Крепость (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Сэр Джеймс Мальборо прибыл с большим кортежем на громадном чёрном автомобиле, который напоминал скорее паровоз, способный двигаться без рельсов. Выглядел и вёл он себя так, будто это я к нему пришёл на аудиенцию, и он является императором, а не я. Ну, что ж поделать. Тем приятнее будет щёлкнуть его по носу.

Вся беседа состояла сначала из чопорных перечислений, регалий и достижений «славного» лорда, затем долгие приветствия, после чего он без особых хождений вокруг да около предложил России поддержать Германию в развязавшейся в Европе войне. Потому что французы, несмотря на то что свято верят, что их притязания законны, являются в этой ситуации агрессорами, и необходимо призвать их к порядку, а ещё лучше прижать к ногтю. И если уж потребуется, Великобритания готова даже поделиться зонами влияния на Францию, скажем, 30% территории отдадут под протекторат России. Естественно, остальные 70% уйдут Великобритании. Я вежливо обещал подумать, хотя так и подмывало сказать, что об этом и речи идти не может, и шли бы вы лесом, товарищ сэр Мальборо.

— Однако, сэр Мальборо, — произнёс я, — мы не намерены поддерживать никого в этой войне. Я намерен остаться в стороне. Видите ли, это дела Европы, и как показывает практика, любой случай, когда Россия вторгается по внутренние дела западной части континента, от этого страдает только Россия. Я абсолютно не вижу причин, по которым нам было бы выгодно вмешательство.

— Ну, неужели вы не понимаете, ваше императорское величество? Никому не нужна сильная Франция, как и сильное государство на территории Европы, которое начнёт диктовать условия соседям. Вы подумайте, история имеет свойство повторяться. Нужен ли вам ещё один Наполеон на ваших территориях?

— Ну, может Наполеон и не нужен, — пожал я плечами. — Но почему бы не возникнуть и какому-нибудь фюреру?

Слово для англичанина оказалось незнакомым, но мне не было необходимости что-то пояснять, он и так понял, о чём я.

— Думаете, что Германия может набрать силы и ударить?

— Может быть всё что угодно, — ответил я. — Я лишь хотел бы остаться в стороне и никак не влиять на эти результаты. А если что-то и случится подобное, и кто-то решит прийти на Российскую землю, я лучше потрачу время на то, чтобы подготовиться к этому моменту и дать при случае хороший отпор. В остальном же, дела Европы, пускай остаются делами Европы. Российским войскам нечего делать в Европе. Так же, как и европейским войскам нечего делать в России. Думаю, мы друга поняли, — ответил я.

На этом аудиенция закончилась.

Следующим прибыл посол Австрии, Айхан Фуат, причём он мне показался более приятным мужчиной — высоким, седовласым, с вислыми усами и аккуратной бородой. После долгих расшаркиваний и традиционных приветствий, мы перешли наконец к делу, и его предложение меня едва ли не рассмешило.

— Ваше императорское величество, — обратился ко мне австриец. — Мы бы хотели просить вас поддержать в этой сложной для Европы ситуации сторону Франции.

Я едва сдержал усмешку.

— Почему это Франции, зачем это нам? Да боже с нами, зачем это вам? — спросил я.

— Мы хотели бы восстановить стародавнюю справедливость. Думаю, вы и сами знаете, когда Пруссия объединяла земли, она отхватила немалый кусок от Австрии и немало нам навредила. Мы лишь хотим справедливости. А там, вы только сами посмотрите. Да, Германская империя великая, но нет ли у вас мнения, что это лишь тень прежней великой Германской империи, которая не может справиться с маленькой Францией? Что же это получается? Я, как представитель нашей страны, скажу вам так: когда другие государства грызутся, мы не имеем права ждать, когда всё разрешится само собой. Как минимум, мы должны минимизировать возможные жертвы среди людей, а также и своему народу пользу принести.

— И что же, вы потерпите Россию на месте бывшей германской империи? — усмехнувшись, спросил я. — Вы же понимаете, если мы воспользуемся вашим предложением, то станем соседями в какой-то из областей и это будет часть Российской империи. Не думаю, что это поддержат ваши коллеги. Да и ваша страна, наверное, из-за этого будет чувствовать себя некомфортно. Мы ведь гораздо больше, чем Германская империя, да и вся Европа вместе взятая, не забывайте об этом.

— Ну, моё дело лишь предложить. Даже если… — он осёкся, — Когда Франция победит в этой войне, вряд ли она сможет освоить все земли Германской империи. Слишком большой для неё кусок. Мы лишь хотим увеличить свои шансы вернуть исконно австрийские земли, а поддержка такой великой страны, как Российская империя, повысит наши шансы. Что же касается нашего с вами соседства, да почему мы должны быть против этого, если у нас сложатся добрососедские отношения? И опять же, в случае если кто-то попытается оспорить наше право на владение этими землями или ваше право на владение землями бывшей Германской империи, мы сможем вместе противостоять наглецам.

Возможно, он был прав в своих притязаниях. Всё-таки, когда формировалась Германская империя, Австрия и Пруссия были сильнейшими на тот момент государствами, которые боролись за первенство. И после того, как Австрия проиграла Пруссии в войне, Пруссия и правда захватила большую часть территории Австрии и начала объединять вокруг себя другие германские государства. Ну так уж получилось. Австрия тут сама виновата, что оказалось слабее Пруссии и, если сейчас они решили, что способны взять реванш, не смею им мешать. Но и помогать в этом смысла не вижу. Мы от этого точно ничего не выиграем, только лишний раз начнём мелькать перед остальной Европой как красная тряпка перед быком. Для чего нам это? Не ясно.

В общем-то мой ответ австрийскому послу был похож на ответ серу Мальборо: наше дело — сторона. Мы предпочтём придерживаться нейтралитета, усиливать свои границы, наблюдать и ожидать, что произойдёт. Что касаемо помощи и поддержки, в какой-то гуманитарной помощи мы никогда никому не отказывали. Австрийский посол вскользь предложил перекрыть поставки зерна французам, на что я дал мягкий отказ. Франция не с нами воюет. И опять же, эта торговля приносит нам большую пользу. С какой целью нам от неё отказываться? Я совершенно не понимаю. Поэтому австрийский посол ушёл несолоно хлебавши.

Следом пришёл датский посол, Генрик Кауфман. Я с лёгким нетерпением ожидал, а кого же он предложит поддержать? Жалко не с кем заключить пари, это было бы весело.

Датский посол, как ни странно, тоже попросил поддержать Францию. Германия в своё время и датчанам ноги оттоптала, отобрав у них территории. Датский посол был довольно агрессивен, это был высокий и худой как палка, с чисто выбритым лицом и зализанными назад волосами. Он в торжественной манере просил императора Российской империи во что бы то ни стало навести порядок на европейских землях и наказать давнего агрессора, который сейчас получает по заслугам, и поддержать французов, которые взяли на себя роль карающего меча господня, что наведёт порядок на европейской земле. И что, возможно, мечу господнему требуется рука, в качестве которой вполне может выступить Россия. На что я ответил, что может французскому мечу и нужна рука, но уж точно не российская. И если уж французский меч по своей воле решил напасть на кого-то, то глупо за такое дрянное оружие хвататься и брать за себя ответственность за поступки безмозглого клинка. Датчанин явно не понял мои метафоры, но слово «глупое» уловил.

— Вы поймите, Германия обречена, — попытался зайти с другой стороны датский посол. — И ваше обязательство перед народом — забрать себе хороший кусок. Франция не сможет освоить всё.

Ишь, повторяет как. Как будто они с австрийцами вместе готовили эту речь.

— Вы поймите, — продолжал датский посол. — Если вы не воспользуетесь моментом, то останетесь просто не у дел.

Я потёр нос. Как это не у дел? У нас Финляндия и Польша, которые, кстати, очень даже неспокойны. Добавлять себе ещё одну неспокойную республику — надо ли оно мне? Мне бы то, что есть удержать, да не спровоцировать новую войну. Опять же, кто помешает всей Европе потом решить навести порядок на территории слишком зажравшейся Россией и восстановить справедливость, уже отобрав наши земли. Нет, не пойдёт так дело.