Алексей Чтец - Аннстис. Возвышение. (Новая жизнь. Возвышение.)

— Зачем? — спросил Стивен.

— Из любви к искусству. — зло, не оборачиваясь ответил я.

— Повелитель. — Трое из клана почтительно склонили передо мной головы в знак благодарности и уважения.

— Уходим, быстро. Стив? — готовивший отход наемник дубиной и добрым словом распихивая в стороны не успевших убраться в сторону горожан, подвел нас к боковому входу какого-то строения, где перешагивая оглушенных зевак мы бегом добрались до верхнего этажа и выбрались на не успевшую остыть от жаркого полуденного солнца черепицу. Теплый вечерний воздух наполнил легкие, чуть прохладный ветер донес усиливающийся запах дыма и гари на фоне мерцающего зарева зарождающегося пожара, у нас получилось попрощаться достойно. С площади наш отряд ушел крышами стоящих вплотную домов.

Я честно попытался раскаяться в смерти горожан и стражей, но получалось откровенно хреново, к тому же повешенный…, (я мысленно фыркнул) никто меня почти не видел, не опознает, значит это не убийство, а несчастный случай. В целом еще одна смерть ничего не решила, но принесла некоторое удовлетворение от процесса. В принципе, меня можно даже понять, оказавшись среди людей я надеялся что найду если не помощь, то безопасность, но вот оно как обернулось… Вместо комнаты в трактире приходится ждать глубокой ночи сидя на грязном, убогом, прогнившем чердаке у городской стены, не издавая ни единого громкого звука, чтобы не получить порцию стали в лицо. В кругу друзей…, в этом есть доля романтики, но…

— Какого дьявола вы остались в городе? — шепотом спросил я освобожденных.

— Повелитель, мы пытались предупредить, а потом наравне со всеми защищали улицы города. На утро дом, где мы остановились обложили хворостом и грозили сжечь, если мы не сдадимся. Никто из нас и подумать не мог, что стража вздумает повесить на нас всех собак.

— И вы сознались? — поинтересовался я.

— Здешний управитель быстро назначил виновных, а убеждать он умеет… Но он совершил ошибку связавшись с кланом! — Немного поспешно, но с гордостью заявил возрожденный.

— По моему ошибка у него в ДНК, и будет обидно, если она отразится в потомках.

— Мы с удовольствием все исправим… — я оборвал свернувший не туда разговор.

— Один раз уже исправили. — мрачно вставил Стив, заслужив три пары многообещающих взглядов.

— Хватит. Мне плевать на идиотизм управляющего отдельно взятого городишки, это проблема барона на чьей земле его построили, у нас есть дела важнее. Мне необходим совет. Сомневаюсь, что смогу решить подобное в одиночку… Если коротко, я заключил союз с племенем орков, чтобы плечом к плечу встретить набирающую силу орду. — В темном углу чердака наступила звенящая тишина.

— Бедным селянам не нравится, когда их едят, — осторожно начали мои воины.

— Я в курсе, что орки жрут человечину, и не потому, что нужен протеин, а потому, что им это нравится, но с этим племенем я заключил СОЮЗ, союз скрепленный клятвой предков!

Снова тишина. И это были верные мне воины, только что избежавшие смерти, или же уже успевшие провести с племенем Грыма не первый день, и все равно трудно уверить их в добрых намерениях исконного врага, через что же мне придется пройти убеждая селян? Да я сломаю голову объясняя, что наши орки белые и пушистые! Хотя, моего авторитета должно хватить, чтобы мне поверили, как-никак своей жизнью мне обязана добрая половина баронства.

— Я уже сражался рядом с Грымом и он ненавидит свой народ еще больше чем все мы вместе взятые, — это Стив наконец догадался меня поддержать, а Триса неуверенно кивнула в знак согласия. — Но мне кажется он не станет спокойно терпеть, если кто-то из дружины замка станет провоцировать его воинов. А они станут, среди хороших солдат всегда найдется пара горячих голов.

— А Стив в чем-то прав, среди стражи, наемников и дружин наберется десятка два мстительных идиотов, решивших отомстить такому близкому олицетворению врага. Это может стать проблемой… Придется не только своевременно остужать ретивые головы, но и держать орков на расстоянии. И под охраной. И не для того, чтобы защитить от орков людей, а чтобы идиоты не сорвали все не испортили.

— Я слышал, что орки чтят клятву предками, и если такова воля повелителя, мы не только будем сражаться вместе, но и станем звеном между орками и людьми.

Красивые и правильные слова. Вот за что люблю воинов клана, так это за наличие мозгов и понимание, что я ничего не делаю просто так. Если назвал орков союзниками, значит так нужно, необходимо для выживания. Клан всегда поддержит своего повелителя даже без такой мелочи, как прямой приказ, что невозможно нарушить.

За тихой неспешной беседой прошло несколько часов, города мы покинули далеко за полночь, по веревкам спустившись с крепостной стены. Без лошадей и припасов, но в приличной, даже дорогой на вид одежде и хорошим запасом трофеев, спасибо «хозяйственной» Трис, и тяжелым свертком оружия, что с успехом можно не только выгодно продать, но и обменять на несколько лошадей. А уж чему я действительно обрадовался, так это прозорливости Стива, в царящей на площади неразберихе он догадался освободить от тяжести монет не один десятом охочих до зрелищ толстосумов. Так что ко всему прочему в общей копилке весело позвякивало серебро и золото.

Где-то через день, пройдя условную границу баронств нас нагнал караван по меньшей мере из двадцати торговых фургонов, запряженных парами лошадей. Ткани, не здешнее вино, различные специи, безделушки, слабые амулеты, меха, кое-что из инструментов и редких в вольных баронствах материалов, мелкие диковинки и детские сладости — ничего особенно дорогого и ценного, но все востребованное простыми крестьянами. Но не это главное, лошади, заводные лошади, когда-то навьюченные провиантом, а ныне пустыми плетущиеся в хвосте каравана. Нам нужны эти лошади.

— Эй парень! — я окликнул роющегося в тюках головного фургона юношу. — Проведи к старшему, есть разговор.

— Дядька Потап! Дядька Потап, тебя тута, спрашивают! — Раздался перестук копыт пущенной в галоп лошади и нашему взору предстал загорелый до черноты, поджарый, сухощавый торговец.

— Что орешь?! — И уже к нам, — чего надо?

— Мы хотим купить шестерых лошадей.

— Если о цене сговоримся, то купишь, — внимательно оценивая всю нашу компанию ответил торговец. Такой противно-прилипчивый пронзительный взгляд, создавалось ощущение, что тебя раздевают, тщательнейшим образом оцениваю каждую вещь, каждую тряпку, потом все это плюсуют и дают вердикт, стоит ли с тобой разговаривать. — Сто монет.

— Да ты охренел, торговец?! На любом рынке возьмут пятьдесят!

— Вы где-то видите рынок? — хитро прищурился торговец. — Таки может мы уже приехали и лошади вам не нужны?

— Шестьдесят.

— Ну что вы такое говорите, за таких прекрасных скакунов совершенно не жалко отдать девяносто пять.

— Чертов торгаш, ты меня за дурака держишь? За этих степных кобыл я не дам больше восьмидесяти, и то, только чтобы не выслушивать бредни о больных родителях, непорочной жене-матери пятерых голодных детей, что придется пойти на панель, не выложи я десять лишних монет.

— Ой, вэй! Откуда знаешь о моей беде?! — чуть не всхлипнул почувствовавший наживу ушлый торгаш, ей богу если бы не успокаивающая рука Трис на моем плече, я бы вцепился ему прямо в глотку, не взирая на десяток охраны.

— Я передумал, семьдесят.

— Зачем так, восемьдесят самая правильная цена за моих прекрасных лошадок. Забирай конечно, для таких хороших людей ничего не пожалею!

Так как меня малость начало потряхивать от наглости этого человечка, делами занялся Стив, попутно впихнув караванщикам весь балласт в виде железа, отсчитав остальное наличностью. Умом то я понимал, что восемьдесят монет это ничто, по сравнению с доходом баронства, но когда тебя обворовывают при этом мило мило улыбаясь прямо в лицо… К счастью для каравана время было дороже и буквально утекало сквозь пальцы, мы торопились оказаться на землях де Гонзак и закрепить договор с Грымом, пока его племя нас ожидает. Минут через двадцать обратно вернулся Стив, необычно молчаливый и задумчивый, для своего пронырливого характера, покручивая в руках кожаное крепление на пояс для кнута и сам кнут.

— Подарок от торговца… — Пояснил Стив.

— Боюсь даже представить насколько нас в итоге надули. — Зло бросил я и пришпорил коня.

Глава 10. Дом, милый дом

— Анст ты жив! — к моей груди прижался вихрь черных волос, а в нос ударил мягкий, едва уловимый цветочный аромат духов. — Айн сказал, ты остался в пустыне почти один, а после он перестал чувствовать твою силу. Анст, прошу, не делай так больше, мне больно без тебя.

— Сильвия, дорогая… — расчувствовавшись я крепко обнял вампиршу, такую мягкую, родную, и тихонько прошептал, — не замечал, что ты так сильно меня любишь.