Наномашины, ученик! Том 6 - Николай Николаевич Новиков
Три пазла сложились в победу.
— По правде говоря, Ярослав… — говорю, — Я под ноотропами сейчас.
Он медленно поднимает на меня глаза. Ох-хо-хо, а взгляд-то реально недобрый! Хе-хе, ну-ну, не злись.
А просто прими мою сторону.
— Я ещё честнее буду — это и не ноотропы вовсе. Я их так назвал, потому что слова другого не знаю, хе-хе, — невинно чешу затылок, — Это батарейка для мозга. Если ты думаешь — она помогает думать. Если отдыхаешь — она сильно ускоряет восстановление мозга.
— Батарейка?.., — нахмурился он.
— Ярослав, пойми, — вздыхаю, — Ну как некоторым соревноваться? Как не вылететь из этой школы? Как не потерять шанс на Академию и работу? Почему некоторые рождаются третьими сыновьями, которым треть наследства, но отвественности ноль, в отличие от первого сына?
— … — у него дёрнулась бровь.
— Эта штука — поможет просто лучше учиться. Она не вызывает привыкания, не вызывает отходняк, потому что это и не ноотроп вовсе! — достаю бутылёк из внутреннего кармана, — Оно просто поможет выдержать всё это давление, и только! Ты лучше зубришь и меньше устаёшь. Да у тебя энергия для жизни вне школы появляется! Это что… плохо?
— Это…
Хе-хе, а что такое? Уже и слова подбирать приходится? Что, настолько впечатлён моей победой? Настолько ошарашен правдой о природе препарата? И ведь реально правда! Это внатуре батарейка для мозга.
Говорю же, алкаши — гении. Ну и Отец, да. Но алкашей больше уважаю.
Ладно, затянулось это. Мне ещё Катю за косичку дёргать, как раз совмещённый. Пора заканчивать.
Пора съедать жертву.
— Думаешь, что незаконно? Так я легко продам вне школы, потому что как раз законно. Не хочешь проблем? Хорошо, перед экзаменами не буду продавать! Тебе ведь это важно? Я гарантирую, что проблем у тебя не будет! А афродизиаки запрещу применять в школе. Только… — выдыхаю, — Только давай не будем воевать? Я просто помогаю детям лучше учиться и меньше страдать.
Он выдыхает, цыкает и, сложив руки на груди, начинает смотреть в стол, обдумывая слова. Взгляд его зафиксировался на точке и устремился в никуда, а мысли явно разрывали голову.
Ну… давай! Давай! Все три пазла сложились в этот исход, в мой рецепт победы! Я показал, как можно выигрывать, я предложил вариант с соблюдением закона, и я помогу тебе отдохнуть, разгрузить голову!
Ну же… соглашайся! Почему медлишь? Чёртов принципиальный дурак!
Нет. Нужен последний удар. Нужно додавить.
— Давай так, — протягиваю флакончик, — Попробуй. Если не понравится, если возникнут сомнения — я прекращу. Но если ты поймёшь, что это правда спасение для этой школы… — смотрю ему в глаза, — То я продолжу помогать ученикам. За денежку, естественно.
Он молча посмотрел в ответ, а потом на бутылёк с синей жидкостью. Заиграл скулами от нервов, и зацыкал за закрытым ртом. Потом медленно взял бутылёк и глянул на него под светом.
— Отзывам ты не противоречишь… — прошептал он.
Есть…
Есть.
ЕСТЬ!
— Ты ведь перерождённый, Кайзер? — покачал он головой, — Мы проходили тему о вас. Хах. Мда уж. Вот кому правда повезло, а не первым сыновьям.
— Это так очевидно?
— Ты умело притворяешься ребёнком. Но если серьёзен — уже не выходит, — хмыкнул он, — Кто ты там, Отец? Парацельс? Первоклашка бы такое точно не сварил.
— Не знаю, — пожимаю плечами и протягиваю руку, — Я ставлю свой бизнес на кон, потому что НАСТОЛЬКО уверен в этой штуке. Ну как… мы договорились?
Рука наливается энергией, а душа открывается для заключения контракта. Это мой четвёртый. Сдерживать дрожь и гул дьявольской силы удаётся всё лучше. Он не заметит. Я его разведу. Не заметит, что это контракт!
Ярослав смотрит на руку, смотрит на зелье и смотрит на меня. Взгляд падает на шахматную доску, на часы с прошедшим временем, и на гору бумаг.
Он выдыхает.
— Ладно. И впрямь, не здесь, так снаружи продавать начнёшь, — качает он головой, прячет бутылёк и жмёт мне руку, — Но не дай бог что-то со мной произойдёт…
— Всегда сможешь убить, ха-ха! — нервно смеюсь я, — Но не произойдёт. Я на себе всё испы…
'Пользователь!
При попытке заключения контракта вновь открыт путь в иное простра…'
И тут, после рукопожатия… всё остановилось.
Я замер. Всё вокруг замерло. Застыло, словно потерянное в самом времени. Пропали звуки. Даже Рой, сидящей в моей голове, в моих мыслях — и он замолк. Я слышал лишь одно. Громкий, отчётливый…
Стук часов.
Секундная стрелка хронометра на стене звучала тихо, как и раньше, но на фоне полной тишины это было невыносимо громко.
Тик.
Тик.
Тик.
Ровно. Чётко. Я это понимал. Я чествовал порядок — часы бьют безошибочно, без малейшего мгновения задержки. Как и должны.
Тик.
Тик.
Я думал, что ошибаюсь.
Думал, что не можешь ТЫ пойти путём Порядка, а не препятствовать ему.
И тут раздался голос. Я не мог определить пол, не мог определить расстояние и намерения. Это будто отражение от самого мироздания, прошедшее сквозь космос — троящееся, однородное, неестественное. Будто говорить оно не должно, но желает.
Но вот снова ты обращаешься к моей силе. К моей сути.
Что тебя побуждает? Я не понимаю. Я способен видеть многое, но ты, увы, для меня закрыт. Таковы наши природы.
Я озадачен.
Я начал ощущать. Присутствие. Оно заполоняло всё, повторюсь, будто отражалось от стен мироздания, проходило его насквозь.
Я вижу. Передо мной, сзади, всюду.
Я вижу силуэт, вижу тень такой сущности, что мозг едва способен его осознать. Там, далеко. Сверху.
Вижу.
Люди ошибочно полагают, что ты невидим из-за болезни.
Глупость. Забавное совпадение, не более.
Ты невидим, чтобы о тебе никто не узнал. Забыл и не вспомнил. Чтобы твоё бесконечное существование прекратилось хоть как-то.
Удивительно, почему ты жив.
И ещё удивительнее, почему ты не идёшь прошлым путём.
Что тебя спасает? Что не даёт раствориться, словно вирусу в пробирке с лекарством? И что не даёт вернуться на дорогу, которой ты предназначен?
Как ты избегаешь судьбы?
Всё должно быть иначе. Я… не понимаю.
Я… это вижу.
Облик существа, сотканного из бесконечности созвездий. Там. Далеко и всюду. Сверху.
Нависшая над планетой сущность. Вижу.
С каждым стуком часов над его ладонями откалывалось само пространство, хаотичными кусками уходя в сторону. Но стоило стрелке ударить вновь, как ошибки и аномалии закрывались
