Вероятность выживания (СИ) - Ануфриев Вячеслав

Пройдя по коридору низенькой пристройки и после поднявшись, я осмотрел выделенную для меня комнату, оказавшуюся в самом конце ряда комнат. Лавка да стол, низкий потолок и мало места, но зато окно со ставнями. Открыв его, я выглянул наружу. Светило уже скрылось за громоздящимися на западе холмами, но небо с редкими белыми облаками было ещё ярко освещено. Внизу и немного сбоку чернела крыша сарая, который стоял на углу отвоёванной у леса территории, огораживающий таверну забор примыкал к его дальней стене вплотную. Закрыв ставни, я вышел из комнаты, не забыв запереть и убрать ключ, после чего решил сходить к привёзшей меня сюда повозке за вещами.

Самоходная карета уже стояла под навесом, рядом с обычными, несамоходными повозками. Я открыл дверь и вытащил из-под лавки мешок, Тревора внутри уже не было, видимо, они с Кентом договариваются о покупке провианта с владельцами. Дотащил показавшийся каким-то тяжеловатым мешок до комнаты, проверил содержимое — всё оказалось на своём месте, вытащил часть денег, после чего вернулся в зал и занял маленький столик у стены. Народу ощутимо прибавилось, уже больше половины столов были заняты. Увидев меня, стоящий за стойкой совладелец, я так и не спросил его имени, впрочем, как и он моего, распорядился насчёт заказанного мной заранее ужина, и уже через минуту передо мной стояла тарелка, наполненная мясом с овощами, тарелка с овощным салатом, несколько кусков хлеба и кружка со слабым дурманом, из тех, что варятся из зерна, такие обычно используют в более северных землях, тогда как южнее дурман делают из различных перебродивших ягод.

Принявшись за еду, я одновременно присматривался к происходящему вокруг. Сзади меня, в самом углу, сидели трое торговцев и цедили зерновой дурман из кружек, видимо, уже успели поужинать, и сейчас просто ждали выступления менестрелей. Разговор шёл о ценах на зерно, которые должны вырасти из-за предсказанной засухи. По мере опустения кружек, разговор плавно перекочевал на женщин.

— У вас когда-нибудь были номки? — задал вопрос хриплый голос. — У меня вот была одна, соплеменники ей не нравились, а на людей падкая была.

— Ага, заливай, — ответил ему обладатель густого чёткого голоса со странным акцентом, — небось шалаву из номов купил в столице, а нам чешешь тут. Не бывает таких номок, разве что умом тронулись.

— Да какая разница, шалава она или порядочная, — вступил третий, довольно звонкий голос, его обладатель явно был моложе остальных двух, — ты лучше скажи, правда ли про их предпочтения?

— Я до этого тоже особо не верил, — произнёс хриплый, — но теперь точно могу сказать — чистая правда. Мы, собственно, именно так этим с ней и занимались, по номски, как говорят.

— Ну-ну, подробности давай, — с нетерпением произнёс густой голос, — как ты её жахал и как понравилось?

— Оо, мужики, это просто сказка! Она сразу на коленки, штаны с меня сдёргивает, а у меня уже торчал вовсю, и начинает обсасывать. Даже, я бы сказал, заглатывает, причём натурально нос в живот упирается, а корень прям в глотку ей заходит, и не давится, не задыхается, языком ещё работает. Сдержаться как-то вообще невозможно, за пару минут кончаешь, причём она глотает всё и до конца не вынимает. Просто невероятное наслаждение, я вам клянусь.

— Ну точно, шалаву какую-то снял. — густой голос стал слегка хриплым. Глотнув дурмана, он продолжил, — и что, ты одним разом ограничился?

— Естественно, нет, мы на весь вечер договорились, в смысле вечер у нас свободный был, — смутился хриплый под хихиканье собеседников, — да не шалава она, отвечаю, просто подзаработать немного решила. В общем, я через полчасика к ней опять, мол давай теперь как обычно, а она ни в какую, говорит, что так только с мужем положено. Потом сиськи оголяет, а сиськи вообще огонь, большие и не особо обвислые, ложится спиной на кровать, так что голова свисает с края, и говорит, мол, давай так, снова в рот. А я такого способа даже представить не мог, не то что предлагать кому. — собеседник вздохнул и отпил из кружки.

— А дальше-то что? — не выдержал паузы звонкий голос. — Не тяни.

— Как что? Отымел естественно, что я, спорить буду, когда такое предлагают? Я такого вовек не забуду, засаживаешь ей в рот так, что яйца в нос упираются, и смотришь, как выпуклость в её горле ходит там, где твой корень внутри, а руками сиськи мацаешь. Эх, я после такого уже обычным способом не особо хочу.

— Представляю, — задумчиво произнёс густой голос, — я вот весной, когда в пограничных землях был, с гурркой попробовал. Их наши белокожие мужики вообще не привлекают, зато золото весьма, хаха, хотя оно любых баб привлекает. Фигуристая такая была, волосы чёрные и кучерявые, выше меня ростом, но у этих чернозадых много высоких баб. Так вот, я ей говорю, мол, ложись на спину и ноги раздвигай, жахать тебя буду, а она в ответ, давай не как обычно, а в задницу. Я такой, ты чего, с дерева упала? Я твоё гавно своим корнем месить не намерен, ложись так, как я говорю. — голос сделал перерыв, после чего послышался звук соприкосновения пустой кружки с поверхностью стола. Я, всё так же не поворачиваясь, жевал и прислушивался. Вообще-то я в гомоне висевших над столами разговоров не должен был их слышать, но у меня как-то после одного из приступов плохого самочувствия появился хороший слух. В обычном состоянии он ничем не выделялся, но, если прислушиваться к чему-либо, другие звуки словно гасли, а нужные обретали чёткость и громкость.

— Так вот, — продолжил густой чёткий голос, — приступаю я, значит, засунул внутрь, а там как в ведре широко, не чувствую стенок. Я возмутился, мол, что за дела, а она смеётся, говорит, хочешь где узко, соглашайся на моё предложение. Ну, делать нечего, корень-то стоит и падать не думает, она там смазала маслом, и я приступил. Оказалось, напрасно отказывался, у неё там всё чистенько было, и вообще, она нашему брату частенько такие услуги таким способом оказывает. У гуррских мужиков корни-то о-го-го, вот гуррки и широкие все, разве что подростки нормальные, но это не точно. В задницу гуррки своим не дают, больно от такого размера, а людям нормально, их бабы при этом ничего не чувствуют, ни боли, ни удовольствия. Такая вот история.

— А по ощущениям как? Приятно хоть было? — молодой звонкий голос, судя по интонации, заметно заинтересовался этим опытом старшего товарища.

— Приятно это да, ощущения другие совсем, нежели обычным способом, непривычные. Но однозначно приятные. — подытожил густой голос.

— Кстати, насчёт других ощущений, — это уже подключился хриплый голос, — я тут про ульвов интересные вещи узнал, не знаю, правда или нет. Вроде как они между собой как обычно это делают, а если ульвийки с людьми спят, то делают это таким же способом, как ты только что про гуррок рассказал. Только в отличие от чернозадых они реально от такого удовольствие получают, причём у них задницы под любой размер растягиваются без проблем. Мне знакомый рассказывал, как они двух ульвиек в освобождённой от гурров деревне нашли, этих чернозадые твари так с них и не слезали до самого конца, пока их не зарубили и тела с девчонок не стащили. Так у них в заднице дырищи такие были, руку просунуть можно, а через пару дней такие узенькие стали, пальцем без масла не залезешь. А спереди они такие узенькие и маленькие, что только ульвийские мужики с их мизинцами между ног и помещаются.

— Да ладно, — не поверил молодой голос, — не может там быть узко, они же как-то рожают? Не через жопу же?

— Без понятия, мне знакомый о таком не рассказывал, — открестился хриплый, — у вас, мужики, было с ульвийками?

— Не, не довелось как-то, — грустно молвил густой голос, — но теперь, после опыта с гуррками, обязательно попробую и сравню. Может у тебя чего было?

— Я… — молодой голос, казалось, колебался немного, но потом решился, — я тоже слышал кой-чего насчёт ульвов. Только не про ульвиек, а именно про ульвов. Знакомый рассказал. Честно сказать, не особо верю, но вдруг? В общем, их мужики с нашими бабами не спят практически, типа не встаёт у них на другие расы. Да и размер маленький. Либо совсем этим не занимаются, либо делают это с мужиками других рас, причём в роли женщины. Ты вот рассказал, что ульвийки задницу подставляют, и ульвы, получается, тоже. И тоже, типа, под любой размер всё растягивается.