Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ) - Смолин Павел

– Обязательно съездим, – Пообещал отец, глянул на часы и добавил: – Не засиживайтесь допоздна. Помните, что подъем у нас в половину четвертого утра.

Оглушив нас этими чудовищно жуткими словами, он махнул нам ручкой и пошел наверх со словами «Лично я собираюсь лечь прямо сейчас». Я невольно глянул в окно, где солнце едва‑едва начало клониться к закату. Ох уж эти старики.

* * *

Ощутив прикосновения к лицу, с трудом открыл глаза и увидел сидящую на мне Чико в Гандам‑футболке. Какая знакомая картина! На лице сестренки мелькнуло раздражение, она вытащила один из берушей из моего уха, и я наконец‑то расслышал:

– Братик, проснись!

– Может ну ее, эту Окинаву, – Проныл я.

– Ну уж нет! Папа уже готовит завтрак, вставай! – Она стянула с меня одеяло и покинула комнату через балкон. Придется вставать. Главное в таких ситуациях – дотерпеть до посадки в транспорт, где можно будет подремать.

Заправив постель, оделся и пошел в ванную второго этажа – судя по плеску снизу, другую заняла сестренка. Батя – огромный молодец, потому что положил в каждую из ванных по зубной щетке для каждого члена семьи.

Зевая и потирая глаза, спустился в столовую.

– А я говорил не засиживаться допоздна! – Отвесил удивительно уместное замечание отвратительно свежий и бодрый батя, пододвигая ко мне тарелку с омлетом.

– Я не настолько стар, чтобы вырубаться днем, – Буркнул я.

Батя иронично хмыкнул и не стал обижаться. Через пару минут к нам присоединилась уже переодевшаяся в джинсовый сарафанчик Чико, которая выглядела не намного лучше меня, но, видимо, энтузиазм от предстоящей поездки перевешивал сонливость, потому что свою порцию она прикончила намного быстрее меня и пошла в гостиную прощаться с котиком. Доев завтрак, мы с батей вышли в коридор. Я водрузил на плечи рюкзак – получилось тяжеловато, но запас грузоподъемности еще оставался.

– Увидимся, Сакамото‑сааан! – Прокричала в сторону гостиной сестренка, и мы покинули дом как раз вовремя, чтобы увидеть подъезжающую к нашему дому машину Саито. Идя к воротам, морщился от стрекота не успевших заткнуться несмотря на занимающийся рассвет цикад.

Из машины вылезли Кейташи (светлые шорты, синяя футболка, синяя бейсболка без логотипа, большая спортивная сумка через плечо) с его отцом (рубаха с длинным рукавом и брюки создавали удивительный контраст с одетым в гавайку и красные короткие шорты батей). Поклоны‑спасибо, что берете нашего сына в поездку‑спасибо, что доверили вашего сына скромному мне‑веди себя достойно, сынок, слушайся Одзаву‑сана‑до свидания.

Отец Кейташи свалил, и я наконец‑то получил свободу действий. Подойдя к другу, повис на его шее:

– Друг мой, скажи, настолько ли тебе плохо, как мне?

– Не знаю, насколько тебе плохо, но я прекрасно выспался! Главное – лечь пораньше! – Выдал он отповедь, оттолкнув меня.

– Предатель, – Фыркнул я.

– Доброе утро, Одзава‑сама, – Поклонился Кейташи девочке.

– Доброе утро, Саито‑сан! – Поклонилась она в ответ. Батя вопросительно посмотрел на меня, я махнул рукой, мол, не бери в голову, и мы пошли к дому Аоки. Нужная нам железнодорожная станция находилась по другую сторону моста, поэтому было по пути.

Возле дороги нас уже ждал одетый внезапно в шорты чуть ниже колена, гавайку типа батиной и соломенную шляпу Ринтаро‑сенсей. Весь такой пляжный! Слева от него стояла Хэруки, в зеленой юбочке и новой для меня желтой футболке. На голове – зеленая косынка. За спиной – туристический рюкзак как у меня, но сорокалитровый. А мы ведь не сговаривались! Какая она прелесть! Справа от деда зевала Кохэку, одетая в бежевую юбку и красную футболку. На голове – легкая летняя шляпка. Не такая прелесть, как Хэруки, но тоже ничего.

Сблизились‑поздоровались‑познакомили батю с Кохэку‑отправились в путь. Ради энергетической подпитки взял Хэруки за руку. Окружающие вежливо сделали вид, что не заметили. Кейташи проделать такое не решился, хотя было видно, что ему очень хочется.

Через какое‑то время дошли до железной дороги. Батя все‑таки отличный организатор, потому что поезда ждать пришлось всего пару минут. Войдя в вагон, расселись – Чико с батей и дедом, а мы вчетвером друг напротив друга. Вот теперь можно поспать. До встречи, Уцуномия!

Глава 3

Открыл глаза уже в Токио – временами мелькающие за окном поезда многоэтажки на это отчетливо намекали. В Уцуномии домов такой этажности я не видел.

– Доброе утро, Хацунэ Мику! – С ехидной лыбой заметил мое пробуждение Кейташи.

– Кто проболтался? – Сделал я попытку обвести присутствующих строгим взглядом, но все впечатление испортил широкий зевок, – А, неважно, – Махнул рукой, посмотрел на Кохэку, – Не ожидал, что твой брат пойдет на радио.

– А чего ты хотел? – Удивилась она, – Разве существует музыкант, которые не захочет похвастать такими новинками?

– Твоя правда, – Улыбнулся я. На самом деле все неплохо – к моменту «воплощения» Хацунэ Мику ее имя будет уже на слуху, что неминуемо скажется на продажах первых записей. Надо будет подкинуть в топку общественного ожидания пару поленьев. Но это уже потом, а пока…

– Как бодрость духа?

Ребята хрюкнули и заверили, что лучше не бывает.

– А это обещанный батин секретарь? – Обратил я внимание на одетого в гавайку, шорты и очки, рано начавшего лысеть, плешивого высокого (чуть выше бати) худого мужика примерно под сорок. «Взрослая» часть компании сидела через проход и немного дальше от нас, поэтому моего пробуждения там не заметили, увлеченные рассказом Ринтаро‑сенсея. Даже Чико внимательно слушала. Надо будет пересадить девочку к нам, вдруг она мешает им обсуждать, например, женщин?

– Да, подсел на одной из станций вскоре после того, как ты уснул, – Покивал Кейташи, – Зовут Сэки Онадэра.

– Пойду проявлять вежливость, – Поднявшись, потянулся и пошел проявлять.

– А, Иоши, иди сюда, – Заметил меня отец. Я подошел, поклонился, – Онадэра‑сан, это мой сын, Одзава Иоши.

Секретарь встал и поклонился в ответ.

– Сэки Онадэра, секретарь Одзавы Дэйчи‑самы. Для меня – честь познакомиться с таким одаренным молодым человеком.

Ой, прямо засмущал.

– Очень приятно. Спасибо вам за заботу о моем престарелом родителе.

Ринтаро‑сенсей гоготнул во весь голос и закашлялся. Батя покраснел, Сэки‑сан из всех сил держал покерфейс:

– Ваш отец не настолько стар, чтобы мои скромные усилия были для него важны.

– Братик, может поиграем? – Спасла ситуацию Чико.

– Конечно! Сейчас, только приведу себя в порядок.

Умылся в туалете, вытер руки бумажным полотенцем. Япония удобная. Взяв с собой сестренку, вернулся к друзьям.

– В карты? – Предложил я. Никто не был против, так что следующие полчаса играли в «21». Не выиграл ни разу. Даже не удивлен.

– Станция Уэно! – Объявил громкоговоритель, и мы вышли из прохладного поезда в жаркий токийский день.

– На осмотр достопримечательностей времени нет, – Посмотрел на табло с часами батя, – За мной! – Скомандовал он и повел нас на другой перрон по длинному крытому виадуку, с которого удалось рассмотреть панораму окрестностей – слева от нас простирался огромный парк. Надо полагать, парк Уэно. Справа – жилые районы с редкими вкраплениями высоток. Почему‑то сильно захотелось чебуреков – видимо, так на меня повлияла «вокзальная» атмосфера.

Постояв на следующем перроне пару минут, погрузились в другой поезд – уже местный, «метрошный». Сегодня – воскресенье, но в поезде все равно хватало одетых в пиджаки и брюки офисных работников, которые завистливо поглядывали на нас. Поезд нырнул под землю, дав поглазеть на токийское метро. По случаю выходного дня ни на одной из станций не заметил специального человека, заталкивающего пассажиров в вагон.

Покинув поезд, поднялись из‑под земли прямо в огроменный терминал, в панорамные окна которого было видно летное поле. До самолета надо было убить час, поэтому мы посетили кафешку, где покушали якисобы. Попивая чаек, дождались посадки на нужный нам самолет. Отстояв короткую очередь, не получили никакого обыска – потрясающе беззаботные времена! – сдали багаж и прошли в полупустой самолет. Небольшая пауза на обсуждение мест, и вот я уже сижу между глазеющей в иллюминатор Чико и весьма довольной таким положением дел Хэруки. Бубнеж пилота в динамиках, пристегивание, взлет!