Великокняжеский вояж (СИ) - "shellina"

— Хорошо, потому что, если ты не побережешься, и мы вынуждены будем из-за тебя задержаться... — я не договорил, чего Петьке в этом случае придется ожидать, оставляя это на его фантазию. Повернувшись к сидящим напротив меня людям, которые, может быть, и хотели бы начать права качать, вот только стоящие вдоль стены гвардейцы, да шныряющие по комнате агенты Тайной канцелярии, мигом гасили столь глупые мысли в их бестолковых головах. — Я же сначала решил отписать все как есть государыне, но потом вспомнил, что о здоровье ее величества необходимо заботиться более, чем о своем собственном, потому решил, что сам способен провести экзорцизм, избавив вас частично от диавольских силков, хотя бы частично. В общем так, господа мои хорошие. Судиться да рядиться я не собираюсь, это пускай Сенат заседания проводит раз за разом, а мне некогда ваши жалобы на несчастную судьбину выслушивать. Раз все еще остаетесь при делах, значит, далеко не в убыток себе работаете. Поэтому вы вернете казне то, что задолжали. Но вернете не деньгами, которые еще попробуй с вас получи. Вернете вы все это приведя в порядок ваш город, с древней и прекрасной историей, который выглядит сейчас... У свиней в хлеву при рачительном хозяине лучше и чище. У вас здесь прекрасный известняк, отличный песок, глина, камни такие, что хоть камнетесный завод устанавливай. Я только одного не пойму, почему вы всем этим даже не пытаетесь пользоваться? — я покачал головой. — Город сделать каменным. Построить ливневки и сделать хорошие дороги. Восстановить цифирную школу. К ученикам других сословий присовокупить крепостных ребятишек. И все это сделать за свой счет, естественно.

— Вы не понимаете... — попытался мяукнуть кто-то из сидящих ближе ко мне купцов.

— Да, нет, я все прекрасно понимаю, — я пригвоздил его к месту взглядом. — Я также прекрасно понимаю, что даже все то, что я перечислил, не покроет совокупных недоимок, которые вы годами скрывали. Так что, все это касается все губернии.

— Мы поняли, — снова открыл рот тот купец, которого я перебил. — Вина наша в какой-то мере есть, но, черт попутал, Андрей Иванович прав был. Я пытаюсь про школы рассказать, ваше высочество.

— И что не так со школами? — я наклонил голову на бок, сцепив пальцы рук, что не начать стучать ими по столу, показывая, как сильно я нервничаю.

— Отроки не желают посещать сие школы. Разбегаются кто куда, окаянные, — всплеснул руками купец. — Как можно заставить их науку постигать? Да и родители в большинстве своем против. А уж крепостные... Тут даже мечтать нельзя, что их отпустят и родители, и баре.

— Адам Григорьевич, напомните, пожалуйста, господину Суворову про указ деда моего Петра Алексеевича, что тому, кто препятствие будет чинить отрокам, посещающим цифирную школу, штраф платить до десяти рублей и быть битым плетьми до двенадцати ударов. Этот указ никто не отменял, он все еще действует. Единственное, я его немного расширил, велев включить в число обучающихся крепостных, — я насмешливо осмотрел вытянувшиеся морды собравшихся. Что, думали наследничек приехал и решил посвоевольничать? Хрен вам, господа хорошие, я в таких делах предпочитаю подстраховываться. Даже заставив вас мошну распахнуть на благо родного города, я всего лишь предоставил вам выбор: вы или все делаете в лучшем виде, или очень близко знакомитесь с Елизаветинским палачом. Да у меня почти демократия получается, цените, пока это еще возможно.

— А с самими отроками, что делать? — вздохнув спросил Арефьев, богатейший купец не только Твери, но и всей Российской империи.

— Вот тут я вам не советчик. Что хотите, то и делайте. Учредите какую-нибудь премию в конце года. Десятку самых усидчивых и в науке преуспевших по рублю в награду. Придумаете что-нибудь, я в вас верю. Да, вашу работу будет курировать губернский отдел Тайной канцелярии, и об избавлении от чертового проклятия докладывать Андрею Ивановичу лично. Когда я поеду обратно в Петербург этой же дорогой, то надеюсь увидеть здесь достойные изменения, — повернувшись к Олсуфьеву, кивнул. Тот все прекрасно понял и принялся выпроваживать моих гостей, прямо показывая, что встреча завершилась.

— Господ Болотина, Арефьева и вас, господин барон, — обратился я к Строганову, который вздрогнул и пристально посмотрел на меня, — я попрошу задержаться.

— Ваше высочество, — Строганов, старающийся в последнее время не привлекать излишнего внимания, посмотрел на меня вопросительно. — Вы что-то хотели нам сообщить?

— Да, хотел, — я задумчиво смотрел, как выходит последний купец, и гвардеец закрывает за ним двери. — Объясните мне, как так получилось, что на ваших мануфактурах, да еще на заводах Демидовых постоянно происходит нечто, выходящее за рамки нормального? И все это чаще всего связано с беспорядками, устраиваемыми рабочими. Не поймите меня неправильно, мне жутко интересно, что же такого делаете со своими рабочими, что, например, у вас, господин барон, их постоянно не хватает? Ваш брат снова прислал государыне письмо, в котором он нижайше просит дополнительные рабочие руки, в противном случае грозится задержать поставку соли. Что с вами не так? То вы меднеплавильный завод ставите в худшем месте из всех возможных, то куда-то тысячи душ деваете. Ее величество попросила меня разобраться в этом странном исчезновении, как раз при встрече наших с ней поездов. Теперь из-за этого странного, я бы даже сказал мистического происшествия нам придется навестить не только медноплавильный завод, но и солеваренный, — Строганов закатывал глаза, пока я говорил. Я не понимаю, почему проверок-то никогда не было? А если и были, то очень редко, крайне редко и проверяемые всегда могли подготовиться. — Болотов, я направил утром человека на вашу мануфактуру. Он там быстрее разберется во всем. А потом он нас нагонит и все подробно мне расскажет, — я полюбовался на его зеленое лицо. Вот так, дорогой. Ты здесь, а Турок там. Потому что я именно Андрея попросил все как следует разнюхать, тем более что, по твоему же заявлению, рабочие бежали от тебя, но не куда-то в неизвестном направлении, а к небезызвестному Ваньке-Каину. И тут Турок был самой лучшей кандидатурой. Хоть и был он с Ванькой на ножах, но все понять и проверить вполне мог на недосягаемом для того же Ушакову уровне.

— Проверяющий? — лицо Болотова покраснело, и мне показалось, что ему трудно дышать.

— Проверяющий, — я кивнул. — Вы же сами просили прислать управляющего. Князь Юсупов показал мне ваше прошение, я принял решение, как куратор Тайной канцелярии. Государыня Елизавета Петровна одобрила мои действия. Так что очень скоро я все узнаю и по мере своих скромных сил постараюсь разобраться.

— Но...

— Потом поблагодарите, — я махнул рукой, затыкая Болотова и перевел взгляд на задумчиво смотрящего на меня Арефьева.

— Ваше высочество, — он заметил, что я переключил внимание на него и решил задать вопрос. — А зачем я здесь остался? У меня нет мануфактур, да и прошение на высочайшее имя я не подавал.

— Да, точно. Кроме не слишком впечатляющих долгов перед казной, совсем незначительных, словно не бес, а бесенок неразумный попутал, у вас и грехов-то особо не наблюдается, если только глубоко скрытые, но это дело уже ваше и вашего исповедника, — я посмотрел на развесивших уши Строганова и Болотова. — Господа, вы можете быть свободны. Я вас задержал, чтобы сообщить, что ваши прошения о проверке удовлетворены, — при этом я настолько гадко усмехнулся, что стало прекрасно понятно всем, что результаты этой проверке могут промышленникам не понравиться.

Арефьев проводило недоуменным взглядом своих коллег, а затем посмотрел на меня. он был уже в возрасте. Открывал он свое дело еще при Петре I. Перед его взглядом прошло уже столько правителей и каждый был со своими тараканами, но подобных моим, судя по его взгляду, он еще не встречал.

— Так если у вашего высочества нет особых ко мне нареканий, акромя долга, который я, разумеется погашу... Вам что-то от меня требуется? — он пришел к довольно правильному выводу, вот только предпосылки были не слишком верными.