Курсант: назад в СССР 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Честно, говоря, Сергей Сергеевич, — придумал на ходу Быков, — я к Жене за советом пришел. Он в школе был очень рассудительным, я всегда обращался к нему за помощью в некоторых щекотливых ситуациях.

Комплимент в адрес любимого отпрыска подействовал на Зинченко волшебным образом. Каждый родитель готов обманываться и видеть в своем чаде самого умного, талантливого и особенного человека и, все равно, если это даже немного противоречит действительности и здравому смыслу.

— Женька! — крикнул Зинченко в глубь квартиры.

— Чего? — донесся оттуда недовольный голос.

— Иди сюда! К тебе одноклассник пришел!

— Какой еще одноклассник?

— Иди, сам увидишь, — Зинченко старший исчез, а вместо него появился младший.

— Быков? — лицо младшего вытянулось также. — Привет!

— Привет, Женёк! Скучал? Есть минутка? Переговорить бы нужно…

— Ну заходи…

— Да не-е… — переминался с ноги на ногу Быков. — Дело деликатное и очень важное. Давай в подъезде…

В голосе Антона сквозила загадочность. Он напустил интригу, и это сработало.

— Ща, погоди, обуюсь, — кивнул Женя.

Он вышел из квартиры:

— Пошли на балкон.

— В вашем доме есть общий балкон?

— Даже целых два, на каждой площадке, — кивнул Зинченко младший.

— Ого! Ну пошли…

Мы с Погодиным шмыгнули за ними следом. С балкона открывался великолепный вид на город. Я захлопнул за собой дверь поплотнее. Маленько не рассчитал и бухнул слишком громко. Зинченко вздрогнул и обернулся. Его всегда спокойное и “уставшее” от сытой жизни лицо вдруг исказила гримаса. Он сник, узнав меня:

— Бить будете? Папа вас потом найдет…

— Да на хрена ты нам сдался, — я протянул руку. — Привет, Женя! Мы по делу. И мы из милиции.

Погодин сверкнул корками, а я как бы невзначай пропустил это действо:

— У нас вопросы по краже шубы. Сам понимаешь, папаша твой не даст спокойно поговорить…

— Ты что в милиции работаешь? — брови Жени подвинули лоб наверх.

— Есть такое.

— Я уже вашим все сказал, — с облегчением выдохнул мажор. — Идите лучше дворников допрашивайте. А ты Быков, гад, выманил меня хитростью. Не ожидал такого от тебя. Не товарищ ты мне больше…

— Не горячись Женя, — Антон с едкой ухмылкой придвинулся вплотную, глядя прямо ему в глаза. — Я-то не из милиции, я и двинуть могу ненароком…

Зинченко сразу переменился, его глазки затравленно забегали по сторонам, казалось, он вот-вот закричит: “Милиция”. Но милиция уже тут, и кричать незачем…

— Антоша, ты что? — мигом переобулся мажорчик. — Я же так, ляпнул, не подумав. Это же я. Твой школьный товарищ. Помнишь, как мы вместе с биологии сбегали? Ты говорил, что не любишь про устройство кишков слушать. И меня за компанию тащил.

— Помню, — кивнул Тоха. — Ладно… Спасла тебя биология в этот раз. Следи за языком, Женёк…

Я кивнул своим напарникам, и те покинули балкон. С Зинченко я собирался побеседовать один. Так проще контакт наладить.

— Слушай, Жень, — начал я. — Мы расследуем кражу шубы из вашей квартиры. Помоги нам…

— А что ее расследовать? Я говорил отцу не заявлять, но там мамка истерику устроила, ее любимая шуба была. Она ментов вызвала. Даже на ваших кричала, что, мол, если не найдете, погон лишитесь. Батя ее еле угомонил. Так что на шубу мне по барабану. Это у матери бзик.

— А почему вы заявлять не хотели? — я изобразил простачка.

— А что толку, — надменно бросил Зинченко, — все равно не найдете!

— Кроме шубы больше ничего не украли? Неужели в целой квартире больше ничего ценного не нашлось?

— Петров, мы уже твоим товарищам из органов все объяснили, почитай дело, если не помнишь, что, да как. И вообще? Как ты в милицию устроился без образования?

— Уметь надо, я тебе вот что скажу. Найдем мы шубу, а при ней еще и камешки и золото будет. Что тогда?

— Какое еще золото?

— Жень, думаешь я не понимаю? У твоей семьи жизнь другая, иной достаток и положение. Вы в другие магазины ходите, в других квартирах живете. И папа твой, наверняка, на охоту ездит в такие угодья, где жирные звери сами на охотника бегут, и за границей вы отдыхаете, так? В спокойные и идейно близкие нам страны ездите. Был в Болгарии или Югославии? По глазам вижу, что был. Может, и к Фиделю “в гости” даже летал. И музыку заграничную ты слушаешь.

— Что ты несешь, Петров?

— Тише, Женя. Футболка на тебе импортная. Чьи это рожицы на ней с такими патлами нарисованы?

— Ты все равно их не знаешь, — буркнул Зинченко.

— Ошибаешься, группа Queen во всем мире известна. Только в СССР пластинок их мало, можно сказать, почти нет. А у тебя есть. Ведь так?

— Чего тебе надо, Петров?

— Да я же все понимаю, Женёк. Я ж не из зависти. Если есть люди, должны быть и боги. Должны же мы кому-то поклоняться. Ты не сердись… Вижу, что не хочешь, чтобы мы шубку нашли. А все почему? Потому что камешки при ней могут быть. А когда жуликов колоть будем, они за камешки расскажут, где их раздобыли. А потом милиция с папы твоего спросит. Хотя, нет… КГБ подключится и вопросы будет неудобные задавать по поводу таких нетрудовых доходов.

Зинченко насупился. На его виске запульсировала жилка. Он теребил бегунок молнии на импортной кофте:

— К чему ты клонишь?

— Давай так, Жень, — я дружески похлопал его по плечу. — Ты мне даешь расклад по шубке, без всяких баек про “забыл закрыть двери”, а я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы камешки эти не всплыли. Рано или поздно они все равно засветятся. Если с инспектором Погодиным мы найдем воришек первыми, я по старой дружбе тебе подмогну.

— Я так и не понял, — Женя с подозрением уставился на меня. — Зачем тебе это? Хочешь драгоценности к рукам прибрать?

Ага… Лед тронулся, господа присяжные заседатели… Все-таки камешки были. Проболтался Зинченко.

— Сам понимаешь, висяк нам ни к чему. Мы, как молодые сотрудники должны себя показать, на нас повесили это дело. Мы должны зубами землю грызть, проявить свое рвение, так сказать. А на что нам камешки? С ними под прицел КГБ можно попасть. В заявлении только шуба указана. Вот ее и вернем. И мама твоя обрадуется. И не будет отцу мозг выедать, что, мол, надави на ментов, используй свои связи, почему ты ничего не делаешь? Есть такое? Вижу, что есть… Нам раскрытое преступление, а вам семейное благополучие и спокойствие. Ну так что? Поможешь?

Зинченко сопел, пыхтел и чесал затылок:

— Черт с тобой, расскажу. Только обещай, что между нами останется.

— Зуб даю, я же не под протокол. Так сказать, в доверительной беседе. Использую только, как оперативную информацию.

— Это как? — насторожился Зинченко.

— Только в целях поимки злодея, без официальной огласки…

— А-а… Ну нормально. В тот вечер мы с отцом дома были. В дверь позвонили. На пороге стоял представительного вида дядька в сером плаще и шляпе такой, как у сыщика или шпиона. Он показал отцу удостоверение и сказал, что у его ведомства к нему несколько вопросов. И вежливо, но таким ледяным голосом, что у меня мурашки по спине забегали, попросил проехать его с ним. Отец сразу как-то сник, даже возмущаться не стал, что меня очень удивило. Стал собираться. Мужик этот сказал ему взять на всякий случай сменное белье. Пока мы с отцом собирали ему чемодан, мужик в квартире нас ждал. Мы за ним не смотрели. Батя вообще чуть не плакал. Я таким убитым его еще не видел. Что-то надумал себе лишнего. Я возле него крутился, чемодан помогал искать. Только потом до нас дошло, что в тюрьму со своим хабаром не берут. И одежду там дают и постельное. Батя, как только это понял, сразу из комнаты выскочил. Но поздно было. Мужика и след простыл. Исчезла шуба из прихожей, а из шкатулок, что на антресоли в гостиной стояли, все мамкины украшения испарились. Не успели мы опомниться, как мама домой заявилась, и пяти минут не прошло. Батя на эмоциях сдуру ей все и рассказал. Та заверещала, и мы сами не заметили, как она вызвала в милицию. Ваши приехали, отец хотел все на ложную тревогу списать, но маманя заистерила, и пришлось накатать заяву по шубе.