Внедрение - Евгений Дудченко
Впрочем, переживали они зря, к вечеру к городу подошло еще несколько отрядов легкой кавалерии из Унгарона и немного пехоты. Немногочисленные беглецы с поля битвы завидев в воротах чужих солдат резко меняли направление спеша скрыться в другой стороне. В самом городе почти не оставалось вооруженных отрядов — самый минимум на воротах и дежурная смена. Тягаться городским стражникам в открытом бою с рыцарями, было самоубийственной глупостью. Ни в вооружении, ни в выучке они были им не соперники. Будь стражи, а еще лучше с городским ополчением больше, они бы без сомнения выбили не слишком большой отряд захватчиков, но ополчение ушло на ратное поле и не вернулось. Окрестное дворянство, включая тех нобилей, что имели в городе свои дома и даже укрепленные башни и замки, так же ушло со своим предводителем на битву. Расчет альгемарцев оказался удивительно верен. Немногочисленная привратная и дворцовая стража не смогла противостоять захватчикам.
Оказавшись в своих покоях, Амалия обессиленно опустилась в кресло и уже думала дать волю чувствам, но как ни странно, хоть в горле и стоял комок, а в уголках глаз собиралась влага, она смогла удержать себя в руках. В конце концов, она дочь маркграфа, а её фрейлины, так же отнюдь не из простых родов и у каждой родные или родственники приняли участие в битве и им сейчас ничуть не легче чем ей, а значит, и ей не стоит раскисать. У девушек так же глаза были на мокром месте, но они не позволяли себе разрыдаться рядом со своей госпожой.
Оставалось ждать и надеяться на сколько нибудь благоприятный исход. Тем более, что что то кардинальное предпринять было не в её силах. Вместо этого, Амалия решила подробнее расспросить своих фрейлин об их родственниках отправившихся на войну. Как ни странно, но об этом, она знала лишь в общих чертах. Конкретные военные приготовления были сугубо мужским занятием, для которых имелись отец и брат, много посвящавшие времени этому вопросу. Сама Амалия предпочитала больше заниматься искусством во всех его проявлениях, благо к этому располагали как средства, так и обилие талантливых деятелей этого направления, хотя многие из них и не одобрялись церковью. Но мнение жрецов, не слишком волновало юную контессу. Тем более что их семья имела расположение Асквийского понтифика.
Оказалось, что у её самой близкой подруги, Мелителы Нузельской, третьей младшей дочери в семье, на войну отправились и отец и старший брат во главе всей баронской дружины в пол сотни человек конных воинов оставив в замке всего десяток стражников. А вот у представленной меньше месяца назад ко двору контессы Гризелы Вольсанской, одногодке самой Амалии, дочери графа Вольсано, являвшегося вторым в марке по богатству и значимости человеком, отец и брат привели всего по сотне конных и пеших воинов, не считая нескольких десятков вассальных рыцарей с оруженосцами. Как бы мало Амалия не интересовалась военной темой, но прекрасно осознавала, что граф Вольсано мог выставить, как минимум в четверо больше. В его владениях находилось три богатых города, один из которых, мало чем уступал в размерах столице марки. Амалия не смогла не поинтересоваться почему так, но получила лишь пожатие плечами и скупое объяснение, что граф не посвящает дочь в военные вопросы.
В принципе, так могло и быть, но приязни к этой, новой фрейлине, у Амалии сразу поубавилась. В голове сразу же родилось подозрение, что граф подошел к выполнению вассальной клятвы весьма формально, а дочь приставил ко двору для того, что бы шпионить за правителями Этернари. Предположение было более чем реалистичным. Сам граф Вольсано был не частым гостем при дворе маркграфа, предпочитая свои замки, а для обязательной службы, отряжая своих вассалов, или вообще — наёмников. Вполне можно было допустить, что богатого графа тяготит зависимость от Этернари и он не прочь отпасть от марки.
Впрочем, это были лишь догадки, но сильно откровенничать в присутствии контессы Вольсано, как то расхотелось. Более того, захотелось куда нибудь услать этого возможного шпиона. Но, торопиться пока было некуда, следовало сначала прояснить судьбу Этернийского войска и отца, прежде чем предпринимать какие то решительные шаги, а такие были в запасе у юной контессы.
К вечеру пришли неутешительные известия — армия юга была полностью разбита и остатки её пленены. Вырваться удалось немногим. Маркграф храбро возглавивший рыцарей юга пал в битве. Услышав эти известия, Амелия уже не смогла сдержаться и разрыдалась. Она лишилась последнего родного человека на этом свете. Как бы там ни было в аристократических семьях с некоторой отдаленностью детей от родителей, отдавших воспитание отпрысков на попечение многочисленных воспитателей, в их семье всё было не так и дети и родители поддерживали друг с другом достаточно теплые и любящие отношения. Тем тяжелее было лишиться всего этого, да еще имея в собственном доме толпу грубых захватчиков чьему произволу теперь была отдана её судьба. Обмолвки же бастарда короля Альгемара о скором замужестве с ним, приводили просто в ужас. Мысль выйти замуж за это чудовище, не самым лицеприятным слухам о котором, увидев того вблизи, она могла вполне доверять, просто ужасала.
Несмотря на свою, некоторую отстраненность от серой прозы жизни и юный возраст, Амалия отнюдь не была дурой и понимала, что рано или поздно, ей придется выйти замуж и вряд ли это будет по её желанию. Но выходить за этого… лучше умереть, или бежать. Последняя мысль твердо засела в её голове. Отец, как то обмолвился, незадолго до битвы, что в случае чего, она сможет найти приют у родственников мамы в Саренго. Заодно, ей показали разветвленную систему потайных ходов во дворце и заставили заучить карту подземных коммуникаций под городом и ведущих из неё тайных тоннелей уводящих за город в несколько разных мест. Эти пути создавались много лет несколькими поколениями правителей марки на разные случаи жизни и вот, они пригодились.
Бежать сразу, она не решилась. Тем более, рядом присутствовала контесса Вольсано, которой Амелия не решалась довериться. Да и раскрывать наличие и расположение потайных ходов, тоже желания не возникало. Вот Нузельской она доверяла зная ту уже не
