Особо опасен (СИ) - Артемьев Юрий
Мокрую и грязную одежду, как мог, отжал и разложил «сушиться» на камнях. Пистолет за пояс. Небольшую сумку через плечо. Туда бросил запасные магазины для ППК, запасную футболку, пару банок консервов, нож, документы и деньги. Деньги взял не все. Так… Пару пачек, не глядя. Пустую бутылку из-под колы. А вдруг воду найду. Ну и так, по мелочи кое-чего набрал. Старался не особо набивать сумку. Я же не надолго. Хотя, есть такая поговорка: «Идёшь в тайгу на день, бери запас на неделю!» Здесь не тайга, конечно, но хрен его знает, куда кривая выведет…
Я повязал на голову бандану. Вышел наружу. Огляделся… Вход в пещеру с дороги не особо виден. Для того, чтобы его разглядеть, надо сойти с дороги, зайти за испачканные глиной кусты, а потом только можно, с трудом, разглядеть небольшую нишу возле большого и грязного валуна.
До сих пор не могу поверить, что мне удалось его сдвинуть. Наверное, отчаяние, в состоянии которого я находился, придало мне силы. Да и помощь от товарища Архимеда не помешала. Помнится, он что-то говорил про точку опоры и достаточно длинный рычаг, чтобы Землю перевернуть… Это ему вряд ли удалось, но если добавить к этому силу злости и отчаяние, то всё вполне возможно. Главное правило: «Никогда не сдавайся!». А то случаи разные бывают. Умирающий от жажды в пустыне, не дополз до заветного колодца метров сто и сдох от отчаяния. Потому что сдался.
Так. Стоп. Не думать о жажде! Я найду воду. Она и сейчас есть рядом. Только слишком мутная и грязная. В виде коричневой жижи в которой есть и песок, и глина, и ещё хрен знает чего… Может, попробовать её профильтровать через ткань? Ладно. Это всегда успею сделать. Попробую найти ручей почище.
Ну, всё… Пора на разведку.
Глава 9
Глава девятая.
Siksikaitsitapi (Блэкфут)
В день какой неведомо, где-то в начале сентября. 1974 год.
США. Штат Монтана. Где-то в горах.
Александр Тихий.
Первое, не слишком приятно открытие поджидало меня метров через сто от пещеры. Склероза в таком юном возрасте, вроде бы быть не должно. И я точно помню, что вот именно тут, у поворота, рядом со скальным выступом, мы с Джеком бросили нашу машину, когда в ней закончилось топливо. Ошибиться я не мог. Это был самый первый изгиб горной дороги. Да и ходил я тут уже несколько раз, и туда, и обратно. Но машины не было на том месте, где мы её бросили. Скала была. Дорога была… Вернее, остатки дороги. Вместо мелких камней теперь тут почти ровная гладь из красноватой влажной глины. Я даже не пытался ходить по этой глинистой субстанции. Старался передвигаться, наступая на камни, что ещё сохранились по краям бывшей дороги. Часть глинистого языка свернула за поворот, но основная масса грязевого потока пошла прямо. А прямо — это туда, где скальный участок обрывался в пропасть. Когда мы ехали на машине, я туда не заглядывал, а потом и случая не было, да и желания подходить к краю, чтобы поглядеть вниз, не возникало. Но сейчас такое желание у меня возникло. Потому что я подозреваю, что наша машина прячется где-то там.
* * *
Так оно и оказалось. Похоже, что поток обладал такой огромной разрушительно силой, что пара тонн железа на колёсах ему было «на закуску». Подойти к обрыву было не только сложно, но и довольно-таки опасно. Хотя заглянуть за край очень хотелось. Соблюдая все мыслимые и немыслимые правила осторожности, я всё-таки сделал это. Стоять на краю мне не хотелось, поэтому я лёг и к самой кромке приближался исключительно лёжа. Одной рукой я держался за крепкие ветки какой-то лианы. Их тут хватало. Они опутывали стволы деревьев и даже спускались вниз по камням. Надеюсь, что они достаточно крепкие, чтобы выдержать меня.
Искорёженная машина валялась внизу. Наполовину она была залеплена глиной, но и сейчас можно было её рассмотреть. Хотя разглядывать её немного и мешали небольшие корявые деревца, растущие прямо из скалы.
Да. Жить захочешь и не так раскорячишься. Меня всегда удивляли силы природы. Особенно, когда маленькое и слабое зёрнышко, попав в небольшую трещинку в камнях или в асфальте, прорываясь навстречу солнцу, разрывая камень, вырастает в большое и сильное дерево.
А хорошо, что мне не пришла в голову «умная» мысль, переждать ливень, сидя в машине. Так и унесло бы меня в тартарары вместе с ней.
* * *
Вдоволь налюбовавшись своим бывшим движимым имуществом, я стал отползать от края. Похоже, что я опять слишком расслабился. А может это у меня ещё не прошла слабость после болезни.
В тот самый момент, когда я поднимался, и имел глупость отпустить, наконец-то, крепкий побег лианы… Короче, мои ноги заскользили по влажной глине, я упал на задницу, сильно при этом ударившись о камни. Но не это было самое страшное. Как в далёком-далёком детстве своего прошлого будущего, я заскользил прямо на заднице куда-то вниз с горы.
В детстве это было весело. Мчаться вниз по обледенелой снежной горке… На картонке или на санках, но чаще просто на заднице… Ух…
Сейчас это было не так весело. Я скользил к краю обрыва, и у меня не было возможности ни затормозить, ни даже ухватиться за что-нибудь… Моя попытка снова схватить спасительную лиану, не увенчалась успехом. Испачканные в глине пальцы лишь слегка скользнули по гибкой, но такой крепкой ветке, и я потеряв опору под собой стремительно рухнул вниз.
О*уенное ощущение. Для передачи его, больше всего подойдёт англоязычное «вау», но ближе по смыслу, всё-таки, наш русский «пи**ец».
* * *
Говорят, что перед самой смертью, прямо перед глазами быстро-быстро проносится вся жизнь. Что-то я такого в прошлый раз не видел ни хрена. Хотя, я вроде бы и не умер. Нет… Там-то, во дворе старого дома, конечно, мы с Лёхой получили по контрольному выстрелу в голову, и наверняка отдали богу душу. Но, как видно, наши души не пришлись ему по сердцу, и нас направили сюда. Хотя там наши тушки всё-таки прекратили свою земную жизнь и умерли. Но мы-то с ним оказались здесь. Я не знаю, может это какой-то филиал ада. А может просто мы не в ту комнату зашли, и нас по обычаю каких-нибудь индусов направили на реинкарнацию. Но раз мы с ним здесь, значит… Ни фига это не значит. Это вообще какая-то ненаучная фантастика. Но факт есть факт.
Но теперь-то, сорвавшись в пропасть, я должен или попасть куда-нибудь в другое место и снова отправиться не перерождение. Жаль, что больше не увижу Лёху, Анечку, Маринку…
Хотя, не исключён вариант, что сдохну окончательно. Это у кошки, по неподтверждённым наукой фактам, девять жизней. Но я-то не кошка. И даже не кот… Хотя, если судить по моим амурным похождениям этим летом, в коты я вполне сгодился бы. Но, нет. В кота перерождаться я не хочу. Потому что никакого желания нет вылизывать свой собственный зад и лакать молоко из блюдца…
* * *
А я бы сейчас с удовольствием чего-нибудь попил бы. Даже согласен, чтобы это была просто вода. Я согласен даже лакать её из блюдца. Лишь бы было побольше…
Пить хочется со страшной силой. Во рту суше, чем в пустыне Атакама. Хотя говорят, что именно там самое сухое место на Земле. Нет. Сейчас самое сухое место на земле — это мой рот.
Но тут явно что-то не сходится. Если я умер, то откуда такая нестерпимая жажда? А это значит, что я не умер… Тогда почему мне так тяжело дышать?
* * *
Хорошие сумки шьют для американских военных. И ткань у них крепкая, что-то вроде тонкого брезента. Вот именно такой полубрезентовый ремень от сумки и давит мне на грудь. Мешая свободно дышать. А я висю… Или вишу… Да, нет. Скорее всего правильнее сказать, что я повис на своей же сумке, зацепившись ею за ветки торчащего из скалы небольшого деревца. Я это обнаружил, когда немного пришёл в себя. Всё тело болело от ушибов о ветки деревца, некоторые их которых я обломал своим телом, когда летел вниз. Но я был жив, а это сейчас самое главное… А теперь надо подумать, как выбраться из этой передряги с минимальным ущербом для себя. Только бы ветка не обломилась, да сумка не порвалась…
