Математик Боя. Жизнь сильнейшего - Blood_and_Tea
Ну а Сенсома был готов пожертвовать частью своей силы ради выключения сразу двух проблемных врагов. Теперь его противник — лишь Мадара и его Сусаноо. Конечно, гигант из синей чакры — крайне могущественная и разрушительная техника, но Сенсома уже побеждал противника уровнем выше — Преображение Будды Хаширамы.
Теперь дело за малым.
Утробно взревев, Исобу разогнался, несясь на выбранных противников, в то время как Сенсома преспокойно шел к Сусаноо. Мадара нахмурился, занося гигантский клинок для удара, и с силой опустил его на букашку, возомнившую себя достойной.
Мгновенно войдя в Седьмые Врата, Сенсома отбил клинок рукой. Гигантский тенгу пошатнулся, почти потеряв равновесие, и Сенсома помог ему, схватив за ногу и переворачивая его одной рукой.
Его физическая мощь сейчас была за гранью возможного.
С грохотом обрушившись на землю, Сусаноо растаял, являя Сенсоме ускорившегося Мадару с черным приемником в руке. Если Учихе удастся вновь обнулить Врата, войти в Седьмые снова перерожденный уже не сможет, но теперь, зная об этом трюке, Сенсома не давал противнику такой возможности.
Приемники проводили усиленную чакру хозяина, что позволяло ему контролировать как живых людей, так и их трупы. Силы Мадары было недостаточно, чтобы контролировать целого Сенсому, но правильно воткнутый приемник позволял ему подать чакру в структуру Врат, нарушая их действие. Этот прием Учиха отработал на Каруме, ставшем почти бесполезным после потери зрения.
Но Сенсома не был слеп и не давал по себе попасть. Более того, вернув себе чудовищную физическую мощь, он использовал ее на максимум, раз за разом отбрасывая Учиху, проламывая его Сусаноо и обрывая его комбинации.
Мадара запыхался, его волосы растрепались, а взгляд стал загнанным. Он не справлялся. Расправив плечи, Математик Боя показывал непреодолимое могущество, более того, бой шел уже больше часа, и Сенсома прекрасно просчитал все приемы противника. Козырей у Учихи почти не осталось и все, что он мог — продолжать сражаться на своем максимуме в надежде…
Надеяться ему, впрочем, было не на что.
— Я — Мадара Учиха! — взревел он, поднимая свой гунбай в сотый, наверное, раз.
— А я — Сенсома Томура, — мимолетное движение, и веер разлетается на мельчайшие кусочки от чудовищной силы удара кулаком.
Серия мощных кулаков по корпусу заставила Мадару схаркнуть кровь. Ринбо подобрался к Сенсоме, но тот резко развернулся, схватил его за горло и отбросил прочь, не желая тратить время. Мадара взревел, используя Путь Дэвы и давя противника гравитацией!
В этот же момент Исобу открыл правый глаз, до того удерживаемый закрытым, и давление Мадары нивелировалось техникой его Риннегана.
— Ты проиграл, — Сенсома одним ударом отбросил Мадару на сотню метров. — Смирись.
— К черту смирение!
Как по команде Гедо и Лис отступили к хозяину и напряженно застыли подле него. Исобу остановился рядом с Сенсомой, и они вместе напряженно смотрели, как Мадара складывал печати.
А после статуя стала поглощать Биджу, ставшего чистой энергией.
— Это может ее перегрузить, — громыхнул Исобу, нерешительно смотря на этот процесс. — Но статуя неуничтожима, как бессмертен и Курама. Здесь и сейчас перегрузка лишь вызовет взрыв и отменит слияние. Вот если бы в ней были еще братья…
— Возвращайся, Исобу, — приказал Сенсома и тут же почувствовал, как пустота внутри заполняется зверем. — Похоже, это его последний козырь…
Гедо покрылось броней Сусаноо, в его руках появился меч, а его аура стала рыжей. Из-за спины показался один Хвост. Концентрированная сила Мадары, его Риннегана и Девятихвостого Лиса заставила гигантские деревья заходить ходуном. Здесь и сейчас Мадара воплотил в жизнь один из самых сильных возможных в этом мире гигантских конструктов — пожалуй его сила была сравнима с техникой Первого Хокаге.
— Ну, дело уже привычное, — Сенсома полыхнул синим, входя во Врата Скорости. — Разбиваешь огромное уравнение по кускам и решаешь множество мелких задачек. Я еще в прошлой жизни так умел.
Резко сорвавшись с места, он бросился прямо на ужасающий своей мощью конструкт! Но Мадара предвидел его бросок, поэтому улучшенная статуя взмахнула клинком с неожиданной скоростью, отправляя тело Математика Боя в полет!
Не сбиваясь, Сенсома отпрыгнул от выращенной на пути Ледяной Стены и вновь устремился к цели. Гедо отбросило его снова. А потом еще раз и еще. Мадара всеми силами не давал перерожденному сблизиться, раз за разом атакуя его своим исполинским мечом.
Но у Сенсомы были Врата Прочности, так что все эти атаки почти ничего не приносили великому Учихе. Более того, управляя Гедо напрямую, Мадара ослабил личную защиту, поэтому, просчитав все возможные варианты, Сенсома вновь прыгнул и… в этот раз ему удалось дотянуться!
Левая нога упала на землю перед Математиком Боя, бесстрашно смотрящим на нависающую над ним статую.
— Сколько атак ты переживешь, прежде чем я разорву тебя на куски?
* * *
Грохот не стихал в лесу уже больше часа. Мито вздрагивала каждый раз, когда он был особенно силен, а землю сотрясала агония. Мадара явно терпел неудачи, так как только его любовь к гигантским Призывам была столь велика, чтобы раз за разом пытаться победить с помощью них Сенсому.
— Черт!
Изуна тоже крепко нервничал. Пожалуй даже крепче, чем сама Мито. Он что-то знал, о чем-то думал и чего-то боялся и все это ему категорически не нравилось. Не нравилось настолько, что младший Учиха был сам на себя не похож.
— Переживаешь за ублюдка? — криво усмехнулась Мито, подливая масла в огонь. — Нет смысла, он все равно не жилец.
— Да замолчи ты уже! — вскинулся Учиха, приставив к ее горлу меч. — Ты ничего не знаешь, понятно?! Ни черта ты не знаешь! Мадара, он… ах, черт, он делает слишком много глупостей! И заставляет делать их меня!
Эти слова сбили Мито с толку. Она никогда в жизни не подумала бы, что Изуна может когда-нибудь не принять действия старшего брата. Он всегда его поддерживал. Во всем. В этом младший видел смысл — в поддержке идей старшего. Поэтому они и были так опасны вдвоем, что могли соперничать с Хаширамой и Тобирамой — они слишком сильно доверяли друг другу.
Но сейчас Изуна выглядел… неготовым принять поступки и приказы брата. Несогласным с ними. И это поражало больше, чем что-либо вообще.
— Тогда не делай глупости, — тихо, осторожно, будто ступая по льду,
