Хвост, плавники, чешуя – вот мои документы! - Анна Алексеевна Седова
— Вот, мяско вкусное в панировке, картошечку кусочками с маслом и облепиховый морс, — и смотрит на меня, — Сиа, а ты со мной посидишь? — улыбка и протянутая ладонью рука.
— Видно будет, — сказала я, понесла заказ на кухню, сказав через плечо, — веди себя тихо, — он кивнул, а я ушла. Отдала заказ и просила накормить голодного осьминога. Литар как только услышал про осьминога, да еще и голодного, вспомнил слухи обо мне и нем, тут же воодушевился и сказал:
— Все что угодно для твоего ненаглядного! — улыбка и шутовской поклон.
— Летар!
— Сия, надо мужчину не только голосом ублажать, но и едой, — я на него посмотрела, тяжко вздохнула и пошла на поиски сына. Нашла его шефом. Тот показывал мальчику технологические карты. Удивилась, а шеф повинился, сказав что не удержался. Мальчишка не по годам соображает. Махнула рукой и только хотела выйти в зал, как бежит тетушка, держится за сердце, того гляди рухнет на пол без чувств и откачивать придется. Просит помощи.
Не долго длилось мое спокойствие. Слышу крики и хлопки магии. Не долго думая, вспоминаю прошлую должность вышибалы. Готова, выйти и спеть так, чтоб желания буянить и применять магию в нашем заведении не осталось. Наш обновленный трактир того гляди разнесут. А все из-за Урсула и той самой делегации. Они заметили его и начали оскорблять. Осьминог не остался в стороне и ответил. Завязалась перепалка. Из словесной она переросла в магическую. Тетушка просит меня усмирить обе стороны, и плевать на методы. Придется применить способность против делегации, внушить и утихомирить. А может, применю более радикальный подход. Именно о нем я и думала.
Оставив сына на шефа, снимаю ракушку, убираю в карман и вхожу в зал, готовая петь, а там на помощь к Урсулу пришел тритон, он стоит спиной к спине осьминога, отбивается от делегации. И не важно что их десяток, а противников всего двое. Запал и желание порвать друг друга на британский флаг у обеих сторон. И мотивация на стороне Урсула и Сальмира.
Кто бы мне сказал, что русал, из благородного клана осетров будет сражаться с презренным родом осьминогов плечом к плечу, назвала умалишенными. Это двое по природе своей враги. Но объединились перед общим неприятелем, наплевав на свои разборки и вражду. В запале слышался голос Урсула, обращенный Сальмиру:
— Не думал, килька тушеная, что буду с тобой хоть в чем-то солидарен, — и показал на некоторых, — но этим типам давно рожу самодовольную хочу начистить. Особенно за прошлое наше общение.
— Поддерживаю! — сказал тритон и призвал волну, его окружила магия воды, призывались фамильяры, — ты то будешь силу использовать?
— С моими сломанными ребрами? — смеялся осьминог. Возмутился тритон:
— Урсул! — рыкнул на него тритон. Но тот лишь распалял напарника по оружию. Разогревал его гнев, чтобы было не так скучно драться. Тритон этого не понимал, ведь был поглощен ненавистью и желанием разобраться со старыми неприятелями.
— Конечно, буду! — сказал осьминог, на его одежде, волосах, руках, под ногами стали наливаться чернотой пятна, отделяться и покрывать его тело, формируя доспех, похожий на коралловую, украшенную ракушками и кораллами. На голове шиповидная корона из чернил, в руках черный трезубец, а в глазах делегации паника:
— Глава Чернильных, какого демона он рядом с тритоном? — не понимали, что между ними общего и какого тут вообще происходит. И не только его присутствие, а слухи бродившие по материкам и владениям:
— А его разве не утащили в пустыню? Думал, из него давно суп сварили! — сказал еще один тритон. Столы откинуты, призвана сила у каждого из гостей своя способность и готовность атаковать, у тетушки паника, а у меня лишь один способ все исправить. Обратить на себя внимание. Но Урсул видит мое решение вмешаться, сказал:
— Рыбка, не лезь! — он не заметил мою готовность петь и всех усмирять, а вот тритон, который меня знает дольше Урсула, понимает, чем грозит моя готовность петь, да и поза, с правой рукой у груди, а второй, направленной на объект моего гнева.
Было дело на его глазах, когда я разобралась с одним хамом. Он задел мою честь, оскорбил и не на шутку меня разозлил. Трактир только восстановился, я еще не была совладелицей, просто пела и выносила разбушевавшихся гостей на улицу. Он меня назвал не приличным словом и поплатился за это. Лечили его уши долго. Против меня не выдвигали обвинения, знали, я защищалась. А поза для кары надолго отпечаталась в памяти тритона.
— Сиа, нет! — кричит тритон.
Но мне все равно, я не дам разрушить новый трактир, как и не позволю буянить всем подряд и мне не важно кто передо мной, из каких родов и семей. Это моя территория. Я в своем праве. Готовилась петь, да так, чтоб у всех барабанные перепонки трещали. Плевать как буду смотреться, трактир важнее.
— Что она собралась делать? — просил один из делегации.
— Какого хрена она собралась творить? — возмущался еще один.
— Петь! — сказал Сальмир, закрывая уши, но ему это не поможет. Лишь ослабит удар. Как и тем, кто повторил его действия. Не успел спрятаться от моего воздействия Урсул. Смотрел на меня и просил не делать этого, до последнего надеясь на мое молчание. Но я запела:
— А-а-а-а-а! — рука направлена в строну делегации и напарников по сражению. Тритон держал уши, а Урсул не успел. Его одарило моим голосом и силой по полной программе. Как и всех задумавших разнести трактир.
— «Крик души», чтоб тебя! — ругался тритон, зная мою магию голоса.
Все в трактире хватаются за уши, кто-то убегает, а кто-то остается посмотреть чем все кончиться. Тритон и осьминог умоляют прекратить, но я продолжаю тянуть. Голоса еще минут на пять хватит, дальше второй акт. Если не пой1мут и вознамерятся продолжить буянить. Но у них
