Право убийцы - Валерий Александрович Гуров
— Куда пойдем? Марк, какого хрена, тебя комендант убьет! Ты знаешь, сколько этим реликвиям годков? Они при моем прапрадеде уже были старые и считались чуть ли не святыней! Отец рассказывал, что это хозяева разломов, перешедшие на сторону первого Императора!
Голос его чуть не с каждым словом взвинчивался всё выше, так что у меня уже в ушах звенело.
— Значит, изжили свой век, — сухо ответил я, порядком устав от разговорчивого паренька.
Можно, конечно, объяснить, что не я придумал пропускную систему. Хотели видеть, сколько во мне сил — увидели. Поэтому не понимаю, какие могут возникнуть вопросы у коменданта или у кого бы то ни было. Но ничего объяснять я не стал. Про хозяев разломов, которые заняли чью-то сторону, я слышал впервые, впрочем, как и про многое другое за последние сутки. Вопросы потихоньку наслаивались друг на друга. В чью светлую голову пришло ставить памятники хозяевам, тоже хотелось знать, потому что выглядело такое решение, как сумасшествие и откровенный плевок на память искателей, эти разломы зачищавших. И, скорее всего, погибших во имя того, чтобы сюда, в мир, из разломов не лезли всяческие твари.
Дуда взъерошил волосы и, что-то бормоча себе под нос, огляделся. Свидетелей нашему преступлению не нашлось, и паренек прошмыгнул внутрь, бледный как простыня.
— Язык за зубами держи, соседушка, — подбодрил его я.
— Тебе точно башку отшибли на спарринге, Марк! Ладно, мы здесь ни при чем, если за шкирку возьмут, скажем, что оно само сломалось… Хотя нет, нас здесь вообще не было и мы ничего не видели, да, Лапик?
И сосед с этими словами бросился бежать вдоль коридора, желая скорее скрыться с места «преступления». Я, немного помедлив, решил пойти за ним. Пока нам лучше не разделяться. Понятия не имею, на каком этаже наша комната и какой у неё номер. Но все же сначала засмотрелся на статуи. Похоже, что одной заменой дверей тут не отделаешься. Глаза каменных изваяний окончательно потухли и окаменели, в самом камне появились трещины сразу в нескольких местах. Я удивленно приподнял бровь — в трещинах клубилась какая-то черная дымка. Любопытно, однако. Откуда она взялась?
Дуда уже стоял в конце коридора и лихорадочно жал на кнопку лифта. Коридор представлял собой один длиннющий проход, украшенный кучей картин, таких же, видимо, древних, как статуи. При всем этом на потолке были установлены новенькие системы пожаротушения. С картин меня провожали суровыми взглядами вельможи в мундирах, увешанных наградами. Вырисовывалась очевидная разница между миром, откуда я пришел, и этим. Если у нас герои настоящего вытесняли героев прошлых лет, тот тут народ продолжал жить прошлым. А такой подход возможен только тогда, когда в настоящем в новых героях нет надобности.
Лифт открылся, и я вслед за Дудой, изошедшим семью потами, зашёл в кабину.
— Где тут установлены камеры? — на всякий случай спросил я, хотя все внимательно осмотрел и не обнаружил никаких средств фиксации, а на это у меня наметан взгляд.
Сосед упёрся спиной в стенку лифта и тяжело дышал, своего хомяка он засунул во внутренний карман пиджака.
— В смысле? У нас же запрещена любая техника… погоди, — глаза Дуды округлились. — Думаешь, они втихаря снимают нас? Бли-и-ин блинский, нам точно крышка. Попрут и опозорят.
Сосед нажал на кнопку лифта. Внимание привлекла панель с кнопками, я быстро прикинул — их было целых тринадцать. Сверху этажи, с нулевого (на котором, как понимаю, мы находились сейчас) по пятый, а ниже шли минус первый этаж, минус второй — и так до пяти. Последняя кнопка вовсе не имела никакого цифрового обозначения, только уже знакомая мне змея, свернутая в воьсмерку. Дуда нажал на минус первый этаж. Кабина вздрогнула, тронулась и поползла вниз. Выходит, половина здания уходила под землю. Подобное, в принципе, бывает нередко, но по большей части на военных объектах — как раз-таки у разломов. Там катакомбы могут уходить на сотни метров вглубь, под землю, и использоваться, помимо прочего, как лазейки сразу на нижние уровни разломов. Здесь же о разломе вообще не шло речи, потому-то решение строителей выглядело, по меньшей мере, странным.
— Это у нас что за этаж? Никак не запомню, — я кивнул на кнопку без надписи.
— Фиг его, ты ж хотел че-то там выяснить в первый день, а я не знаю. Мне об этом не рассказывали. Лучше не лезть туда, куда не следует, — хрипло буркнул он.
Дуда все ещё нервничал, и не находил себе места, поэтому не особо хотел говорить. Вскрылась дурацкая привычка соседа грызть ногти, он с перепуганным видом стачивал маникюр на большом пальце — ну чисто хомяк. Чего он так трясся, я толком не понимал. Нам ещё спасибо скажут, что больше не придётся тратить деньги на реставрацию статуй. Хотя теперь я не был уверен, что эти чудища — просто статуи. Как бы то ни было, я попытался разрядить обстановку и обозначил свои мысли. Дуда в ответ посмотрел на меня так, что по спине холодок пробежал. Хочет себе голову забивать — хозяин-барин, а у меня без того полно задач.
Лифт остановился на минус первом этаже, о чем сообщил довольно приятный голос диктора. Дверцы бесшумно разъехались.
— Прошу, — я освободил проход, пропускная соседа, чтобы тот показал нашу комнату.
Дуда сначала высунул из кабины голову, как пугливый хорёк, огляделся и тут же засунулся обратно.
— Обход, походу, не начался, пошли, только тс-с-с, — он приложил указательный палец к губам. — Здесь полно доброжелателей, которые тут же нас заложат.
— Зачем это им?
— Слабаки. Боятся здоровой конкуренции и отсева на этапе специализации, — пояснил сосед. — Они же понимают, что кто-то из них отправится домой, я гораздо сильнее многих здешних…
Я перестал слушать очередную порцию самовосхваления Дуды. Мы вышли из кабины, повернули налево. Дуда на цыпочках, я — привычным шагом. Подумаешь, загуляла молодёжь, так комендант, или кого мы там остерегались, что — сам молодым не был? Другими словами, ничего криминального я тут не видел.
Наша комната имела 17 номер. Замка на двери не оказалась, что меня малость смутило, должно быть, такие в академии правила. Мы просто зашли
