Время линкоров (СИ) - Романов Герман Иванович
Такой шанс упускать нельзя — по приказу Эссена «Рюрик» стал стремительно сближаться с противником на дистанцию двадцать кабельтовых, осыпая градом снарядов. Теперь все зависело от скорострельности и точности — еще четверть часа и дело будет закончено, ведь чем короче расстояние до цели, тем меньше промахов. Да и «Георгий Победоносец» сблизился с «Курамой», ведя огонь на максимальной скорострельности. А это шестнадцать 240 мм снарядов в минуту по 229 кг каждый — 36 центнеров, полуторное превосходство над вроде бы куда более сильным на «бумаге» противником.
Таковы сухие цифры математики, которые моряки осознают только через потери, как врага, так и свои собственные!
— А ведь Михайло Федорович вражеские линкоры вроде тоже «дожимает» — по крайней мере, ни в чем не уступает, и наши «гангуты» вроде не пострадали так серьезно как противник.
— Ничего удивительно — на «Кавачи» и «Сетсу» две 305 мм башни бесполезный груз в полторы тысячи тонн. В бою из них стрелять попросту невозможно, они на противоположном борту. Крайне неудачная схема расположения артиллерии, дорогостоящая и ущербная. Потому на наших линкорах лучшее бронирование, да и германские пушки вроде бы стволами длиннее английских, а, значит, пробитие брони намного уверенней.
Николай Оттович закурил папиросу — все же нервы были напряжены, ведь в любую минуту о стальные плиты броневой рубки мог ударить двенадцатидюймовый снаряд. А с короткой дистанции даже толстую крупповскую плиту пробить можно при удачном стечении обстоятельств. Хотя вряд ли — в такую печальную судьбу адмиралу не верилось. И не зря — Эссен заметил яркую вспышку на кормовой башне вражеского броненосца, то был разрыв снаряда. Но прошли секунды, потом они спрессовались в минуту, но внутреннего взрыва не случилось, из орудийных амбразур не выплеснулись «языки» алого пламени и густые клубы черного дыма.
Эссен тяжело вздохнул, не заметив, что смял окурок в кулаке и сам себе обжег ладонь. И пробормотал с нескрываемым сожалением:
— Жаль, ведь мог взлететь на воздух…
— Николай Оттович, а башня того — тю-тю. Стволы задраны и не шевелятся, поворота не наблюдаю — мы ее заклинили! Нужно сближаться вплотную — мы «Ибуки» в развалину превратим!
Бахирев опять разгорячился, и командира «Рюрика» тут можно понять — теперь вражеский броненосец не больше, чем большая мишень, на которой уже вовсю разгораются пожары. Из крупнокалиберной артиллерии только пара 203 мм пушек осталась в одной башне, или четыре, если противоположным бортом развернется — там еще две таких башни стоят, еще не задействованные в бою. Противоминные 120 мм орудия в расчет не принимаются, их снаряды только германскую броню «оцарапают», на большее они со своим весом в жалкие полсотни фунтов просто не способны.
— Тогда сближаемся, Михаил Коронатович! Поднять сигнал эсминцам — «быть готовыми к атаке неприятеля»! Наши новые торпеды как раз ход имеют на двадцать кабельтовых, от залпа не увернется!
Теперь и Николай Оттович разгорячился — добить «подранка» нужно обязательно и сразу, ведь ситуация ы бою может измениться в любую минуту, а любой только поврежденный корабль можно со временем отремонтировать, это только «утопленники» со дна морского не всплывают!
И враг словно прочитал его мысли — «Курама» прикрыла вывалившийся из строя «Ибуки». К тому же вражеский корабль стал показывать удивительную прыткость — смог дать 17–18 узлов и начал демонстрировать намерение, как можно быстрее покинуть «ристалище».
— Японские линкоры легли на циркуляцию, делают разворот! Они идут к «Ибуки», начали стрелять из башен неповрежденного борта!
Доклады поступали один за другим, и Эссену стало ясно, что просто так добить поврежденный броненосец японцы не дадут — они ведь тоже сделали определенные выводы из полученного прошлой войной опыта. Но вторая схватка за «тело поверженного Патрокла» пойдет уже с явным перевесом в пользу русского отряда. Втроем драться против двух линкоров будет куда сподручнее, пока «Георгий Победоносец» закончит свою дуэль с «Курамой», в которой явно одолевает противника. Так что еще полчаса, пусть час, но никак не больше — а там японцы или бросят «подранка» на заклание, либо к нему добавится второй «систершип», и тогда число жертв удвоится. А «Георгия» можно отправить на истребление легких крейсеров — они от него просто не смогут удрать, особенно малые, с тремя трубами, те вообще больше двадцати узлов и на сдаточных испытаниях не могли набрать…
— Ваше превосходительство! Радиограмма с 'Цесаревича!
Раздавшийся за спиной голос шифровальщика, в котором послышались тревожные нотки (кондуктор ведь текст, понятное дело, прочитал), заставил Эссена обернутся. Схватил листок, не прочитал, проглотил текст на одном дыхании, и словно под ледяной душ попал. Протянул бумажку Бахиреву, и с нескрываемым вожделением, перемешанным с яростью, посмотрел на уходящий от расправы «Ибуки».
— «Сисой» погиб, перевернулся, «Петропавловск» с «Севастополем» серьезно повреждены и могут быть добиты. Как же так⁈
Бахирев чуть не заплакал, лицо командира «Рюрика» залила неестественная белизна — командовал погибшим броненосцем его старинный друг с гардемаринских времен. Эссен буквально вызверился:
— К черту этот «Ибуки» — на наших броненосцах полторы тысячи моряков, и из семи сотен душ большая часть уже погибла! Откуда японцы взяли эти два броненосца, прах подери⁈ А по х…
Николай Оттович выругался, ярость отхлынула, появилась расчетливость. И как он не хотел добить неприятеля, одержать очередную победу, но долг приказывал повиноваться приказу. И более того — нахлынула холодная ненависть, и желание мести.
— Если мы не успеем, эти гребаные «сацумы» перетопят всю 3-ю дивизию, против них нужно было «бородинцев» выставлять, они намного устойчивей к повреждениям. Ничего — поднять сигнал выходить из боя. И дать максимальный ход — двадцать пять миль не дистанция, за час пробежим, «Георгий» тоже не отстанет, линкорам Шульца потребуется больше на четверть часа — успеем. Дать максимальный ход, оповестить команды, что идем выручать из беды своих! Вперед, вперед, нельзя терять не минуты…
Эссен закурил папиросу, пальцы дрожали — под ногами ощутимо вибрировала палуба, «Рюрик» набрал полный ход, и как уже доложили 26 с половиной узла… За ним, густо дымя трубами, поспешали линкоры, чуть в стороне «Георгий Победоносец», нисколько не отстававший от флагмана. Казалось, что линейный крейсер сейчас идет на скорости, которую на сдаточных испытаниях вообще не могли набрать. И три «витязя» поторапливались, напоминая адмиралу рычащих псов, из пасти которых хозяин вырвал заслуженную добычу…
Как и «Андрей Первозванный», но построенный в Англии в 1908 году броненосный крейсер «Рюрик» опоздал к одной войне, и оказался совершенно не нужным на другой, уже мировой. Будь корабль 1 августа 1904 года в Цусимском проливе у острова Ульсан вместо героически погибшего там «отца», то бежать пришлось бы Камимуре со своими «асамоидами», ведь бортовой залп русского корабля был вдвое больше, чем у любого оппонента — из четырех 254 мм и 203 мм пушек и десяти 120 мм орудий против 4–203 мм и семи 152 мм стволов. Вот только скорость хода в 21 узел уже тогда являлась недостаточной, а уйти не то что от линейного крейсера, но от многих дредноутов он уже не мог в четырнадцатом году. Впрочем, на Балтике не сильно и побегаешь, да и русские адмиралы уже не желали рисковать…
Часть вторая
«ПЛАТА ПО СЧЕТАМ» март — май 1912 года
Глава 15
— Мне ясно только одно, Михаил Павлович — потери неизбежны потому, что мы не подготовились должным образом к этой войне, в то время как наш враг из прошлого поражения сделал должные выводы. Японцы жаждут реванша уже семнадцать лет, с того момента, когда мы их заставили отказаться от завоеваний в Китае. Они построили один флот — мы его «уполовинили», а теперь они против нас выставили другой, более сильный, ради которого разорили собственную страну и влезли в неоплатные долги. Но и мы не имеем права на поражение, а потому любые потери допустимы…
