Ермак. Регент (СИ) - Валериев Игорь
— Господа, хотя мы и собрались обсудить вопрос о введении конституции, но сейчас надо выяснить все подробности о гибели Великого князя Алексея Александровича, — прервал Михаил словесные излияния своего дяди.
Великий князь Николай Михайлович обиженно замолк, а остальные вслед за регентом обратили свой взор на Ширинкина. Бедный генерал вновь вытер пот со лба и висков, после чего произнёс:
— А мне пока больше нечего сказать, Ваше императорское высочество. Генерал Трепов ещё довёл до меня, что принимает все меры по поиску анархистов, а также сказал, что доложил всю информацию Великому князю Сергею Александровичу, который собирается прибыть на место преступления.
— Понятно. Берите стул, Евгений Никифорович, и присаживайтесь к столу, — Михаил показал на место за столом рядом со мной.
Я чуть подвинулся, а Ширинкин через несколько секунд разместился рядом. Всё это время за столом стояла тишина.
— Что будем делать, господа? — нарушил тишину регент.
— Будем искать убийц и разбойников, — мрачно произнёс Плеве, автоматически классифицировав анархистов, как субъектов преступления.
— Надо начинать готовиться к похоронам Алексея Александровича, — с глубоким вздохом-выдохом произнёс патриарх семейства Романовых.
После этих слов за столом вновь наступила тишина. При этом присутствующие избегали смотреть друг на друга. А у меня в голове почему-то закрутилась песня из моего прошлого-будущего:
На улице Гороховой ажиотаж:
Урицкий всю ЧК вооружает.
Всё потому, что в Питер в свой гастрольный вояж
С Одессы-мамы урки приезжают.
«Почему из Одессы и урки⁈ Так самая крупная группа анархистов была в Одессе. А почему урки⁈» — у меня возникло жжение не только в голове, но и в копчике, образно говоря.
Я просто вспомнил небольшую докладную записку из центра по событиям в Одессе. В ней упоминалось, что в город в феврале этого года прибыл из Европы некто месье Мишель Дюбуа, благодаря которому, братья Шепсель и Лейба Гохманы в 1896 году через венских антикваров Фогеля и Шиманского продали в Лувр якобы тиару скифского царя Сайтафарна. За нее братья и помогавшие им выручили 286 тысяч франков, а это ни много, ни мало чуть больше 100 тысяч рублей золотом. Огромная сумма!
Братья Гохманы держали в Одессе антикварную лавку. Торговали тем, что находили на раскопках крупной греческой колонии Оливии: мраморными осколками с греческими словами, кусочками керамики и прочим ходовым товаром. Но спрос рос, предложение за ним катастрофически не успевало, и братья начали потихоньку разбавлять настоящий товар фальшивками, одной из которых стала тиара.
Семь лет весь мир съезжался в Париж посмотреть на чудо, пока в декабре прошлого года одесский ювелир Израиль Рухомовский неожиданно объявил, что тиару сделал именно он. Сделал по заказу братьев, заплативших ему за работу 1800 рублей. Разразился скандал, который до сих пор ещё не утих. И вот на его пике один из героев провернутой аферы появляется в Одессе, но встречается не со своими подельниками, а с руководителями «Союза непримиримых».
По слухам, ходящим в криминальном мире Одессы, Мишель Дюбуа был незаконнорождённым сыном Соньки «Золотой ручки» и председателя «Клуба червонных валетов» Шпейера Павла Карловича. Появился Миша на свет где-то в 1870 году, когда Сонька вместе с «валетами» крутила аферы в Москве. Когда родила сына, хотела сдать его в приют, как и первую дочь, но Шпейер не дал, пристроил в какой-то дворянской семье. История умалчивает, как Миша появился в свои шестнадцать лет в Одессе, что он там делал, но в двадцать он уехал в Европу, откуда уже в первый раз приехал в 1892 году, как гражданин Франции Мишель Дюбуа.
В связях с революционерами замечен не был, поэтому по картотекам жандармского управления не проходил, а вот в полиции о нём было известно, как о сильном карточном игроке, которому почти всегда благоволит богиня Фортуна, плюс к этому была информация, что через него можно пристроить антиквариат в Европе. И тут неожиданная связь с анархистами. Правда, кроме нескольких встреч в течение пары недель, зафиксировано больше ничего не было. А о чем он разговаривал с главарями «Союза непримиримых» уже не спросишь. Тех уже повесили, но…
— Тимофей Васильевич, Вы, о чём так задумались? — оторвал меня от размышлений Михаил Александрович.
— Думаю, насколько ловко произведён налёт на Московское купеческое общество взаимного кредита. Если бы не убийство Великого князя Алексея Александровича, то мы бы имели бескровное ограбление банка на рекордную сумму. Даже из краткого описания разбойничьего налёта понятно, что он был хорошо спланирован. Преступники, вернее всего, знали о наличии крупной суммы в банке и у кого есть ключи от помещения и сейфов, где хранятся деньги. Отход также организован грамотно. Я бы на их месте ещё бы какой-нибудь террористический акт совершил, чтобы отвлечь полицию от своих поисков…
— Хорошо, что не вы, Тимофей Васильевич, руководили этим разбойным нападением, — перебил меня Плеве.
Я в ответ на слова министра внутренних дел склонил голову и улыбнулся.
— Не надо нам террористического акта. Хватит уже убийства Великого князя Алексея Александровича, — проскрипел патриарх семейства Романовых.
В этот момент раздался шум на входе в зал. Через тройку моих бойцов пытался пройти начальник телеграфной конторы дворца коллежский асессор Михайлов.
Я посмотрел на Михаила и после его кивка махнул охране рукой, разрешая пропустить главного телеграфиста и телефониста дворца.
— Что случилось, Семён Семёнович? — спросил регент, когда Михайлов подошёл к столу.
— Ваше императорское высочество, несколько минут назад звонил обер-полицмейстер Москвы Трепов. Дмитрий Фёдорович сообщил, что бомбистами взорвана карета Великого князя Сергея Александровича. Великий князь погиб. От кареты и лошадей ничего практически не осталось. Погибло восемь казаков конвоя, ещё четверо ранено. Также погибло двое городовых и более десяти штатских. Количество раненых среди жителей уточняется, — Михайлов замолк и из него будто бы выпустили воздух.
Фигура начальника телеграфной конторы Гатчинского дворца сгорбилась, а в зале возникла какая-то звенящая тишина, показалось, что все перестали дышать. Хотя, может быть и не показалось. Я-то точно задержал дыхание, услышав такую новость.
'Два великих князя из ветви старших Александровичей убиты в течение часа-двух. Это кто же нам так ворожит⁈ Получается, главный политический противник Александра IV и Михаила Александровича мёртв, — промелькнуло у меня в голове, после чего я посмотрел на Михаила.
Сказать, что регент был сильно удивлён, значит ничего не сказать.
— Как это произошло? — второй раз прозвучало в зале из уст Великого князя Михаила Александровича.
Глава 5
Месье Дюбуа
Емельян, чуть сдвинув штору и тюль, выглянул в окно. Картина оставалась без изменений: по улице на тротуарах сновали туда-сюда люди, по мостовой то и дело проезжали пролетки, коляски, брички. У соседнего дома, где располагалось Московское купеческое общество взаимного кредита, было целое столпотворение, в котором присутствовали большие чины полиции и корпуса жандармов, что говорило о том, что экспроприация денег у общества состоялась. Моисей Магазинер всё также оставался на условном месте, продавая сбитень. Значит, главная цель экса ещё не показалась в начале улицы Ильинка. А целью был генерал-губернатор Москвы, Великий князь Сергей Александрович.
Двадцати четырех летний Емельян Гоненко пять лет назад в 1899 году примкнул к рядам РСДРП и вёл свою революционную деятельность, пропагандируя марксизм в подпольных кружках Екатеринослава, Кременчуга, Николаева и Одессы. В 1902 году из-за убеждённых левых радикальных взглядов в революционной борьбе перешел к эсерам, попав в «боевую организацию». После обучения в качестве боевого техника занимался изготовлением бомб для терактов. Это и спасло его от смерти, когда почти все члены его группы во главе с Борисом Савинковым были схвачены военной контрразведкой в Порт-Артуре и расстреляны.
