Бандерлог, или Барьер для силы - Юнта Вереск
— Продолжай…
Голос Бандерлога хрипел так, что непонятно было, как он вообще произносит эти звуки. Но я разобрала.
Расправила крылья, попыталась устроиться поудобнее. Подобрала крылья. Очень хотелось оказаться где-нибудь повыше.
— Уюн! Посади меня на стол!
Немного походив по столу, приноравливаясь к своему телу, я, наконец, замерла.
Вдох… где у меня пах, пресс, грудина?...
Как же неудобно в другом теле. Счет не получался, вместо пяти, шести и так далее, выходило только на «раз». У стрижа маленькое тельце! Куда ему закачивать воздух?
Первый цикл прошел на раз. Попробую на два… Рывок. Я кубарем слетаю на пол. Я слишком большая, чтобы удержаться на краю стола. Мягкие толстые лапы. Сзади от растерянности хвост бьет по полу.
Хрипящий смех.
— Дальше!
Пах… ого-го! Получается на счет двенадцать. Сразу, с первого раза.
Второй цикл… Третий… Пятый…
— Господин Бандерлог… Я не могу войти… Этот зверь…
Оборачиваюсь — в дверях застыл знахарь Инзц Ка Ауд.
Меня сжимает в пружину, я резко кручусь. Сижу на полу. Голая. Штаны и рубашка валяются рядом. Хорошо, что не разорванные, но не хочется их надевать.
«Дом, милый дом, мой домашний наряд»…
Легкий сарафанчик на мне. Все в порядке. Я поднимаюсь с пола.
— Простите, знахарь Инзц, что испугала…
Подхожу к двери и оттаскиваю тело убитого мага в сторону. Путь свободен.
— На нас напали маги. Хотели уничтожить волшебницу и ликтора, чтобы вызывать природные катастрофы на острове, — объясняю я оторопевшему знахарю. — Один ликвидирован, второго я отпустила.
Знахарь, не дыша, смотрит на меня — с ужасом. Неужели я такая страшная? Может, надо причесаться?
— Пожалуйста, помогите моему учителю!
Наконец, Инзца отпускает. Он отмирает, вздыхает, потом переводит взгляд на Бандерлога. Медленно и осторожно делает шаг в атриум. Замирает. Потом, все-таки подходит к своему новому пациенту и опускается на колени перед ним. Вглядывается, водит над ним руками, что-то бормочет…
Время течет неимоверно медленно.
Бормотание превращается в унылые завывания, затем он начинает ритмично бить пальцами по полу. Тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук…
У меня ощущение, что это никогда не закончится.
— Мия Юнта, вам с Уюном лучше выйти… Сложный случай, мне нужно сосредоточиться…
* * *
Мы с Уюном сидим на веранде. Я курю одну сигарету за другой. Час, два, три… Пройти в буфетную невозможно. Вот уже и время обеда прошло… Есть хочется страшно, меня начинает подташнивать, голова кружится, в глазах темнеет...
Поглядываю на перила, где до сих пор стоит блюдце с пряником. Нет. Пряник я еще не заслужила.
— Слушай, Уюн, у тебя же есть еда где-нибудь не в Доме?
Он подскакивает и убегает. Вскоре возвращается, нагруженный всякими коробочками и кулечками. Я начинаю хрустеть чипсами, затем беру печенье, заедаю мармеладом. Уюн тоже что-то грызет.
— А попить ничего нет?
Кефир, молоко, морс из ненашенских ягод. Отлично, все замечательно…
В дверях появляется знахарь Инзц, крутит головой, но нас не видит. Встаю, перелажу через перила и спрыгиваю вниз, теперь можно подойти к крыльцу, которое он видит.
— Господин Бандерлог жив и в сознании, — устало и грустно говорит Инзц. — Я вряд ли смогу ему помочь. Его поразило чуждое нашей магии заклинание. Все, что я смог, опоясал его, чтобы унять боль и чтобы не распространялось дальше… И паралич… не пойму его природы…
— Благодарю, мин Инзц. Но подскажите, что можно сделать? Пожалуйста!
— Кормить. Усиленное питание. Он потерял много сил. И тебе нужно очень много есть. Я вижу, ты сегодня много колдовала, а силы не бесконечны. Я пришлю те же капли, принимай их хотя бы два дня каждый час, пока не почувствуешь, что восстановилась. И учителю их давай, но по две капли каждые полстея.
— Ты пообедаешь с нами, мин Инзц?
— Извини, мия Юнта, мне нужно возвращаться, у меня много пациентов…
Он ушел. Я вздохнула: без часов выполнять его рекомендации мне очень сложно. В прошлый раз я действовала «на глазок». Но как быть с Бандерлогом? Он такой педант, что за минуту опоздания удавит.
Впрочем, прямо сейчас у меня другая проблема — нужно вынести его из Дома. Он не может оставаться в нем, нельзя допустить, чтобы он там заснул. Но поднять его я вряд ли смогу, не говоря о том, чтоб дотащить до лачуги.
* * *
Мы с Уюном решили уложить Банделога на мат из мягкой соломки, который сделал Дом, и транспортировать его в хижину, с помощью прибежавших на помощь кроликов. Когда наша процессия прибыла к месту назначения, я поняла, что мне никак не втащить мат наверх. Жилище учителя оказалось совсем не таким как у Джесы. Хижина была поднята на высоких, метра два, столбах, и увенчивалась высоким соломенным конусом с широким проходом. Лестницы не было. Запрыгивал он туда, что ли? Пока мы возились, Бандерлог взирал на меня с иронией, но мне было не до того, чтобы пытаться выяснить, что его так смешит.
— Слушай, учитель, я не смогу поднять тебя в хижину. Может сделать тебе дом поближе к земле?
В ответ Банндерлог захохотал, даже слезы на глазах вступили. Он долго ржал, а я стояла, смотрела, и мне было совершенно все рано, что его так разобрало. Может это у него истерика на ранение так проявляется? Кто их, динозавров, разберет…
— Госпожа волшебница, ты что, совсем мозг отключила? — наконец, еще захлебываясь смехом, спросил он.
— При чем тут мой мозг? Я пытаюсь тебе помочь, а тебе только хиханьки да хаханьки.
— Лучи подчинения ты направляешь точно в цель, защитно-атакующее поле — нет ничего проще, а левитировать меня рука не поднимается?
— Я… я…
— Они ведь правду сказали? Ты волшебница, а не маг?
— Не знаю. Понятия не имею. Окружающие говорят, что волшебница, но я ничего такого не чувствую.
— Ага, только громишь и своих и чужих, всех, кто под руку подвернется. Гроза не только своего квартала, но всего района!
В голосе его было столько яда, что хватило бы роту солдат отравить, а не только меня.
— Послушай. Я новичок. Все говорят — волшебница. Но только последние две недели, до этого я всю жизнь жила как совершенно обычный человек. О существовании магии не подозревала и такими вопросами не интересовалась. Совсем. Учителя магии… или волшебства у меня пока не было. Что и как делать, я не
