Офис (СИ) - Ра Юрий
— Что за автомобиль? Ты говорила, что купила, но не говорила марку.
— Так я тогда и имя своё не говорила. Ты, между прочим, даже не поинтересовался им. Гад такой. — И неожиданно пхнула в бок локтем.
— Был уверен, что наша встреча случайна и сиюминутна. Ничего серьезного не планировал.
— А сейчас планируешь?
— Так я и сейчас женат.
— Сволочь ты, мог бы и соврать.
— Ага, был бы сволочь потом.
— Потом это потом. А пока дал бы время нормально помечтать. — Наташа вздохнула. И было непонятно по модуляции выдыхаемого воздуха, смирилась ли она с ситуацией, или планирует её разруливать тем или иным способом.
— Ну вот такой я бесполезный человек. Так что, помощь еще требуется?
— Да. У меня машина стоит около Дома радио.
— Это где? Это как?
— Напротив Новокузнецкой большое желтое здание, да видел ты его сто раз!
— Ага, вспомнил. Так что, во сколько встречаемся и где?
— В полседьмого возле зеленой «Девятки». Ты же интересовался маркой моей машины.
— Вот прямо возле зеленой-зеленой? А то у вас женщин всё не как у людей. Говорите «зеленая», а там какое-нибудь море перед штормом. Или зеленовато-красный цвет по факту.
— Петя, всё в порядке, зеленее не бывает.
Договаривали они уже в метро под шум подъезжающего поезда. А потом уселись в вагон и привычно заснули как москвичи, знающие цену каждой минуте. Еще Экклезиаст говорил: «Время жать и время сеять. Время спать в вагоне и время бежать по эскалатору…». А потом оба синхронно вынырнули из-под земли в пучину московской деловой суеты, «и сея пучина поглотила обоих». Чтобы вы не подумали никакой ерунды — прощальных поцелуев или замираний рука в руке на краткое мгновение, длившееся, кажется, целую вечность, не было. У девушек пока нет в голове мыслей, что можно проявлять инициативу, а Фролов мысленно уже сражался с ветряными мельницами системы МПС. Он их не боялся не только потому, что те неповоротливы и изначально спроектированы не как летальное оружие. Просто Пётр знал слабые места данных объектов инфраструктуры и был готов бить исподтишка, в спину и даже по гениталиям. Ну, если представить на минутку, что у мельницы есть гениталии.
Уже в понедельник Карасюку пришла в голову гениальная идея проводить с техотделом планёрки. Пётр про себя даже выматерился, его все эти планёрки и совещания достали вусмерть еще на станции и на заводе. Но что поделать, если у лиц начальствующих головы работают в одном направлении? Когда скучно и не знаешь, чем заняться — назначь совещание. Когда из заоблачных высей требуют усилить контроль или повысить эффективность — назначь регулярные совещания. Когда кажется, что подчиненные слишком вольготно себя чувствуют — назначь это самое. И ладно бы по делу и фрагментарно по самым острым вопросам. Так нет, чуть не каждый вагон, попавший в ремонт, надо было разжевать. Явно дядьке нечем заняться, а игры на компе еще не стали тем тотальным поветрием… Или стали? Тогда надо срочно установить пару-троечку на начальственный комп. Тем более, что по традиции самые сильные и дорогие машинки ставят не тем, кто на них работает, а директорам, чтоб статус подчеркнуть.
Уже под занавес очередного совещания прозвучало:
— Да, Фролов, навертел ты дел.
— Не понял, Владимир Иванович.
— Да что непонятного, соскочили с темы молдаване. — Эстетика бандитской лексики всё глубже входила в речь бомонда и топ-менеджмента, еще не знающего этот термин «топ-менеджмент». — Пытаются съехать с базара, как нынче стало модно выражаться. И всё потому, что кто-то зарядил слишком серьёзные требования к вагонам.
— А мне кажется, дело в том, что кто-то хотел «поиметь» нашу компанию. Наверняка считали, что проедут по ушам руководству, потом замажут денюжкой отвечающего за приёмку человека. А потом такие: «Читайте договор! Вы подписали, мы передали, эксплуатируйте и плачьте!»
Фролов по своей доброй традиции не сильно углублялся в дипломатию. Он всем её направлениям предпочитал «дипломатию канонерок». Это когда диктуешь условия с позиции силы. Что его сделало таким негибким: пистолет под мышкой или косая сборка ремесленника-Демиурга? Я не знаю, решайте сами. В одном я уверен — этот человек решительно неспособен научиться поддакивать начальству, учить бесполезно. Ему и в голову не приходило, что разговаривать с начальством с позиции силы невозможно по определению. Он всё равно пытался.
— Может и так. Ты загранпаспорт уже сделал?
— Так точно.
— Вот и пусть будет. Не к молдаванам, так к каким-нибудь киргизам придётся ехать. А то и казахам.
— К казахам не хочу.
— Что так?
— Злые они после того, как Россия у них север оттяпала.
— Это верно. Ну да там видно будет. Вагоны нужны.
— А новые не вариант?
— Дорого. Чуть не пятьдесят тысяч долларов за штуку, я уже узнавал.
— Пока по-божески, — ни с того, ни с сего ляпнул Фролов. Что-то его прямо как толкнуло сказать это.
— Думаешь, будут дорожать?
— Как производство начнут восстанавливать, так и вагонов нехватка образуется. К тому времени МПС как раз все старые вагоны порежет. Возить продукцию в чём?
— Интересный прогноз. Надо будет думать. А про старые вагоны — тут тема нарисовалась одна нехорошая. Но это потом, пока рановато.
На этом совещание закончилось. А по поводу нехорошей темы Фролов был уже в курсе, ситуацию обрисовали Дима и Лёша. И касалась она как раз одного восставшего из мёртвых. Совместно с железнодорожниками и пользуясь своей крышей начальство Фролова еще до его прихода замутило одну прикольную схему. И вот сейчас близилась развязка.
Если говорить кратко, то не одному Фролову пришло в голову, что отслужившие свой срок вагоны можно реанимировать. При этом, имея ресурс Министерства Путей Сообщения, всё делалось легально: из запаса доставались самые живые вагоны, доводились до ума, а потом им официально продляли срок службы. Всё здорово, всё по-честному. Мало этого, вагоны даже были выкуплены у МПС по остаточной стоимости, слегка отличающейся от стоимости металлолома. И один из вагонов сейчас шёл своим ходом в порожнем состоянии на одну из станций Свердловской дороги в адрес вагонного депо. Шёл не по своей воле, его возвращали туда, где он обрёл вторую жизнь оттуда, где вагон чуть не обрел вторую смерть. Проще говоря, к вагончику было много вопросов.
Глава 10
Аренда и покупка
Если учесть, что с Забайкальской дороги до Свердловской не одна тысяча километров, если верить вагонникам, что данный объект «сильно не очень исправный», то Фролову было ясно — больной вагон движется на Запад только благодаря административному ресурсу и приедет в конечную точку маршрута нескоро. Так что стоит выкинуть его из головы и заниматься текущими проблемами. Например, пообщаться с тем самым руководителем департамента перевозок, который толкает несчастный вагон-инвалид. Директор департамента руководил подразделением, состоящим из одной своей жены — тот самый случай, когда начальство имеет не только мозг подчиненным, но и их самоё.
А еще Артём был москвичом. Прямо настоящим. Скажете, ничего удивительного, раз дело происходит в Москве. Вот только товарищ Артём был чуть ли не единственным жителем столицы в их компании, насколько знал Фролов. Что это за дискриминация, почему москвичей не берут на работу — Петр не представлял и не задумывался, просто отметил этот факт. Так вот, мама Артёма тоже была москвичкой, урожденной или искусственной, неважно. А важно то, что в настоящее время данная бабуся, бывшая учительница, уехала из Москвы жить в ближайшее Подмосковье, освободив свою квартиру. И не для сына, у сына с жильём было всё хорошо, а просто освободив под сдачу.
Именно тогда у Фролова зародилась мысль, что это не москвичей не берут работать фирмы, наоборот, москвичи не чувствуют потребность трудиться изо дня в день. Особенно некоторые, у которых родственников больше, чем их самих. Как там писал про эту ситуацию кудрявый классик: '… Печальной волею Зевеса наследник всех своих родных'. Может и у москвичей так теперь — бабушки-дедушки помирают, квартиры остаются внукам, так чего ради этим внукам работать, когда жильё сдавать можно! Можно конечно и продать, но фиг знает, как в дальнейшем ситуация развиваться будет, а тут стабильный источник дохода.
