Смерть Кощея (СИ) - Печёрин Тимофей Николаевич

Но в ту эпоху, в которую занесло нас с Валей, не заметил я и такой подозрительности. Люди охотно называли друг другу свои имена… если, конечно, Мило и Рудя — не клички. А значит, признавая существование колдунов, не считали их опасными и вредоносными. Как не принято в наше время ждать каких-то вредительских действий от научных работников, педагогов, медиков или, скажем, айтишников.

— Сходим, — уверил я старосту

Сказать по правде, я не слишком надеялся, что встреча с колдуньей нам как-то поможет. Что умная по меркам своего времени, но по большому счету дикарка сможет подсказать что-то, что реально бы помогло в противостоянии с, наверное, первым в мировой истории летательным аппаратом. В магию же мне, как человеку науки, верить вообще-то было не комильфо.

И, тем не менее, я считал необходимым использовать все возможности. Для очистки совести.

— Только дайте отдохнуть… — почти взмолилась Валя, — хоть пару часиков. Мы ночью не спали.

Вряд ли современники Мило были знакомы с такой единицей времени, как час. И потому не берусь судить, как именно просьбу девушки перевел для него лингвистический модуль. Тем не менее, хозяин дома вроде понял, что речь идет о совсем небольшом промежутке времени. Поскольку в ответ согласно кивнул.

— И вот еще что… воин, — осторожно предложил он затем, — не таскал бы ты девушку с собой… опасно же. Особенно если этого… с шатром летающим встретите. Лучше, может, пусть она у нас погостит… ну, пока ты к колдунье ходишь. И вообще. Я человек женатый, если что. На честь девичью покушаться не собираюсь.

Я не стал говорить, что коль негодяй с летающим шатром умудрился выкрасть нескольких девушек прямо из-под носа селян, походя, деревня эта ну никак не тянула на безопасное от него убежище. Хоть для Вали — хоть для кого. Скажу даже больше… точнее, сказал бы, но сдержался: рядом с вооруженным мной девушка была в большей безопасности, чем в любом из здешних хлипких домишек.

И уж тем более мне в голову не пришло рассказывать Мило о то ли моей личной, то ли нашей с Валей миссии, которая только и удерживает нас в этом месте и времени. О миссии, закончив которую, нам захочется как можно быстрее свалить отсюда восвояси. А коли так, лучше, если к моменту ее завершения мы будем вместе.

И потому ответ мой старосте злосчастной деревни получился несколько пафосным и с налетом романтизма.

— Это невозможно. Мы с ней неразлучны, — были мои слова.

Валя, как я заметил, отреагировала на них улыбкой. Не понял только, была ли это улыбка обожания или иронии.

9

Перейдя на другой берег реки по небольшому, потемневшему от времени и сырости, мостику без перил, я почти машинально, по привычке, глянул на пультик. Тот нашел, чем порадовать: пока мы точили лясы со старостой Мило, показатель синхронизации превысил пятьдесят процентов. Составил пятьдесят два процента, если быть точным.

— Хм. Пациент скорее жив, чем мертв, — прокомментировал я. И, в полном соответствии с принципом «попытка не пытка» нажал большим пальцем на кнопку возвращения. Другой рукой взяв за локоть Валю.

Буквально на долю секунды окружающий пейзаж — с рекой, лугом, маячившим впереди лесом — померк, лишился объема, став похожим на театральные декорации или графику в старых компьютерных играх. И я даже успел позволить себе понадеяться, что в следующее мгновение мы окажемся в кабине машины времени.

Увы, чуда не произошло. Живость снова вернулась в окружающий мир — мир невесть насколько древних времен. Снова зашумела река, запела какая-то птичка, а солнце светило как прежде ярко. Солнце, вокруг которого планете Земля предстояло совершить не одну тысячу оборотов прежде, чем ваш покорный слуга хотя бы родится!

Затем, на моих глазах, под мой же многозначительный возглас «ну е-мое!», цифра синхронизации на экране пультика начала стремительно уменьшаться. Пятьдесят один процент, пятьдесят, сорок девять. Словно сила, ответственная за наше пребывание здесь, как и за наше возвращение, решила наказать нерадивых подопечных. Так же за попытку побега из мест не столь отдаленных незадачливый беглец получал дополнительные годы к сроку.

Остановилось падение на сорока восьми процентах. Подержав пультик еще немного перед собой и убедившись, что больше санкций не последует, я убрал его обратно в карман.

— Фокус не удался, фокусник был пьян, — молвил я при этом, виновато разводя руками.

— Глазам своим не верю! — не то с искренним, не то с деланным, но возмущением воскликнула Валя. — Неужели ты бы бросил в беде несчастных похищенных девушек?

— Не уверен, что и оставшись, могу им помочь, — только и мог ответить я. — Этот летающий шатер… мечом его точно не достать. Тут бы разве что чего-нибудь взрывчатое сработало. Да и хозяин его… что за доспех он такой носит, что голова вроде открыта, но брошенный камень ей никак не навредил?

Незадолго перед уходом я еще раз поспрашивал Мило об этом авиаторе-работорговце. Точнее, о его одеянии и другой экипировке.

Увы, ничего ответы старосты не прояснили. Никаких доспехов, никакого шлема тот улыбчивый гад не носил. Одежда же по описанию скорее напоминала современный мне спортивный костюм.

Уж не еще ли один путешественник во времени, коллега мой, пожаловал? Увы, гипотеза была так себе. Ничуть не объясняла ни неуязвимости этого субчика, ни интереса к местным девушкам — прямо скажем, нездорового, ни пресловутого летающего шатра. Ибо никакое транспортное средство таких размеров в кабину машины времени не поместится. Да и если бы даже поместилось… насколько помню, попытка прихватить в прошлое даже самокат не увенчалась успехом.

— Да и что если нам вообще не дано вернуться живыми, — предположил я угрюмо. — Как тебе такой расклад: нас занесло сюда, чтобы мы, погибнув, прихватили этого летуна с собой… или хотя бы обезвредили.

Честно говоря, возможность такой подставы я до сих пор даже не предполагал. И лишь теперь, когда мы узнали получше, с кем… или с чем имеем дело, до меня дошло. Ведь и правда: жизнь — не кино, хеппи-энд в ней не гарантирован. Особенно когда имеешь дело с некой слепой силой, возможно даже законом природы, цель которого — восстановить целостность временного потока и цепочки причин и следствий. А там хоть трава не расти.

Так же, к примеру, пробка могла бы возмутиться тем, что ею заткнули дыру, лишив других возможностей реализоваться. Да только кого волнуют возмущения какой-то пробки?

А вот Валя моего пессимистического настроя не разделяла.

— Вот уж не думала, что ты такой нытик, — насупившись, сказала она, — а еще мужик называется. Воин! А если подумать… нет, правда! Что такого сверхъестественного здесь происходит? Какой-то козел летательным аппаратом обзавелся? Ну, допустим. Братья Монгольфье лишились в этом деле приоритета, как и мифический Икар. Но это не значит, что летающая хрень его — неуязвима. Воздушные шары тоже летали, но им хватало маленькой дырочки, чтобы сдуться. А боевые самолеты? Да вплоть чуть ли не до Второй мировой их удавалось вывести из игры, стреляя из винтовки.

— Правда, у нас и винтовки нет, — пытался возражать я, — как и вообще ничего, бьющего на расстоянии… чтобы дырочку проделать.

Но Валю уже было не остановить.

— А сделать слабо? — вопрошала она. — Реконструктор называется! В детстве лук со стрелами не мастерил? Да, тогда то были лишь игрушки. Ну, так и ты уже не ребенок.

Что-то в этом есть, признал я про себя.

— Что до самого хозяина летающего шатра… — продолжала Валя, — то тоже не факт, что он неуязвимый. Откуда ты знаешь — может, камень тот абы как бросили и вовсе в голову не попали. На самом деле, я имею в виду. А Мило мог и приврать, и просто невнимательно смотреть. Но даже если башку он защищает… все равно! У всех найдется уязвимое место. У Ахиллеса нашлось, у Бальдра — нашлось. Так отчего ему не быть у этого гада? Это ж просто человек! Из костей и мяса!

Что-то в моей душе… какое-то чувство подспудное, однако, подсказало мне в ответ на последний пассаж: необязательно. Необязательно тот тип является «просто человеком».