Невеста с подвохом, или Ну, держись, проклятый демон! - Екатерина Слави
Вот подлец, фыркнула я и тоже отвернулась.
- Остались только вы, соэлла Мизан, - как-то вяло произнес Гранвиль, как будто совершенно потерял интерес к происходящему. – Пейте.
Альвина поднесла к губам бокал, а я тем временем подумала:
«Значит, все-таки я у Гранвиля главная подозреваемая, и он ждал, что его магия укажет на меня, но... что-то пошло не так».
Я снова бросила взгляд на Марая. Откуда он знал, что у Гранвиля ничего не получится? А ведь знал.
У меня накопилось к демону много вопросов, и я собиралась ему их задать уже в ближайшее же время.
- Ах! – раздался рядом женский возглас.
Голос принадлежал Альвине Мизан и все взгляды обратились на нее.
Рыженькая дышала часто, будто задыхалась. Ее лицо покрыл яркий румянец, словно у нее поднялась высокая температура. Пальцы цеплялись за ткань платья, будто она хотела сорвать его с себя, и это выглядело... даже несколько неприлично.
- Жарко, - простонала Альвина. – Я вся горю! Помогите!
Гранвиль сделал шаг в сторону рыженькой, его глаза потемнели.
- Вот как, – произнес он. – Значит, это были вы, соэлла Мизан. Вы позволили демону соблазнить вас.
- Я?.. – Альвина посмотрела на него затуманеным взглядом, страдая от жара, сжигающего ее изнутри. – Нет, я... это не... правда... Ах, я горю!
Гранвиль прищурил глаза:
- Люди могут лгать, но магия никогда не лжет, соэлла Мизан, - холодно произнес он. – Ступайте в свою комнату и не покидайте ее. Завтра вас ждет наказание. И надеюсь, вы не попытаетесь сбежать – ни одной невесте с этого острова живой не уйти.
Я несколько мгновений смотрела на страдания Альвины, потом бросила быстрый взгляд на демона.
Марай улыбался.
* * *
- Итак, соэллы, поскольку мы выявили нарушительницу отбора, невесту, которая непристойным поведением бросила тень на свое имя, - провозгласил Гранвиль, - наш ужин можно считать завершенным.
Я посмотрела на Альвину Мизан. Рыженькая все еще выглядела так, будто горит изнутри. Она едва не плакала, кусала губы и пыталась бормотать что-то вроде: «Я не виновата», но при этом так тяжело дышала, что выходило у нее лишь: «Я не... ина... та».
Мне было ее даже жаль немного. Где-то в глубине души. Очень-очень глубоко, отсюда не видно... Ладно, без шуток, действительно жаль, хотя рыженькая, после той пакости, которую она мне устроила, моей жалости и не заслуживала.
Пока я наблюдала за страданиями Альвины, у меня возникли догадки, почему итог испытания указал на нее, как на виновную, а не на меня. Надо будет уточнить у демона – судя по его невозмутимой улыбочке, уж он-то имеет полное представление о том, что тут происходит.
Благодаря рыженькой я могла расслабиться – она отвела от меня все подозрения, - а вот что будет с ней? По правде сказать, я даже не должна чувствовать свою вину. Если Альвина пострадает – а это возможно, - то уж точно не из-за меня. Никаким соблазнам в тот день на скамейке в саду я не предавалась, целовал меня Марай по своему произволу, так что и вина исключительно на нем, и моя душенька должна быть спокойна...
И все-таки совесть меня не то, чтобы грызла, но слегка покусывала.
Надо как можно скорее поговорить с Мараем и спросить, как Гранвиль может поступить с рыженькой. Демон должен знать об этом больше меня.
- Дорогие соэллы! – Гранвиль хлопнул в ладони и развел руки в стороны, словно давая понять, что дело сделано, и все свободны.
Мне показалось, он был слегка разочарован, по крайней мере, привычного ехидного злорадства у него на лице я не наблюдала.
«Не ту птичку поймал?» - мысленно спросила я Гранвиля.
Похоже, он действительно подозревал меня, и выходит, что мне сегодня сказочно повезло – даже без моих на то усилий. Ведь даже печенье до сих пор так и не подействовало.
- Сейчас, соэллы, вы можете отправляться к себе в комнаты, - в заключении произнес Гранвиль, и я слышала, как все девицы, кроме, разумеется, Альвины, выдохнули. – Я вас больше не заде...
Договорить Гранвиль не успел. В этот самый момент его дрожащие щеки вдруг раздались в стороны, как у хомяка, который долго и старательно их набивал едой.
Гранвиль стоял с широко распахнутыми глазами и глазел прямо перед собой. Герцог и невесты стояли с широко распахнутыми глазами и глазели на него. Я тоже стояла с широко распахнутыми глазами за компанию со всеми.
- Не заде... – как будто по инерции попытался договорить Гранвиль, но и в этот раз не смог.
Голос Гранвиля сорвался до высокого: «И-и-и-и!», когда его руки в одни миг разнесло до размеров гигантских сарделек.
Обеденный зал наполнился громкими: «Ах!», «Ох!» и «О боги!».
Щеки Гранвиля свесились ниже подбородка и он пытался дотянуться до них руками, чтобы поднять, но тщетно – руки были слишком толсты и попросту не сгибались в локтях.
- Што проишходит?! – завопил Гранвиль; в раздутые хомячьи щеки Гранвиля словно набивался воздух, и, похоже, из-за этого граф потерял способность внятно говорить. – Хто это шделал?! Я – рашпорядитель отбора! Хто пошмел?!
Пока он говорил и тряс головой от ярости, хомячьи щеки его то и дело подпрыгивали, а потом снова падали, подпрыгивали и падали. Кто-то из невест хихикнул.
- ХТО-О-О-О?!!!! – завопил Гранвиль в приступе бешенства. – Хто пошмел шмеятьша над распорядителем отбора?!!
- Что вы, что вы! - высоким ангельским голоском Сюзанны заахала я. – Вам послышалось, никто не смеялся над вами... ваше хомячество.
Кто-то в
