Последний ранг. Том 3 - Анна Кондакова
А вот выживший агент мог.
Точнее, уже рассказал.
Из этого следовало, что генерал Чекалин знает, кто скрывается в теле юного Алексея Бринера. Не зря из червоточины меня встречал именно Жан Николаевич.
В пользу этого явно говорило и то, что секретарь нисколько не удивился, что для пополнения резерва мне нужен был чистый эфир, а не радонит. Поэтому он и допустил Виринею к червоточине, чтобы меня дождаться. Скорее всего, она сама об этом попросила.
— Как вы себя чувствуете, господин Бринер? — спросил Жан Николаевич.
Вот теперь я услышал в его голосе почтение, и касалось оно не юнца Алексея Бринера, а именно его предка Коэд-Дина.
— Мы готовы вас госпитализировать, — добавил секретарь. — Наши врачи…
— Где Феофан? — перебил я. — Тот мальчик-пророк, который был на Балу. Где он?
Секретарь моему вопросу не удивился.
— Его увезли в безопасное место, — сразу ответил он. — Вы сможете встретиться с ним на одном из наших объектов уже сегодня. Отчаянный и смелый парнишка, кстати. Заявил, что будет общаться только с вами и ни с кем другим. А потом замолчал. Ни с кем не разговаривает, как глухонемой.
— А его ремень?
— Ремень при нём, его не стали досматривать, — сообщил Жан Николаевич, голосом давая понять, что даже военные не полезли в ячейки «умного» ремня, решив меня не опережать.
Я кивнул, унимая беспокойство насчёт Феофана.
— Хорошо. Мне надо увидеть мальчика как можно быстрее.
Насчёт головы Волота, которая должна была находиться у Феофана в ячейке ремня, я ничего не стал добавлять, хотя понимал, что благодаря внедренному агенту Жан Николаевич знает и эту тайну.
Я направился к выходу из конюшни.
Секретарь поспешил следом.
— Господин Бринер, осторожно! Здесь всё оцеплено!
Конюшня действительно с внешней стороны была полностью окружена военными. В основном артиллеристами и их арсеналом.
— Не стрелять! — сразу же прозвучал громкий приказ, как только я вышел на улицу.
Голос был мне знаком, и я нисколько не удивился, когда краем глаза заметил бригадира из маг-артиллерийских войск Его Величества, лювина — Глеба Скалозуба.
Розовокожий и высокий представитель нео-расы руководил артиллерийской группой, не имел акцента и был уверен в себе, как всегда, хотя совсем не вписывался в военные структуры. Утончённые лювины никогда не стремились в силовики.
Но не Глеб Скалозуб.
Мы с ним встречались уже не раз и всегда при одних и тех же обстоятельствах: при закрытии очередной червоточины. Он имел прямое отношение к генералу Ивану Чекалину и сейчас тоже действовал по его приказу. Однако вряд ли Скалозуб был посвящён в тайны насчёт меня, Феофана или Волота.
Лювин был просто хорошим бригадиром и исполнителем.
Выйдя во двор, я кивнул ему, затем остановился и внимательно оглядел дворец Соломиных.
Вид у грандиозного здания был потрёпанный: окна-витрины разбиты, входные двери покорёжены, крыльцо и колонны измазаны землёй, гнилью и кровью, внешняя облицовка стен в трещинах, кусты и клумбы изрыты и истоптаны.
Насмотревшись на дворец, я вспомнил ещё кое о чём и вновь повернулся к Жану Николаевичу.
— Вы сказали, что выжил один из слуг Соломиных. Что это за слуга? Кто такой? Как он выжил?
— Выясняем, — коротко ответил секретарь. — Следователи забрали подростка.
— Подростка? — Я вскинул брови.
На Балу Мёртвых был только один подросток-слуга. Именно он и принёс Хибинской Ведьме главный десерт, то есть голову Волота на блюде. Я сразу вспомнил того мальчишку: лет пятнадцати, смуглый, темноволосый и кудрявый.
Значит, он всё-таки выжил, и его уже допрашивают следователи.
Что ж, слугу надо будет тщательно проверить: какое отношение он вообще имеет к голове Волота, и почему именно ему доверили подачу такого важного десерта.
— Будьте с ним осторожны, — добавил я и ещё раз окинул взглядом дворец.
Теперь мне нужен был другой свидетель.
«Абубакар! — мысленно обратился я к своему фантому. — Эй! Абу!».
Так получилось, что мой разведчик всё это время был здесь, а значит, мог увидеть много чего важного.
«Абу! — снова позвал я, уже начиная беспокоиться. — Абу, ответь!».
Тишина.
— Господин Бринер, что-то не так? — нахмурился Жан Николаевич, наблюдая, как я пристально разглядываю округу и будто чего-то жду.
— У меня истощение, — сразу нашёлся я, сдвинул рукав своего грязного пиджака и показал на свой эхос. — Мне нужно пополнить резерв.
— Понял, — с готовностью кивнул секретарь. — Сделаем.
Он действительно был человек понятливый и сразу уловил суть моей фразы. А она означала: «Раз вы в курсе, кто я такой и что радонит на меня не действует, то давайте организуем мне чистый природный эфир».
Мы вместе направились к одному из военных АЭ-Роптеров, стоящих прямо на газоне у фонтана.
Больше Абубакара я не звал, но волнение насчёт этого прозрачного засранца только нарастало. Понятное дело, что мой фантом был не настолько глуп, чтобы подставляться под атаки врагов или быть случайно обнаруженным, но то, что он молчал, наводило на нехорошие мысли.
Примерно через час на АЭ-Роптере мы наконец добрались до одного из лётных пространственных коридоров, близ Петербурга — на этот раз коридор именовался цифрой «Триста восемьдесят три», а не «Пятьдесят два», как в Изборске.
И весь этот час, пока мы летели, ни Жан Николаевич, ни охрана, ни пилоты не проронили ни слова. Я был уверен, что только один секретарь знает, кто я на самом деле, но напряжение в салоне было таким явным, будто об этом знали все.
Наверняка, связано это было с другим: военные потеряли своих внедрённых агентов, их убила Виринея, и теперь следить за тайным обществом горных некромантов будет сложнее.
Автоматические ставни бесшумно опустились на окна, и АЭ-Роптер продолжил перемещение по пространственному коридору.
В конце концов секретарь первым прервал напряжённое молчание:
— Как вы себя чувствуете, господин Бринер? — опять поинтересовался он.
Наверняка, дотошный секретарь никак не мог поверить, что перед ним сидит человек, который родился сто двадцать пять лет назад.
— Могло быть хуже, — нахмурился я, потирая виски.
После того, как мой резерв истощился почти до нуля, а потом резко пополнился амулетами Виринеи, организм испытал перегруз: меня всё больше подташнивало, голова кружилась, во рту сохло, а в руках появилась дрожь, как у матёрого алкаша после попойки.
— Скоро будем на месте, а там уже обсудите всё с генералом, — добавил секретарь. — Он
