Особист - Павел Барчук
— Класс... Послушай, я сейчас умру, честное слово. От голода. Это очень трогательно, что ты помнишь нашу первую встречу. Тем более, когда столько времени прошло… — Я был полностью собран и готов, а блондинку понесло в какие-то дебри.
— Да. Уже два года, Максим…
Вообще-то хотел, пользуясь случаем, уточнить, как давно мы знакомы, а никак не слышать в ее интонации упрек. Мол, она на меня уже два года убила, а я козел и сволочь, не хочу жениться. Прям один в один, как Жанночка.
— Хорошо. Два года. Святая ты женщина. Идем. А то сегодня все так и закончится. В этой гостинице. Моей голодно смертью.
— О, нет! Не говори так! — Лиличка вскочила с кровати и, цокая каблучками, подбежала ко мне. Потом потянулась, обхватила за шею, прижалась и поцеловала в губы с таким интузиазмом, что в какой-то момент показалось, она высосет все мои внутренности наружу через рот. И между прочим, в этот раз я уже с руками не стеснялся. Положил их ей на задницу и подтянул к себе, чтоб она точно почувствовала, как сильно мое новое тело не против старых способов расслабиться.
— Ооооо…Максим…— Она отстранилась, а потом опустила взгляд. — Ты уверен, что сейчас нам надо в ресторан?
— Надо, милая, надо.— Развернул ее, шлепнул легко по попе, подталкивая заодно к двери.
Вышли из номера, я закрыл его на ключ, несколько раз дернул дверь, проверяя.
Внизу нас ждала Кудряшка. Взгляд у нее был такой выразительный, что я споткнулся на ходу. Она замерла возле стойки, опираясь о нее одной рукой. Если бы глазами можно было метать молнии, я бы уже валялся посреди холла, разорванный на множество мелких частей.
— Максим Сергеевич, имейте в виду. Позднее возвращение у нас строго запрещено. Как и посещение посторонними лицами в ночное время. — Тон у Кудряшки был такой, будто я только что предал ее, партию и родину. На "постороннее лицо", то есть на Лиличку, она вообще не посмотрела ни разу. Будто блондинки тут нет.
Я протянул Кудряшке ключ от номера.
— Конечно, Тамара. Буду не поздно. Лиц приводить не планирую. Пусть у Вас ключик останется. А то днем ушел вместе с ним. Случайно. Да и Вы не напомнили.
Улыбнулся ей наимелейшей улыбкой и направился к выходу. Лиличка сменила рядом. Моя бестолковая спутница даже не поняла, как была сейчас близка к смертельной опасности. Ревнивый дирижабль это вам не просто так. А Кудряшка реально ревновала, напоминая мне в этот момент испанского быка, готового броситься на тореадора.
Вообще, в ближайшее время я планировал, на самом деле, поесть уже, наконец-то. Побеседовать с Лиличкой. Надо еще выяснить любые подробности, которые ей обо мне известны. Возможно, получить приглашение на чашечку кофе, сделать все, чтоб эта чашечка растянулась на пару часов. Ужас, как любопытно посмотреть, что в этом времени дамы знают о сексе. Заодно, показать, что знаю я. Максим Сергеевич либо давно не был с женщиной, либо реально хотел Лиличку сильно. Потому что тело очень даже откровенно намекало, ему надо!
Но чего я точно не планировал, того, во что в итоге превратился этот так хорошо начинавшийся вечер.
Глава 8. В которой за мной снова наблюдают со стороны, но я снова об этом не знаю.
День тянулся так бесконечно долго, что Саше в какой-то момент ужасно хотелось чертыхнуться вслух. К тому же, в свете произошедшего, мысли в голову лезли совсем дурные и с работой никак не связанные. Особенный фурор произвело возвращение Ниночки после очень долгой беседы с проверяющим из Москвы. Филатова подробностей упорно не рассказывала, лишь шумно вздыхала и томно закатывала глаза. Это провоцировало острый приступ любопытства со стороны коллег. Тем более, всем и каждому были известны предпочтения заводской красавицы в плане выбора поклонников.
Ниночкины ухажеры всегда были, будто с экрана кино. А тут... Ну, да, не урод, однако, и не красавец. Даже где-то неприметный. Эта неприметность беспокоила Сашу сильнее всего.
Но, в отличие от остальных, она Ниночку, как раз, весьма понимала. Виделось в этом Максиме Сергеевиче что-то необычное. Ощущение, будто он глазами изучает до самого нутра, как рентген. А еще, странное чувство. Кажется, что смотрит один человек, а оценивает другой.
Будто назло, Максим Сергеевич из Сашиной головы уходить упорно не хотел. Как она ни старалась отвлечься, то и дело перед глазами вновь вставало это безразличное лицо. Особенно взгляд, который она дважды ловила во время знакомства с нежданным начальством. Человек, впервые встретившийся на ее пути, ну никак, ни при каком раскладе, не мог так внезапно воспылать сильной неприязнью. А то, что неприязнь была, Саша могла дать на отсечение не только руку, но и ногу тоже, в довесок. Почему? Не понятно.
Когда в отдел вернулась бурно дышащая Ниночка, разбудоражив и без того маятное сердце Саши, девушке уже очень сильно хотелось плюнуть на природную скромность, за что ее "добрые" коллеги, совсем не скрываясь , называли "бледной молью", а затем отправиться на личное знакомство с Максимом Сергеевичем следующей по очереди. Все равно оно, знакомство, неизбежно. Мысль о неадекватной реакции проверяющего категорически не давала ей покоя. Оттого Ниночку, с ее внезапной заинтересованностью, Саша к концу рабочего дня ненавидела наверное так же сильно, как пенку на кипяченом молоке в раннем детстве.
— Эй, Нинуль! — Ведерников все же не выдержал.
Весь коллектив небольшими группами перемещался в сторону выхода, то и дело бросая взгляды на большие круглые часы, висевшие ровно над дверью. С каждой секундой сокращалось расстояние до долгожданной свободы от рабочих обязанностей. Но вопрос Ведерникова заинтересовал каждого. А точнее ответ, который ждали от Филатовой.
Потому что Игорь спросил то, что , положа руку на сердце, крутилось в головах у всего коллектива.
— Ну-ка, признавайся. Пал уже Максим Сергеевич жертвой твоих чар? Ждет, поди, за углом с букетом? Все, как всегда?
А вот дальше произошло то, от чего даже Саша, честно говоря, немного обалдела.
Ниночка вдруг резко подскочила к Ведерникову. Так
