Чемпион - 4 - Валерий Александрович Гуров
— Только вы того, Пал Саныч!.. Я ведь вам, можно сказать, как отцу родному, форточку раскрыл. Ну чтобы между нами, не хочу чтобы у того же мастера проблемы были?
Тренер помолчал, и Саня совершенно верно расшифровал его молчание: Павел Александрович считал невозможным лгать ученикам. Тем, кого считал таковыми, чьего безоговорочного доверия он добился как педагог.
— Пал Саныч!..
— Полвека с лихом как Пал Саныч. Ладно, Санек, не ссы в трусы, они линяют. Тем более эти твои бермуды-муды. В чем по Нью-Йорку будешь шастать?.. Ну ладно, ладно, не обижайся. Согласен, шутка не самая лучшая. А если серьезно, то, конечно, подожду, когда ты улетишь. А там посмотрю. Есть у меня прихваты на хорошем уровне, — прищурился тренер, припоминая. — Серьезные граждане. И заму этому, да и директору тоже таких горячих могут прописать, что потом всю жизнь будут срать где попало. Ну, зам-то ваш паскуда, это ясно, его бы по уму давно пора за хобот брать, а директор что⁈ Либо в доле с бандюгами, либо ушами хлопает, чебурашка хренов?.. Что он за директор, коли не знает, что у него под носом творится⁈ А те… Ух, Саша, как я тех тварей ненавижу, кто за копейку другим жизнь готов сломать! Ведь они же молодежь калечат, не сейчас, так завтра там либо труп будет, либо инвалид пожизненный… А этим гадам насрать! Им бы свою мошну набить, и больше ничего знать не хотят, дебилы. А в гробу карманов нет! Вот как⁈ Как, скажи, этого не понимать⁈..
Саня не то, что испугался, но как-то оторопел. А хотя что там, испугался малость, глядя на Пал Саныча — как бы того кондратий не шарахнул, старый то. Раскраснелся, вскипятился тренер, плюнь — зашипит. Впрочем, тренер и сам спохватился, смекнул, что поднял градус душевной горячки куда-то в потолок, сбросил обороты:
— Ну да ладно, Саня, что-то меня понесло не в ту степрь… Ты уж извини, настроение тебе портить не хочу. Давай, брат, топай, отдохни по уму. А завтра жду. Решено. Паспорт будет, народ серьезный, порожняки катать не станет. Ну, пошли!
Они вышли в зал, где народ увлеченно гонял мяч, голосил в азарте — видно что парням в кайф просто побегать, отвлечься. Пал Саныч наскоро простился с Пельменем, захлопал в ладоши:
— Стоп, ребята! Все сюда!..
Что там дальше было, Саша уже не видел, поспешив выйти. Хотя по кайфу было бы в футбол погонять…
На город ощутимо сошли сумерки. Еще не тьма, конечно, но и закатный свет догорал последние полчаса, должно быть. Взглянув на небо, он пошел домой. Кратчайший путь — вдоль гаражей, обычно здесь было довольно оживленно, мужики чесали языки под водку-пиво, но сейчас почему-то никого, тихо и мрачно. Саня шагал, и все какая-то хреновая тревога не покидала его, он невольно подсобрался, морально приготовился…
К чему?
Да он и сам не знал, к чему, но сделал правильно.
Свет фар полоснул пространство, тормоза дико взвизгнули на вираже.
Саня мгновенно развернулся, готовый ко всему.
К нему на всех парах несся последний шик родного автопрома — четырехглазая Лада-Карлота, экспортный вариант «девятки» со стильным обвесом — передними и задними бамперами и светотехникой. Цвет — «мокрый асфальт». Номеров нет, и на хрена они нужны… Память зачем-то выплюнула то, что ВАЗ в те годы тужился продавать такое в Бельгии, там был коммерческий центр, а чем дело кончилось — хрен его знает. Да и не важно — Пельмень барсом отпрыгнул в проход между гаражами, шириной метра три.
Карлота с визгом тормознула, из нее вылетели трое. В масках, черт возьми! То есть, в шапках-«гандонках», натянутых до плеч, с кустарными прорезями для глаз и рта. Сейчас такой головной убор зачем-то называют «балаклава».
О как!
Каждый из этих трех имел в руке короткий ломик — монтировку или арматуру, Саня не вгляделся, ибо нет смысла. Да и времени.
Вот гады! Значит, решили покалечить, если не зажмурить на глушняк. Ну, налетай, сволота!
Ледяная ярость хлынула изнутри. Пельмень вдруг постиг, что может порвать белый свет как портянку. Мгновенья хватило, чтобы понять — трое знают толк в боксе, рукопашке, может, борьбе, но сейчас они для него были никто, пыль, в зеркале не отражались.
Первый взмахнул дубинкой, и в тот же миг Пельмень неуловимо сместился вправо. Свистящий хук кометой влетел в челюсть, и сумерки для бандита вдруг превратились в ночь. Тело, лишенное сознанки, еще валилось вперед и вправо, как взлетел короткий крик:
— Серый, мочи!
Второй — видать, и есть тот самый Серый — успел нанести удар, Саня ловко уклонился, но все же вынужден был поставить блок, изо всех сил стараясь, чтобы удар железяки вышел скользящим. Удалось, но боль огнем обожгла левую руку.
Не перелом!.. Не перелом!.. Нет!.. — ликовал кто-то в башке, ангел-хранитель, должно быть.
Серый, нанося удар, неудачно выставил вперед левую ногу, и Пельмень по наитию так и сунул ему прямой ногой в колено, как футбольный защитник-костолом. Что-то отвратно хряпнуло, Серого скрючило от боли, он потерял и разум и координацию, и тут же отхватил жесточайший удар в жбан коленом в стиле Майка Замбидиса.
Готов.
Третий, похоже, понял, что ему мало что светит, бросил железку, сунул руку за пояс — может, и разумно в его позиции, хотя еще разумнее было дать деру в машину — водила, похоже, остался за рулем. Но что было, то было. Руки опущены, а Саня — вот он, сто девять кило и резкость тигра. И свирепый свинг правой — на, сука!
Готов.
Мотор бешено взревел, Карлота понеслась, унося уцелевшего шофера, с неизвестно каким состоянием духа, штанов и сиденья. Саня коротко рассмеялся этому, огляделся в полумраке. Два тела темнели в отключке, а первое уже бессмысленно шевелилось.
Так, а что же там хотел достать третий?..
Пельмень, впрочем, уже знал, что тот хотел достать, толкнул тело ногой, оно вяло распласталось. Боль рывками дергала левую руку, он сжал зубы, пошарил правой…
Ага, вот он, стальной холодок.
Саша поднял ствол, даже смотреть не стал, сунул за пазуху, поспешил домой. Хрен его знает, по хорошему скинуть надо было, но что-то много желающих силушкой помериться, а со стволом спокойней как-то.
Дома все было родное до усрачки: матери нет, в ночную смену; батя сильно вдатый, со своего насквозь пробздетого дивана смотрел орущий телек, сам орал, подскакивал, махал руками — шел футбольный матч, чемпионат СССР. На табурете рядом — стакан, чуть початая чекушка, литровая банка болгарского томатного сока. Еще одна пустая бутылочка валялась на полу ухайдоканная.
— Бать, ты бы приглушил моторы, — Саня поморщился и от этого срама, и от боли в руке. — Какие-никакие, а соседи.
— Так нету никого! Мамка наша на дежурстве, а остальные хрен их знает где, куда-то черти унесли. Маринка вроде здесь, да и хер на нее!
Ха! — подумал Саня. А вот это мысль. Не столько на нее, сколько в нее, но в целом-то папаня дело говорит. Спасибо за подсказку.
— А-а-а!.. — вдруг дико взвыл бывший физрук, потрясая кулаками. — Да мать же твою, мазила из Нижнего Тагила! Вот где таких калек набрал, на кладбище, что ли⁈ Самого туда! В золотом гробу!..
— Это ты про кого так? — улыбнулся Саня.
— Ну про кого! Про чучмека этого, не знаешь, что ли?.. Ну, Красная Пресня!
По ходу диалога выяснилось, что какому-то арабскому миллиардеру не то из Сирии, не то из Ирака попала удивительная вожжа под хвост: он купил захудалый московский клуб «Красная Пресня», болтавшийся где-то во второй лиге, ввалил в него вагон бабла, то есть в покупку игроков, а тренером взял не абы кого, но самого Константина Ивановича Бескова, который насмерть расплевался со «Спартаком», после чего свершилось чудо: «Красная Пресня» за два сезона прорвалась в высшую лигу… а вот здесь дела пошли через пень-колоду. В чем Игорь Борисыч яростно винил денежного мешка, внезапно возомнившего себя футбольным авторитетом и властно встревавшего в дела тренерские.
Саша нахмурился, припоминая. Интересно девки пляшут, а Россия в этом мире меняется. Внатуре, был же такой
