Возрождение Феникса. Том 1 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

— Опять нужно менять карту, — сетует на уроке учитель, пока красным фломастером зачеркивает кусок границы между Румынией и Российской Империей. Затем берет черный маркер и рисует новую линию — присвоив крупный кусок России. — Вчера Дома Бесоновых и Долгоногих захватили Бессарабию. Теперь это наши земли.

Здесь каждая империя состоит из вассалов-Домов. И вот эти феодальные формирования постоянно между собой воюют, конечно, с разрешения своих сюзеренов. Воют со всеми и везде: и внутри страны, и с Домами других государств. Как здесь говорят, Перуну это любо. Мы, Беркутовы, входим в Дом Тверских князей Волконских. Вообще, титул у главы Дома может быть любой: князь, граф, барон. По сути, это даже неважно. Хоть и считается, что титул князя самый престижный, но бывают и графы не менее влиятельнее. К примеру, графы Долгоногие, главы одноименного Великого Дома.

Мне совсем не нравится подчиняться местным князькам. Но и создавать свой Дом слишком быстро нельзя. Просто потому, что задавят. Есть еще вариант — боярский род. По структуре, по влиянию, по силе схож с рядовым дворянским, так же не имеет нижестоящих вассалов, но, зато, подчиняется напрямую императору. То есть, это независимый от Домов род. Только бояре — вымирающий вид. В современной России их осталось несколько штук, и лобби влиятельных Домов не позволяет создавать новые.

За размышлениями проносятся последние уроки. Со звонком я беру трость и шагаю в сторону спорткомплекса. Поток одноклассников двигается следом за мной. Дуэли — мероприятие не то, чтобы редкое, но и не ежедневное. Поэтому желающих посмотреть полно. Тем более, что один из участников будто бы инвалид.

— Я договорился с секундантом Корсова, — догоняет меня Степка на лестнице. — Можешь идти на арену с тростью.

— Ты отличный секундант, — хлопаю парня по плечу. — Спасибо, дружище.

— Значит, цапля сможет сделать шаг? — напряженно спрашивает он.

— Шажище, — улыбаюсь.

Стайка девчонок впереди звонко хихикает, видимо, восприняв мою улыбку на свой счет. Что ж, люблю дарить людям свет. Окинув оценивающим взглядом формы девиц, я дарую милашкам еще одну улыбку — уже в их адрес. В ответ — новые смешливые взгляды.

— Мы за тебя болеем, блондинчик, — машет мне рукой кокетка с синей косой.

— Благодарю, сударыня, — кивнув, стучу тростью дальше.

Для школьных поединков обычно используют здание секции для саммо. Посреди зала разместили песочную арену, огороженную бронестеклом. Противник уже прибыл — стоит в самом центре площадки. Корсов надел бежевую спортивную форму. Я же решаю не переодеваться, а то смешно буду выглядеть в трико и с тростью. Пора бы избавляться от палки, но это позже. К новому имиджу надо приучать постепенно.

Разуваюсь на краю арены и в носках ступаю по песку к противнику. По пути расстегиваю пуговицы пиджака, чтобы свободнее двигаться.

По бокам арены собралось много народу. Замечаю Иру с поджатыми губами. Правда, пришла поболеть. Хотя я другого и не ожидал. Нелегко изменить негативный эффект магнетизма, но здесь не тот случай. У меня большой опыт с женщинами, так что знаю о чем говорю. Ира — обратный случай того, когда мальчики дергают девочек за косички. Бывает, девочка тоже норовит подергать мальчику, хех.

— Поединщики, — подзывает нас с Корсовым судья, парень нашего возраста. — Я — Виктор Блохин, член клуба турнирного саммо, сегодня буду вас судить. Секунданты, за границу площадки.

Степка и второй секундант уходят за стеклянные двери по разным сторонам арены. Глянув на трость, судья обращается ко мне:

— Небоеспособным позволяется выставить бойцов вместо себя.

Я понимающе киваю:

— Что ж, не буду против, если Корсов найдет себе замену.

— Ах ты! — злобно вскрикивает Михаил.

— Миша, помолчи, уже немного осталось. — Эва как, а судья-то за противника болеет. Хотя, это понятно, они ведь из одного клуба. Понятно, но неправильно. — Арсений, твое право отказаться от замены. Специально для тебя объясню правила. Деретесь в полную силу. Живу не сдерживаете. Добивать противника запрещено. Победа засчитывается, когда соперник сдастся либо потеряет сознание. Ясно тебе?

— Трость могу использовать в бою? — спрашиваю.

Услышав, Корсов фыркает.

— Можешь, — судья позволяет себе легкую усмешку. — Но не советовал бы. Деревяшка против доспеха не сработает, ты только затормозишься и потеряешь время для удара живой.

— Спасибо за ответ, — а совет я, конечно, пропустил мимо ушей.

— Как посчитаю до трех, начинаете бой, — Виктор отступает и начинает отсчет. — Раз.

— Я сломаю тебе последнюю ногу, — рычит громко Корсов.

— Нет, ты будешь ползать, как червяк, — скучающе качаю головой. Хотя мог вообще промолчать. Лучший ответ — действие.

— Два!

Болельщиков пробивает на крики:

— Миш, по-бырику его!

— Блондинчик, не подведи! — машут мне недавние девчонки с улицы. Ира хмурит серьезное личико, бросив взгляд на моих болельщиц. А затем сама вдруг кричит:

— Арсений, оле-оле-оле!

Я перехватываю трость за середину. Активирую живу. Чувство бодрости наполняет молодое тело, адреналин накрывает мозг. Разум превалирует над инстинктами, но это даже забавно — неопытность, внимание девчонок, вот это вот всё веселое.

— Три!

Толпа взвывает на последней секунде:

— Бе-е-ей!

Ладно, раз расстарались, не стану разочаровывать. Не знаю про хлеб, но будет вам зрелище.

— Бой! — опускает руки судья.

Корсов срывается с места и пытается провести размашистый удар. Доспех он, наверняка, включил, а, значит, кожа парня твердая, как бетон. Блоки лучше не ставить. Резко, на одних ногах, я подступаю ближе, сжимаю его руку еще на подлете. Импульс замаха гаснет в зародыше. Глаза парня округляются. Не ожидал, что калека без трости ходит. Иначе, может, был бы осмотрительнее.

В первые секунды захвата понимаю — даже с жива-анаболиками я не могу сжать до боли запястье Михала. Сустав мне не вывернуть. Все-таки доспех — очень практичная вещь. Надо бы быстрее осваивать.

Опускаю трость и зацепляю загнутой рукоятью щиколотку противника. Резко тяну лодыжку Михаила вверх. Ноги парня разводятся в стороны, и он бахается спиной на песок.

— Вот тебе и калека! — раздается с трибуны удивленный голос. — Зацеп тростью! Однако!

— Белобрысому всё равно конец. Миша в доспехе, а этот, похоже, нет.

На последнюю реплику я усмехаюсь. Верное замечание. Поэтому поторопимся, пока не растеряли преимущество.

Быстрый подскок. Бью пяткой в челюсть. Так слегка, только чтобы как следует тряхануть черепную коробку. Легкая дезориентация обеспечена.

Корсов снова опрокидывается, пытается подняться и поскальзывается на песке. Я кружу вокруг него, аки ворон, пинками в лицо не давая собраться. Для виду слегка прихрамываю. Один раз зацепляю тростью за шею, заставив Корсова целоваться с песком арены.

— Су-у-у-ка! — сплевывает он пыль, вскакивая. Парень бездумно бросается в атаку.

Именно сейчас для него это простительно. Ведь я бездоспешный, а, значит, первый же удачный захват, и готово, мне крышка.

Корсову остается проскочить пару шагов. Я даже не уклоняюсь, не выставляю блок. Лишь распахиваю полы пиджака. Так, чтобы бумажка, торчащая из внутреннего кармана, смотрела наружу. Да, заготовка с моей кровью на экстренный случай. Они у меня распиханы по всем одеждам.

Рубиновые капли вспыхивают, и стая Рарогов вырывается на свободу. Огненные воробьи накрывают Корсова сплошным красочным занавесом. Всего на секунду. Он даже не успевает вскрикнуть, как Рароги, слизав доспех, превращаются в струйки сизого дыма. Парень же оседает на колени, медленно, словно дождевая капля сбегает по окну. Глаза ошарашенные. Слишком напуган резким обессиливанием. Я подхожу и точным ударом в челюсть вырубаю противника.

Михаил распластался посреди арены. «Трибуны» молчат. В полной тишине какая-то блондинка восхищенно вздыхает:

— Это было так красиво!

Ее возглас будит цепную реакцию: