Вячеслав Коротин - «Флоту – побеждать!»
Противоминная защита на этом старом броненосце была… Да, практически, можно сказать, ее вообще не было. Корабль стал довольно быстро садиться носом с креном на левый борт. Было понятно, что построенный в Германии и прослуживший как под китайским, так и под японским флагами двадцать лет «Чин-Иен» на этом свете уже не жилец. Но его гибель обернулась для флота микадо еще большими проблемами. Медлительный, но все-таки бронированный, со старыми, но двенадцатидюймовыми пушками, броненосец являлся серьезным аргументом против того, чтобы русские решились на преследование. Теперь «Хасидате» остался без прикрытия…
– Как хотите, Лев Карлович, – обратился Грамматчиков к своему старшему офицеру, когда на мостике «Аскольда» стало утихать ликование по поводу минных попаданий в японские корабли. – Если Вирен сейчас не прикажет атаковать последнего, то мы это сделаем без приказа.
– Не стоит горячиться, Константин Алексеевич, – попытался урезонить своего командира капитан второго ранга Теше. – Брейд-вымпел все-таки на «Баяне». Согласен с вами, но вроде бы Роберт Николаевич еще не давал повода усомниться в его решительности в бою.
– Это я знаю и ни секунды не сомневаюсь, что Вирен в самое ближайшее время скомандует атаку, но даже если этого не будет, то мы пойдем добивать эту нелепую древнюю калошу без приказа…
– «Баян» передает: «Атаковать крейсер противника. Сохранять строй кильватера», – развеял все сомнения крик сигнальщика.
– Ну вот и все, – рассмеялся Грамматчиков. – Нечего и спорить было. Никакого «золотого моста»[3]. Недорубленный лес вырастает, говорил батюшка Александр Васильевич Суворов. Пусть и японцы почувствуют себя в шкуре «варяжцев», которых они избивали в Чемульпо. А у нас даже не пятеро против одного, как было там. Спустимся в боевую рубку – приказ командующего нужно выполнять. (Марков-Макаров действительно издал приказ не бравировать напрасно в бою и всем, кому должно, находиться в это время в боевой рубке, которая была защищена броней).
– «Новик» тоже идет к нам!
Действительно, фон Шульц уже основательно расколошматил орудиями и минами своего крейсера выбросившиеся на берег транспорты. Все, что догорало и взрывалось на прибрежных камнях, уже не подлежало восстановлению, ни грузы, ни, собственно, суда. Теперь пушки «Новика» готовились присоединиться к своим «старшим братьям», чтобы добить последний вражеский боевой корабль в обозримом пространстве. Последний, потому что, проходя мимо беспомощно раскачивающегося на волнах «№ 41», парой залпов оставил «Хасидате» единственным в данной местности японским кораблем, который еще держался на воде и пока еще не собирался лечь на морское дно. Но кого интересовало, что он собирался делать, а что нет…
Капитан первого ранга Като прекрасно понимал, что его крейсер обречен, спасти «Хасидате» могло только чудо. Причем не просто чудо, а чудо из чудес: дважды удачно попасть из своей чудовищной пушки сначала в «Баян», а потом в «Аскольд». Удачно. А за всю историю существования крейсеров типа «Мацусима» ни один из них ни разу никуда не попадал из данного громоздилы-орудия.
Но не спускать же флаг перед русскими. Самураю. Да что там самураю – распоследний матрос страны Ямато будет биться до конца с любым врагом, пока волны не начнут захлестывать ему в горло.
Даже с тонущего и накренившегося «Чин-Иена» в сторону русских крейсеров застучали две шестидюймовки, которые еще способны были стрелять, без толку стрелять, без шанса попасть, но они стреляли. В результате добились только некоторого внимания со стороны проходящих мимо «Баяна» и «Аскольда». В виде нескольких дополнительных очередей сорокапятикилограммовыми снарядами, что уменьшило количество потенциально спасаемых японских моряков на пару десятков.
А потом настал черед «Хасидате», Вирен вошел в азарт и, чтобы поскорее покончить с японским крейсером, сблизился с ним до пятнадцати кабельтовых. Результаты не замедлили сказаться: свалилась единственная мачта, разгорелись пожары на батарее и баке, пробило и раздраконило трубу, накрыло прямым попаданием фугасного снаряда трехсотдвадцатимиллиметровую пушку…
Но та успела отомстить. Последним выстрелом. Перед тем как получить фатальный снаряд от «Аскольда», это орудие успело выпустить свой последний. Попавший как раз в третью трубу своего обидчика. Рвануло так, что полтрубы снесло сразу, обломки и осколки просыпались внутрь, и тяга в соответствующем котельном отделении сразу упала. Выкосило около двух десятков матросов, обслуживавших орудия левого борта, да и комендорам правого досталось. Несколько минут русский крейсер бил по врагу только носовым и кормовым плутонгами. Но в это время преуспел «Баян» – корабль Като схлопотал сразу два восьмидюймовых гостинца на протяжении одной минуты, и оба под корму, рядышком. Мгновенно превратившийся в газы пироксилин изнутри разорвал обшивку, повредил гребной вал и вызвал пожар вблизи погреба, где хранились боеприпасы для стодвадцаток. Броневая палуба повреждена не была, но «Хасидате» заметно сбавил ход и стал потихоньку садиться на корму. Вдобавок ко всему он получил несколько попаданий в батарею, где немедленно заполыхало, и ответный огонь продолжала лишь кормовая пушка среднего калибра и пара совершенно несерьезных мелкашек с верхней палубы. Судьба последнего корабля Пятого боевого отряда была предрешена…
Почти одновременно в боевые рубки «Баяна» и «Аскольда» заскочили офицеры с радиограммами от командующего: «Немедленно возвращаться к эскадре. К Бицзыво».
– Более чем несвоевременно, – раздосадованно прошипел Вирен. – Право руля, идем к адмиралу. Лейтенант Деливрон, усилить огонь на отходе, постарайтесь напакостить япошкам в разлуку как можно сильнее.
– Господин капитан первого ранга! – взмолился старший артиллерист. – Давайте задержимся на десяток минут! Обещаю вам, что мы отправим эту калошу на дно.
– Вот именно, что калошу, Виктор Карлович, – строго посмотрел командир крейсера на офицера. – И именно старую калошу. Приказ командующего категоричен и недвусмыслен. Если есть вероятность, что наша эскадра подвергается опасности массовой минной атаки, а у Того миноносцев как блох на барбоске, то нам следует немедленно плюнуть на возможность дотопить это ржавое японское железо и на всех парах спешить на защиту своих броненосцев.
Но задерживаться здесь уже и вправду не было смысла: русские комендоры с таким пылом и страстью «прощались» с беззащитным уже «Хасидате», что сомнений по поводу его дальнейшей судьбы уже не оставалось. Уходящие артурские крейсера оставляли на поверхности моря пылающий костер, и принявший командование тонущим кораблем мичман благоразумно направил его к берегу, на камни, чтобы хотя бы спасти оставшихся в живых матросов…
Глава 8 И снова в бой
– Наблюдаю у берега два горящих транспорта, – донесся крик сигнальщика. – На берегу еще два пожара.
– Молодцы крейсерские, – удовлетворенно кивнул Макаров, – славно поработали. Будем надеяться, что и в погоне, в которую они пошли, удастся сделать еще что-нибудь полезное.
– А мы, ваше превосходительство?.. – поинтересовался командир «Петропавловска».
– А мы продолжим то, что начали наши крейсера. Подготовить сигнал: «Огонь по береговым сооружениям. Стрелять чугунными снарядами. Разрешается израсходовать по дюжине на шестидюймовое орудие и по четыре на орудие главного калибра».
И встала дыбом земля, и заполыхали фанзы в небольшом китайском городке, населению которого очень не повезло, что именно его выбрала пунктом высадки японская экспедиционная армия. Пять русских броненосцев и два крейсера посылали из своих стволов смерть. Смерть, которая не разбирала, где здесь японец, а где китаец. А ничего не поделаешь – война есть война…
– Крейсерам отойти на пять миль мористее. Наблюдать восточные и северные румбы. Броненосцам продолжать обстрел, – отдал очередной приказ командующий флотом, и филиал ада на берегу продолжил свое функционирование. «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь» и «Пересвет» с «Победой» продолжали засыпать металлом и взрывчаткой вражеский берег. Пара батарей полевых пушек, которые могли бы еще отбиваться от миноносцев или канонерок, не стали даже связываться с такими «большими дядьками», как русские броненосцы – расчеты быстро взяли свои пушки в передки, и японцы стали спасать от гарантированного уничтожения хотя бы орудия. Запряжки понеслись к ближайшим холмам, чтобы спрятаться от убийственного огня за ними. Но повезло не всем – трех пушек дополнительно армия маршала Оямы при этом лишилась…
Медленно, но верно Бицзыво приобретал вид лунного пейзажа – город превращался в совершенно безжизненное пространство, с расстояния трех миль русские тяжелые орудия перепахивали землю и поджигали все, что могло гореть. И заставляли взрываться все, что могло взрываться…
