Красная дорама (СИ) - Денис Георгиевич Кащеев
Ну и, наконец, главное, что сразу привлекло мой взгляд в комнате — при том удивило, но скорее удивило неприятно, почему я и оставил этот предмет обстановки на потом. Но вот дошел черед и до него: в углу стояла черная печурка — так называемая «буржуйка» — с выведенной в окно, через отверстие в стекле, трубой дымохода. Рядом на полу громоздилась стопка угольных брикетов — видимо, приготовленное топливо. В городской квартире, рядом с вполне современного вида телевизором смотрелось это, признаться, несколько сюрреалистично.
Я подошел к печке, осторожно приложил ладонь к ее металлическому боку — тот был холодным. Мне почему-то казалось, что остывать подобного рода агрегаты должны долго — но, видимо, моему времени хватило. Может, этой ночью я — то есть мой предшественник в этом теле — печку и не топил, в силу теплой погоды?
Я приоткрыл тяжелую дверцу: золы внутри не было. Если только утром перед уходом на работу аккуратный жилец ее тщательно не выгреб (что все же вряд ли — горячо же небось!), значит, и впрямь накануне огня не разводил. Наверное.
Ну и о чем нельзя не упомянуть — хотя бы и для общей атмосферы — это об украшениях стен. На одной — той, что напротив окна — висели портреты Вождей. Причем, не два, как я раньше встречал на работе или в полицейском участке, а целых три: Ким Ир Сен и Ким Чен Ир по отдельности, крупно — и они же вместе, что-то вдохновенно обсуждающие на фоне карты Корейского полуострова. Знать бы: это так положено, или тут Чон Сун Бок проявил верноподданническую инициативу?
На другой стене красовались в аккуратных рамочках две военные грамоты за успехи в боевой и политической подготовке (первая — на имя рядового Чона, вторая — его же, но уже сержанта) и групповая армейская фотография. На не столь уж крупном снимке был запечатлен, наверное, целый выстроившийся батальон, несколько сот солдат и офицеров. Лиц при таком масштабе было, понятно, не разглядеть — себя я даже искать не стал.
Завершив на этом осмотр спальни, я подхватил с пола пакет с покупками и направился на кухню, но по пути заглянул в санузел — не по нужде, просто из любопытства. Ванны здесь не оказалось — только кривоватая раковина со следами ржавой воды и поддон под душ — кажется, самопальный. Вместо унитаза — так называемая «чаша Генуя» то есть, по сути, самую малость обустроенная дыра в полу — подобные когда-то встречались на советских железнодорожных вокзалах. Стиральной машинки не наблюдалось — единственное место, куда теоретически ту можно было бы впихнуть, занимала заполненная водой пластиковая бочка — видимо, на случай отключения водопровода. Но сейчас вода шла — повернув кран, я в этом убедился — правда, только холодная. Для получения горячей имелся подвешенный под потолком пузатый бак нагревателя, но, скорее всего, питалась эта конструкция от электричества, и сейчас проверить ее работоспособность я бы, очевидно, не смог — так что резонно не стал и пытаться.
В стене между санузлом и, видимо, кухней, имелось довольно большое окно — именно поэтому мне и удалось все здесь более-менее четко рассмотреть, не зажигая свет.
В меру впечатлившись удобствами ванной, я наконец добрался до кухни. Едва не споткнулся о низенький столик — вроде того, что был у старухи Цой, но видом, конечно, попроще. Еще здесь имелись пара шкафчиков, плита и холодильник. Сейчас, понятно, не работавший, но я все же решил убрать в него купленное мне Паком кимчи — и, распахнув дверцу, нежданно узрел внутри целых две бутылки пива.
О, а жизнь-то, по ходу, налаживается!
Правда, больше ничего в холодильнике не обнаружилось вовсе. Но в шкафу еще нашлась пачка ячменного чая и сахар, в другом — соль и перец. Имелась и кое-какая посуда — электрический чайник, кастрюля, пара тарелок и чашек, а также, в отдельном ящичке, ложки и металлические палочки для еды.
Вот, собственно, и все…
Да-а, товарищ Чон, хоромы-то у тебя тесные, совсем не царские палаты… Но видал я и не такое — хотя бы и в том же Сеуле, ныкаясь от погони. Перекантоваться денек — сойдет, а задерживаться тут долго я вроде как не собираюсь… Ведь не собираюсь же?
Уже возвращаясь в комнату с тарелкой кимчи в одной руке и откупоренной бутылкой пива в другой, я заметил на стене серый кирпич радиорепродуктора. Беглый осмотр показал, что выключатель у этого чудо-прибора не предусмотрен — только регулятор громкости. Не выпуская из руки пива, я крутанул его колесико подушечкой пальца — просто на всякий случай — и от неожиданности чуть бутылку на пол не выронил: в квартиру ураганом ворвались звуки бравурного марша. Радио работало!
Я было обрадовался, что дали свет — но нет: видимо, у приемника имелось особое, автономное электропитание. Помнится, в СССР такие тоже висели в каждой квартире, подключенные к специальным радиорозеткам…
Снова убавив звук до нуля, я таки дошел до спальни, поджав ноги, уселся на футон, пиво и кимчи поставил перед собой прямо на пол. Что ж, пришла пора хорошенько обдумать свое незавидное положение — ну а заодно можно было и слегка подкрепиться.
9. Есть ли у вас план, товарищ Чон?
Насчет уместности сейчас пива меня на самом деле терзали смутные сомнения: вроде как при сотрясении мозга алкоголь противопоказан, и тот же доктор У наверняка мне бы его категорически запретил. Но, с другой стороны, во-первых, особых тревожных симптомов я не замечал с тех пор, как вышел от медика — если, конечно, не брать в расчет происшествие на остановке. Однако случившееся там по-любому выходило далеко за грань стандартной клинической картины черепно-мозговой травмы — так что это другое.
А во-вторых, никакого иного напитка у меня под рукой просто не оказалось — без света ведь даже чайник не вскипятишь! Не водой же из-под крана острое кимчи запивать? Посему после недолгих размышлений я решил, что от жалкой пары бутылок светлого сильно хуже мне не станет. А вот лучше — в моральном плане — запросто!
Пиво, к слову, называлось «Тэдонган № 2»
