Теперь я не Адвокат 2 - Михаил Воронцов

Илья пожал мне руку и вернулся в здание, а Андрей пересел на его место.

— А как вам удалось его застрелить? — спросил он.

— Давай на «ты».

— Давай.

— Вот из этого револьвера.

Я достал «пятисотый».

Пока что на моем жизненном пути не встретилось человека, который бы спокойно на него отреагировал, и Андрей исключением не являлся.

— А можно… мне его?

— Конечно.

Андрей взвесил его на ладони, потом прицелился в столб и вернул.

— Тяжеленный. И дорогой, наверное.

— Ага.

Благодаря револьверу доверительные отношения были установлены за полминуты.

— Что у нас есть по Смирнову?

— Особо ничего, кроме подозрений, которые к делу не привяжешь — уныло сообщил Андрей.

— Ты слушаешь его телефон?

— Ещё как! И тарификацию звонков на его номер брал. Но он по телефону ни о чём не говорит, и очень часто уходит без него. Вечером после работы — так почти всегда. Наружку за собой он палит в две минуты. ещё и издевается, подходит к следящему за ним, просит закурить или рассказывает, что только откинулся с зоны за то, что полицейского зарезал. Вечерами он машиной почти не пользуется, только пешком, на метро, на маршрутках. Наружка за ним следить уже не хочет наотрез.

— Тёртый, — согласился я.

— Не то слово. И от «жучков» в его кабинете тоже никакой пользы.

— А машину его по видеокамерам смотрел?

Есть в полиции база данных, в которую поступает информация со всех камер Москвы. Человеческое лицо в них не разглядишь, но автомобильные номера они видят очень хорошо.

— Да, конечно. И его машину, и когда он напрокат брал другую. Но ничего интересного тоже.

— Тааак… а давно он её брал?

— Одну несколько месяцев назад, две недели на ней ездил. Куда — непонятно, потому что выбирался почти загород, а там камер одна на десять миль. Полторы недели назад другую, и тоже один раз на окраины. Я заметил, что он это делает перед задержаниями наркоманов.

— А ты можешь сделать копии данных с видеокамер и принести мне? Я бы на досуге проанализировал. Они, если что, не секретные.

Андрей немного напрягся, но эти сведения, в отличие от тарификации, грифом «секретно» не обладали, и их разглашение сотруднику почти ничем не грозило.

— Сейчас принесу, — кивнул он.

Он ушел в Управление и вернулся через несколько минут с пачкой бумаг. Оглядывался, правда, при этом как шпион, укравший план разработки новейшего оружия.

— Вот они.

— Спасибо, посмотрю.

Я кинул бумаги в бардачок. Затем мы обменялись телефонами. У опера был огромный «айфон». Похоже, не бедный мальчик. Из хорошей семьи. Хотя это изначально понятно, в собственную безопасность через два года после института так просто не возьмут. Но, как ни странно, прыткий, и хочет работать. Бывает же такое.

— Звони, как только я буду нужен. Меня Смирнов, кстати, на прослушку не ставил? — спросил я. — А то заявит, что я какой-нибудь наркобарон, и вперёд. Получит официальное разрешение от судьи, и не подкопаешься.

— К сожалению, нет, не ставил, — ответил Андрей. — Если б он так сделал, мы б его уже выгнали из полиции, не отвертелся бы. Твой телефон чистый, мы проверяли по всем каналам. Кстати, скоро Смирнов будет по своему оперативному делу задерживать героиновую банду. Большой канал поставки из-за границы в Москву, дело на контроле у министра. ещё и поэтому Смирнова не хотят трогать. Без него там ничего не получится.

М-да. Весело. В общем, посмотрю бумаги, может что и придёт в голову.

Я приехал в офис, оставив машину подальше, на стоянке. Поэтому даже можно сказать «пришёл пешком». Заперся в кабинете, позвонил всем — Снежане, Вике, родителям (они не знали, что со мной случилось), и ещё уйме народу, и в основном затем, чтоб в ближайшие час-два они мне не звонили и не отвлекали. Телефон, к сожалению, отключить нельзя. Мало ли что.

Но спокойно поразмышлять мне не дали и без помощи телефона. Нежданно-негаданно в дверь постучали, потом, когда я не открыл, ещё раз. А затем ещё и ещё, и с каждым разом стук становился всё сильнее. В финале, по логике, дверь должна вывалиться, поэтому я решил не доводить до этого и открыл ее.

За порогом стоял мужчина лет пятидесяти. Высокий, хорошо одетый, с правильными чертами лица, но взъерошенный, как воробей, и глаза у него дёргались не переставая.

— Извините, но я видел, как вы заходили в здание, — сказал он. — Поэтому и проявил такую настойчивость. Я в отчаянном положении. Помочь можете только вы.

— Заходите, если все так плохо, — вздохнул я. — Только не понимаю, почему никто не может выручит вас, кроме меня.

— Я все объясню, — грустно сказал мужчина, когда мы зашли в кабинет. — Я — Владимир Галицкий.

— Барон Владимир Галицкий, — уточнил я.

Фамилия была на слуху. Барон Галицкий — известный инженер. Кажется, я находился однажды с ним в одной компании вместе с Горчаковым, но, к сожалению, не запомнил его.

— Да, спасибо, что слышали обо мне. Но этот титул… никакого отношения к проблеме не имеет.

— Горчаков рекомендовал мне к вам обратиться.

Ай да Вадим. Что бы я без тебя делал, мда.

Мы сели, и он начал рассказывать.

— Видите ли, мой сын, Олег, недавно ему исполнилось двадцать два, получил очень хорошее образование. Инженерное дело его, к сожалению, никогда не интересовало, но он закончил МГУ, юридический факультет. Начинал учиться он очень хорошо, был одним из лучших на факультете… а потом мне стоило больших усилий сделать так, чтобы он его всё-таки закончил.

— Почему?

— Он… он стал пить. Не знаю, по каким причинам. Алкоголиков в роду у нас не было. Но он… не просто выпивал, а уходил в запои. На неделю, на месяц… Не ночевал дома, бродяжничал… Это продолжается уже несколько лет. Разумеется, и я, и даже другие родственники пытались с этим бороться. Мы нанимали докторов, отправляли его в лучшие клиники… Врачи говорили, что изоляция от общества и от некоторых его друзей на месяц-другой могла бы очень помочь. Но увы, он юрист.

— Не понимаю, как это связано?

— Очень просто. Едва Олег приходит в себя после первой же капельницы, он заявляет врачам,