Геннадий Ищенко - Счастливчик Ген (Игра)
— Почему только одно, а не три?
Пришелец на мгновение застыл, затем его изображение снова задвигалось.
— Насмешил, — сказал он. — Надо брать то, что дают. Я тебе — не джин, и не золотая рыбка. Одно любое желание это очень много. Можешь пожелать, например, вечную жизнь или место властелина того мира.
— А почему того, а не нашего? Вернуться назад за желание не считается?
— Возвращают вас по желанию и так. Иначе для вас в этой игре никакого интереса не было бы. А почему не ваш мир… Понимаешь, малыш, есть у вашего вида одна паршивая особенность: рано или поздно, но все миры, населенные людьми гибнут. Иногда это чистая случайность, чаще вы сами уничтожаете свой мир. Всем человеческим мирам с входом в технический этап развития свойственны одни и те же черты. Во-первых, это сильный рост популяции, с которым вы не можете, либо не хотите справляться. А, во-вторых, это крайняя разобщенность населения планет. Все это приводит к быстрому истощению природных ресурсов и усилению борьбы за их остатки, а так же к уничтожению среды обитания из-за огромного количества отходов. Войны и нарушение глобального климатического равновесия довершают дело и быстро превращают когда-то цветущую планету в могильник. Почти за полмиллиона лет своего развития мы ни встретили во вселенной ни одной уцелевшей человеческой цивилизации, преодолевшей планетарный этап. Максимум, чего вам удавалось достигнуть, это небольшие базы и поселения на соседних планетах, которые медленно угасали после гибели материнской цивилизации.
— Значит, и мы тоже?
— Вне всякого сомнения. В этом смысле вы ничем не отличаетесь от остальных.
— А в чем отличаемся?
— Некоторые довольно сильно отличаются внешне. В отдельных случаях имеет место отклонения в геноме. Большинство же может давать совместное потомство. И это удивительно. Феномен расселения человечества по галактике до сих пор не имеет объяснения. Кто-то чуть больше миллиона лет назад потратил уйму времени и сил, расселяя по всему звездному скоплению десятки тысяч колоний одного из самых бесполезных видов разумных.
— Я все-таки так и не понял, почему мне нельзя отдать наш мир?
— Потому, что ваш мир — слишком нестабильное образование. Когда-то предпринимались попытки все-таки объединить человечество и дать ему знания для преодоления этапа планетарного развития и перехода к развитию системному. Но это привело только к чудовищной войне в той звездной системе, причем выжившие использовали все свои оставшиеся ресурсы для того, чтобы отыскать еще уцелевшие очаги цивилизации и все уничтожить. С тех пор вмешиваться в человеческие цивилизации вашего уровня развития не то, что запрещено, просто не принято. У вас бы это назвали дурным тоном.
— А все-таки? Неужели для вас такое слишком сложно?
— Какой хитрый мальчик! — засмеялся пришелец. — У вас такое называется подначивать. Ты сначала победи, а потом мы с тобой поговорим. Может быть, ты и убедишь меня сыграть на твоей планете свою игру.
— А как будет выглядеть тот мир? Там на шпагах дерутся?
Год назад мы по нескольку раз подряд посмотрели кинофильм "Три мушкетера", после чего разобрали себе наиболее привлекательные роли, назначив девчонок без их ведома кого королевой, кого миледи, а кого Бонасье. Несколько месяцев кипели страсти и шли сражения самодельными шпагами. Как только никто не остался без глаза!
— Может быть, шпаги, может быть, мечи. Основное условие это отсутствие развитых информационных систем, а выбор осуществляется случайным образом из списка миров, люди в которых не имеют сильных внешний и наследственных различий с вами.
— А какое-нибудь оружие нам дадут?
— Ваше оружие это ваши мозги. Вы не будете знать ничего о мире, куда вас посылают. На вас будет ваша одежда и обувь, и больше ничего. Язык тоже придется изучать самостоятельно.
— У меня с языком плохо. Учишь, учишь и все без толку. В голове почти ничего не задерживается.
— Это потому, что тебе это особенно и не нужно. Когда прижмет, выучишь. Память у тебя хорошая. Так что ты решил?
— А как же родители?
— Я могу сделать так, что они будут знать о том, что ты жив и воспримут твое исчезновение совершенно спокойно. Искать тебя, конечно, будут, но недолго.
— Тогда я согласен.
— Ты так до конца и не поверил в то, что это на самом деле, — покачал головой пришелец. — Но, может быть, это и к лучшему. Согласие дано, все формальности соблюдены. Пора тебе возвращаться обратно. Сейчас ты проснешься в своей кровати, оденешься и выйдешь на улицу. Сильно тепло не одевайся. Одно из условий состоит в том, что вас забрасывают на начало лета, чтобы облегчить первичную адаптацию. По крайней мере, в миры, где сезоны резко отличаются.
Все померкло, и я открыл глаза в своей кровати.
— Присниться же такое, — думал я, вскакивая с кровати и поспешно одеваясь. — Что же это я делаю?!
Тело абсолютно не подчинялось, продолжая застегивать вельветовую куртку. Потом я натянул носки и тихонько вышел в большую комнату, где спала мать. Отец со службы сегодня так и не пришел. Тихо пройдя в коридор, я обулся и, стараясь не шуметь, вышел, прикрыв за собой дверь. Тело никак не реагировало на мои панические мысли и, деловито перебирая ногами, выбежало из подъезда на асфальтовую дорожку и шагнуло прямо в возникший передо мной круг темноты.
Переход из тьмы к яркому свету был так резок, что я непроизвольно зажмурился. Постояв так пару минут, прикрывая глаза рукой, я потихоньку их открыл и осмотрелся. Был яркий солнечный день, скорее, даже утро. Я стоял на довольно большой площади круглой формы, мощеной булыжником. Камни под ногами немного стерлись или были стесаны, и стоять было удобно. Мимо меня туда-сюда сновали мужчины и женщины в довольно странных нарядах и головных уборах. Видимо, мое появление прошло никем не замеченным, так как обращать внимание на мою необычную внешность начали только сейчас. Но никто не спешил выяснить, откуда я такой взялся и не подходил с вопросами. Мужчины неодобрительно покачивали головами и шли дальше, а женщины просто отводили взгляд. Детей поблизости я не увидел.
Площадь со всех сторон окружали двухэтажные каменные постройки, на первых этажах которых были, судя по всему, лавки или магазины. Лошадей пока видно не было, но в воздухе явственно попахивало навозом и еще чем-то неприятным и явно канализационным. Люди на первый взгляд ничем не отличались от моих соотечественников, кроме одежды. На большинстве мужчин были обтягивающие штаны из тонкой кожи разной степени потертости или грубой, толстой на вид материи и что-то вроде колетов времен д'Артаньяна, надетых на рубашки с длинными рукавами. Головы большинства покрывали широкополые шляпы с загнутыми краями, а на ногах у всех поголовно были башмаки из грубой кожи. Женщины носили платья, которые плотно облегали верхнюю часть тела, расходясь от талии широким подолом. Плечи и грудь у всех были закрыты, а у многих еще и задрапированы пышными отложными воротниками. Головы были покрыты либо платками, завязанными почему-то сзади, либо маленькими шапочками, вообще не имеющими полей. Большинство шло не с пустыми руками, неся с собой корзины и сумки. Причем в одну сторону все шли с пустыми корзинами, а обратно возвращались с какими-то плодами, овощами и другими продуктами. С той стороны, откуда они шли, доносился ослабленный расстоянием многоголосый шум, из чего я сделал вывод, что там, наверное, располагается городской рынок. Страха почему-то не было вовсе, было чувство растерянности. Солнце начало припекать, и я машинально расстегнул куртку, вызвав еще один неодобрительный взгляд проходящего мимо мужчины. С чего-то надо было начинать знакомство с этим миром, и я решил начать его с рынка.
Постепенно людей становилось все больше. Я шел, стараясь не обращать внимания на бросаемые на меня взгляды. Теперь я смог более внимательно рассмотреть окружающих. Прежде всего, местные не отличались высоким ростом. Я по росту в классе среди мальчишек был середнячком, а редко кто из здешних мужчин был выше меня на пол головы, не больше. Женщины и подавно были ниже меня, даже с учетом забранных под платки и шапочки волос, кстати, очень густых. Среди мужчин не было видно ни одного бритого начисто лица. Непременно присутствовали или борода, или усы, а чаще и то, и другое вместе. Правда, сильно заросших было мало, видимо, мужчины в большинстве свою растительность регулярно подбривали. Я давно покинул площадь и теперь шел по улице, так же мощенной булыжником, ширина которой позволила бы впритирку разъехаться двум легковым автомашинам. По обеим сторонам возвышались все те же двухэтажные дома, сложенные из красного кирпича, который размерами раза в два превышал известный в моем мире. По обе стороны от дороги располагались выложенные камнем канавы, в которых журчала какая-то дрянь, распространявшая вокруг канализационную вонь. Возле многих домов канавы были частью прикрыты каменными плитами с отверстиями, видимо, для слива нечистот, но и там дышать было тяжело.
