ПАУК. Смерть врагам! (СИ) - Егор Золотарев
Я вскочил и бросился в дом. Через десять минут Миха и Олеся вышли из калитки и зашагали в разные стороны: Олеся — домой, а Миха к Воздвиженским. Я не мог найти себе места и беспрерывно слонялся по столовой, бросая нетерпеливый взгляд в окно.
— Да, сядь ты уже! — прикрикнул дядя. — Придут, никуда не денутся.
Он лежал на диване и строго смотрел на меня из-под седых кустистых бровей. Шумно выдохнув, я взял стул и сел у окна. Тем временем, мама и повариха носили из кухни тарелки и блюда с едой.
— В последние годы мы уже почти не ругаемся, — дядя с кряхтеньем сел и опустил ноги на пол. — Если они тебе не поверят, значит полные идиоты.
— Вообще-то, вы мне тоже не верите, — горько усмехнулся я.
— Я верю! — твердо сказал он. — Скажу честно, сначала думал, что ты перепил, когда бычков на базар возил. Но теперь и сам вижу, что ты снова такой же, каким был, когда нас сюда поселили. Будто и не было этих тридцати лет.
Спустя полчаса томительного ожидания калитка скрипнула. Я бросился к окну и увидел, как вслед за Михой идут старик Воздвиженский с женой и за ними молодой мужчина с красным родимым пятном на щеке. Я узнал Гришу Воздвиженского. Ох и сильный он был противник! Но сейчас шел, сгорбившись и подволакивая левую ногу. Последними во двор зашли три женщины, в которых я с трудом узнал дочерей Воздвиженского. Как же сильно все изменились!
Я побежал навстречу и распахнул дверь, когда они только поднимались на крыльцо.
— Милости прошу! Спасибо, что пришли.
— Отчего же не прийти, если в кои-то веки соседи в гости позвали, — ворчливо сказал старик. — Мы с пустыми руками. Уж не обессудьте.
— Ничего-ничего, — торопливо сказала мама, выплывшая из-за моей спины. — Приходите, гости дорогие. Мы уж и на стол накрыли.
— Видно, трудный будет разговор, — усмехнулся Воздвиженский и первым зашел в дом. Остальные потянулись за ним.
Я кивнул с благодарностью Михе. В это же время с улицы донеслись голоса. Это Олеся вела свою семью и упрашивала их дать мне возможность выговориться.
— От вас пока ничего не требуется. Просто послушайте то, что хочет сказать Макс.
— Ничего путного он не скажет. Уж сколько раз пытался сбежать, но до сих пор здесь прохлаждается. Что за муха его опять укусила? — я усмехнулся, услышав гнусавый голос Гены Успенского.
Этим голосом он не раз жаловался на меня преподавателям Петербургской академии. Гена был на год старше, но я его частенько задирал из-за его нытья и жалоб. Ничего не поделаешь: молодой был и вспыльчивый.
Через пару секунд из-за сарая появились Олеся, Гена, их отец и младший брат Женя. Девушка замахала рукой, счастливо улыбаясь. Я помахал в ответ, на что получил уничтожающий взгляд Гены.
— Добро пожаловать, гости дорогие! — мама поклонилась и указала рукой. — Проходите-проходите, не стойте в дверях.
Теперь все были в сборе, поэтому я закрыл дверь на засов и, собравшись с духом, вошел в столовую. Все активно переговаривались и без стеснения накладывали еду в свои тарелки.
— Я рад, что вы пришли…, — начал было я, но дядя меня остановил.
— Сначала поедим, выпьем, а потом уж и к делу приступим. Правильно говорю?
Прозвучал гул одобрительных возгласов. Я не стал настаивать и, придерживаясь правил светской беседы, уделил внимание всем гостям. Братья Олеси на мои вопросы отвечали односложно, поэтому я быстро переключился на сестер Воздвиженских. Вот они-то были вне себя от радости и беспрестанно строили мне глазки и заигрывали. Было видно, что Олесе это не нравится, но она вела себя достойно и тоже поддерживала разговор. Наконец, когда все было съедено и выпито, дядя откашлялся и постучал вилкой по бокалу.
— Друзья, мой племянник хочет вам кое-что рассказать. Скажу сразу, в это трудно поверить, но я ему верю.
Все притихли и выжидательно уставились на меня. Ну что ж, была не была! Я начал свой рассказ издалека, со дня Великого сражения. Когда мы — Богословские, в честном поединке победили остальных претендентов и заняли императорский трон. Затем, опуская ненужные подробности нашей роскошной жизни и своих развлечений, включая перемещение в будущее, рассказал о том, как я проснулся здесь и первое время думал, что это постановка и все играют. Меня никто не перебивал и только двое смотрели недоверчиво: братья Олеси.
— Зачем ты нам это рассказал? — прервав тишину, спросил старик Воздвиженский.
— Надо вернуть все на свои места, — решительно сказал я. — Мне нужна ваша помощь. Когда я верну трон дяде, вы все будете вознаграждены. Обещаю!
Все переглянулись, а некоторые отвернулись и еле слышно принялись обсуждать. Я опустился на стул и поймал одобрительный взгляд дяди. Он гордился мной, впрочем, как и всегда. Пока плененные представители сильнейших древних родов обсуждали услышанное, я терпеливо ждал, но для верности скрестил пальцы под столом и не сводил с них пристального взгляда.
Глава 8
Ожидание затянулось, а Успенские и Воздвиженские уже ругались. Одни считали, что помочь надо, другие, что это пустая трата магии, которой и так почти нет.
— Для чего тебе сдались те крохи, что оставляет стена, старый ты маразматик?! — кричал старик Воздвиженский, тряся кривым пальцем у носа старшего Успенского.
— Сам такой! — возмутился тот. — У меня порезы плохо заживают, туда и трачу.
— Откуда тебе порезы? Где ты шляешься? — не унимался старик. — Сиди уж дома, пень ты трухлявый!
Успенский обозвал его коровьей лепехой и послал огороды удобрять. Они почти схватили друг друга за грудки, но вовремя подоспели сыновья и оттащили их в разные стороны.
— Хватит! — прикрикнул дядя и ударил ладонью по столу. — Что вы тявкаете, как шавки?! Отвечайте, поможете Максу или нет? Если да — будем благодарны, а на нет и суда нет. Вы уж потом не обижайтесь — оставим вас здесь оставшийся век куковать.
Старики вмиг притихли и, понурив головы, вернулись за стол. Мне было неловко просить о помощи, ведь в прежней жизни за защитой обращались ко мне, но другого выхода я не нашел.
— Я согласен! — громко сказал Воздвиженский и обвел взглядом свою семью. — Мы все согласны.
— Мы тоже! — взвизгнул Успенский. — Все, кроме Олеси, отдадим часть своей магии. Ей и так сегодня досталось. Кстати, — он повернулся ко мне и, глядя куда угодно, только не в глаза, добавил. — Спасибо, что выручил мою дочь. Уверен, она сама бы смогла дать отпор, но хорошо, что ты
