, что он есть – искать его в коде бесполезно.
И для того, чтобы программа нашего Бойда разошлась как можно шире, в тех же самых обновлениях ежемесячно задавалась модель поведения на рынке. Отыгрывались все даты, что я смог вспомнить: мы уберегли клиентов Эндрю от падения рынка 11 сентября 86 года, предсказали рост выше двух тысяч пунктов в январе восемьдесят седьмого. Наше совместное детище приобрело известную популярность в определенных кругах – вовремя обновленный робот Бойда практически не ошибался!
Для самого Эндрю все даты легендировались “знанием рынка, человечек один нашептал, вставляй, не думай…”, и другими убойными аргументами. Поначалу это вызывало у него недоумение, но постепенно, видя четкую и эффективную работу своего детища, он успокоился и достаточно было перед очередным апдейтом просто поднять трубку и назвать числа – когда следует делать те или иные действия. Иногда он звонил сам – сильно переживал за репутацию созданной программы.
На случай, если бы такое вмешательство обнаружили – Бойдом были подобраны и назначены козлами отпущения пара бестолковых, но умеющих молчать, человек, в случае ареста которых мы были готовы внести залог и отправить парней в какую-нибудь Бразилию или на Мальдивы.
Робот не ошибался. Ошибся я.
“Черный понедельник” начался на несколько часов раньше. В Токио и Сиднее, а не в Гонконге!
Едва увидев темные свечки котировок, я уже все понял!
Захар оглянулся на меня:
— Чего это они все сбрасывают? Ты же говорил, китайцы первыми начнут?
Я на самом деле закрутился с текучкой и не “отследил” детальное развитие кризиса, понадеявшись на… не знаю на что – и сейчас это стало очевидно! Но догадка у меня была.
