Боги, пиво и дурак. Том 9 - Юлия Николаевна Горина
— Контингент тут, конечно, специфический, — пробормотал я.
— Святых в Тартар не посылают, — заметила Демка.
Эрик указал рукой в сторону роскошных домов по ту сторону реки.
— Но тогда кто живет там?
— Лучше спроси, сколько веков они пивко по миру разносили, чтобы там оказаться, — проговорил Рыжий. — Клуб релаксации для убийц… Твою жеж за ногу, даже знать не хочу, что это такое!
— Да уж, отсюда ведь не выходят, — согласился Эрик. — Так что рейтинг, полагаю, можно повышать чуть ли не до бесконечности.
Тут земля у нас под ногами качнулась, а пейзаж вокруг потек, будто попавшая под воду акварелька.
Ника пискнула и схватилась за меня вместе с Демкой. Парни с воинственными физиономиями расставили ноги пошире и присели на полусогнутых, готовые к любому повороту событий — ну, или почти к любому. Оракул, покачнувшись, шлепнулся вниз, и тут из его волос с писком очумевшего Фиксика вывалился крошечный паучок.
— Моя паутина!!! Я не могу создать паутину, что за дела⁈
— Арахна?.. — удивился я.
— Где мы вообще?.. — изумленно проговорила богиня, увеличиваясь до размеров кулака.
— Добро пожаловать в Тартар, — со стоном проговорил Оракул, пытаясь совладать с подземными толчками и подняться.
— Что⁈ — взвизгнула паучиха. — Какой еще к Тартару Тартар⁈ Мы так не договаривались! У меня были другие планы!..
— Спать надо меньше, — пробурчал Оракул. Который, срань, конечно же все знал о ее местонахождении с самого начала.
— Прячься обратно, — велел я. — Тебе печать не поставили, так что разрешения быть здесь у тебя нет!
— А то, что, меня в наказание отправят в Тартар? — злобно съехидничала паучиха.
— Нет. В местный крематорий, — сообщил я.
Арахна пискнула, вцепилась лапами в штанину Оракула и опять уменьшилась до размера спичечной головки.
Тем временем размытие картинки прекратилось, как и подрагивание тверди под ногами.
Мы оказались на темной узенькой улочке, пестревшей неоновыми вывесками. Над дорогой черными флагами раздувалось белье, висевшее на протянутых от крыши к крыше веревках.
Справа от нас гудели две железные хрени, напоминавшие бочки на колесиках с двумя парами рук микки-мауса — они разбирали кучу мусора, собравшуюся за дверью под вывеской «Пельмени как у мамы». Поднимали все эти коробочки, пластиковые лоточки и бумагу и закидывали внутрь своих бочонков, где с гудением и потрескиванием кипела какая-то густая черно-синяя субстанция. Слева от нас двое подвыпивших парней в простых брюках и футболках хором справляли нужду.
— Мне кажется, любезный Сергей Александрович, — расслабленным голосом вещал один из них другому. — Вы не до конца понимаете глубину этого хода. Если весь юг континента ляжет под темные силы, это будет означать пре… Перам… Перманентную политическую опасность для соседей. И тогда…
— Ирод Опарович, а мне думается, вы мочитесь себе на ботинки, — отозвался второй.
— О! Благодарю. Только я не Опарович, я Антипар… Антипатрович.
— Так сами же не выговариваете опосля самогона. Чего хотите от простого рязанского парня?..
Я жестом показал всем, что надо бы поскорее сматывать удочки. Хорошего человека Опаровичем не назовут. Тем более, Иродом. Рыжий махнул рукой, пытаясь на ходу призвать иллюзию и прикрыть нас всех, чтобы остаться незаметными в этом не самом безопасном на вид местечке. Но вместо конструкта получился только пшик — легкое полупрозрачное облачко свечения, которое тут же растаяло.
— Как так-то?.. — огорченно пробормотал Рыжий, глядя на свою руку.
— А ты не понял? — усмехнулся я. — У Арахны нет паутины, у тебя — энергии. Добро пожаловать в мой мир!
— Вот уж точно, — покосился на меня Оракул. — Дане здесь не привыкать, он в принципе так живет.
— В смысле без энергии? — спросила Ника.
— В смысле в жопе, — пояснил я за нашего всезнайку.
Наш разговор, хоть и не сразу, но все же привлек внимание застегивающих ширинки участников политической дискуссии.
Но прежде, чем они успели среагировать (опосля самогону-то) мы уже достаточно далеко от них ушли.
А вывески, хоть и мигали жизнерадостно и бойко, при внимательном изучении оказались не такими уж жизнерадостными. «Костедробилка», «Перетрах по скидке», «Горлопаника», «Клуб зеленого змия», «Некромантика»…
— Лёху-то чего не взяли? — с опозданием вспомнил я про некроманта.
— Животным нельзя в Тартар, — ответил Эрик. — А ему жалко стало оставлять Родионовну.
— А, по-моему, он просто испугался, что его назад не выпустят, — усмехнулся Рыжий. — Послужной список-то у него, небось, нам и не снилось. Шутка ли — придворный некромант…
Я почесал затылок.
Который раз я забываю про Лёху? И в который раз он остается просто грузом? То в мешке, то в руках старушонки-кенгуру.
Что-то задолбался я со своими проблемами, о других почти не думаю. Например, про Арахну. Почему промолчал Оракул, я мог понять — он изо всех сил старался сохранить нейтралитет. Но почему я не спросил? Потому что медленно ломаюсь где-то глубоко внутри, или просто потому, что хреновый друг из меня?
Я вдруг понял, что до сих пор обнимаю одновременно и Нику, и Демку. Хотя Деметре явно неприятно, что поставил ее на одну ступень с кошкой. Да и Нике, наверное, тоже как-то не очень. И, черт возьми, я должен был это увидеть и понять!
Но не увидел. И не понял.
Я отпустил их обеих и покачал головой своим мыслям.
Простите все.
Мне и правда, как будто понималку отрубили. Я стал деревянным. Толстокожим и тугодумным.
Вон какая фея идет рядом. Глазищи сияют в пол-лица, тело самое что ни на есть богическое…
Я пропустил Демку вперед, окинув ее взглядом со спины. Эх, такие ноги рядом ходят, да еще прикрепленные к такой божественной заднице — а я о чем думаю? О хухлике, мать его. Чтоб он сдох, этот хухлик! О Кроносе. Сототе и Азатоте. И еще немножко — об Альбе, как бы не подставить новоиспеченного короля перед лицом общественности в связи с проваленной миссией.
Алё, мужик! Больше подумать не о чем? С тобой богиня второй раз в пекло отправилась, а ты ей хоть полслова ласкового сказал? Нет, все в делах казенных, государевых. Воспринимаешь, как должное то, чего вообще-то быть не должно, но у тебя, неблагодарного везунчика, имеется!
И друзья. И женщина. И приключений целый воз с тележкой — можно до самой пенсии пересказывать. Я молод, удачлив, и
