Начальник милиции. Книга 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль
Нет, случись с ними что — я себе не прощу. Обойдемся без засады.
Но из головы не выходили разные мысли о Кукловоде. А что, если его попробовать, что называется, на живца взять? И живцом этим будет Пистон? Честно говоря, мне алкашика хоть и жалко, но еще больше хочется изловить таинственного гада. Нехорошо втихую подставлять Пистона, так что лучше попробую его уговорить на добровольное участие в охоте.
В этот раз, чтобы сэкономить время, добрался до дачи на такси, а не на автобусах с пересадкой. Таксисту все же, на всякий случай, велел остановиться на дачной остановке. Чтобы и он не знал, куда я отправлюсь.
Вылез из машины и зашагал к домику, через две улицы. Продукты все завернул в газету и уже потом положил в авоську, чтобы не светить припасами и лишний раз не давать повод к размышлениям любопытным соседям — кому я там жратву несу.
Но, подходя к дому, почуял неладное. Сам не понял, почему. Когда подошел ближе, увидел, что калитка вывернута и висит на одной петле. Твою дивизию! Пистон забор изломал? Ещё один взгляд — и я понимаю, что это не Пистоша. А лучше бы он изломал.
Одно из окон домика было разбито, на стене под ним и на раме следы от грязных сапог или ещё какой-то грубой обуви с глубоким протектором. Такое ощущение, что кто-то вломился в домик через окно. Я заскочил на усадьбу, отшвырнул авоську и схватил в руки валяющуюся штакетину. Жаль, что пистолет не прихватил, но поехал как был, без формы, а под рубашку с коротким рукавом его не спрячешь.
Шагнул на крыльцо, дверь в домик была приоткрыта. Твою мать! Как же эта хитрая тварь Кукловод узнал, где я прячу Пистона?..
Глава 8
Я шагнул внутрь дачного домика, держа штакетину наперевес. Даже замахнулся, но в душе понимал, что домик уже пуст. Нес эту деревяшку для большего спокойствия. Кто-то или убил, или забрал Пистона. Вот это сейчас и выясним труп там или пусто. Я осматривал домик и в каждую секунду готовился увидеть мертвого алкашика. Но тела не было. Зато появилась слабая надежда, что Пистон жив. Жив, чертяка…
Но для чего Кукловод его похитил? Чтобы тюкнуть в другом месте и припрятать тело понадежнее?
Или чтобы выпытать все у него до последней капли в более подходящих условиях. В голове нарисовалась мрачная картина. Темный и сырой подвал с плесенью и сороконожками. Огромный волосатый мужик в кровавом фартуке из клеенки почти на голое тело. Морды не видно, тень падает хитро и закрывает почему-то лишь его рожу. А с потолка на цепях свисает подвешенный за ноги Пистоша. Держись, брат, я найду тебя!..
Я тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Пытать алкаша? Бред! На фига? Или не бред?.. Что Пистон может рассказать Кукловоду? Только то, что его спрятал на незнакомой даче один странный кинолог, который иногда разговаривает на жаргоне с криминальными словечками. Все… Больше алкашику ничего не известно. А значит, тот, кто его похитил — наверняка пришьет при первой же возможности ненужного свидетеля.
Но вот ВОПРОС! Как он вообще узнал, где прячется Пистон? Следил? Не думаю… Ведь я смотрел, оглядывался, был настороже, я-то собака битая, травленый зверь — за нами хвоста не должен был привести.
Ладно, надо сообразить, будто по списку. Кто знал, что я привезу Пистона сюда? Только Серый, Алена и… и Кулебякин. Я недавно навещал шефа и советовался с ним, высказывал свои опасения. Рассказал в подробностях, что некто убрал Интеллигента, инсценировав это под суицид. Предположил сразу, что это очень похоже на зачистку следов и что надо бы тряхнуть Пистона по полной, освежить ему память методами более действенными, чем обычные слова, как-никак они с Интеллигентом контактировали.
Кулебякин ещё тогда немного напрягся. Помню, как заходил у него подбородок. Я подумал тогда, что шеф раздумывает. А он помолчал и выдав свое: «Ядрёна сивуха», сказал, что я себе все напридумывал. Дескать, отродясь в Зарыбинске таких убийств, замаскированных под суицид, не было. Я остался при своем мнении, а он при своем.
Это, что получается? Шеф работает на Кукловода? Да ну… Не может быть… Нет! Или да?.. Или он и есть… Кукловод? Черт, голова кругом. Мне теперь везде враги и предатели мерещатся… Кажется, их на зоне столько не было.
Так-с… Стоп! Сейчас я и вправду себе понапридумываю лишнего. Нужно мыслить трезво, а пока на эмоциях — не особо выходит. Привык я к этому обалдую Пистону, вот и переживаю малян. Не знаю почему, вроде человечек неважнецкий, слабый и никчемный, еще и слил меня за денежное вознаграждение и позолоченный портсигар. Может, мне и не его жаль? Может, мне просто нужно ощущать ответственность за кого-то? В этом мое «наказание»? В этом смысл моего попадания в прошлое? Очень может быть…
Вот, например, Серого и Алёну я, можно сказать, спас. Все у них хорошо… Во всяком случае, я слежу за этим. За их жизнью… Парень так вообще в школу милиции собрался поступать, а Алена… С ней сложнее, она на меня обижается. Но это дело поправимое. А сейчас нужно думать, как спасать Пистона, если конечно, его еще можно спасти. Вот как узнать, жив мелкий пакостник или уже переродился в жука какого-нибудь после смерти?
Мухтар! Вот кто мне поможет. Я внимательно осмотрел следы в домике. Наслоения грязи, прямо кусками навалено на крашенном ДВП. Кирзачи? Или что-то подобное с грубой подошвой с протекторами.
Я наклонился и пригляделся к следам. Рисунок везде смазанный, отпечатки жирные, но нечеткие. М-да. Выскажет мне Мухтар фунт презрения. По таким следам только размер обуви можно прикинуть, и то примерно. Сами обутки вряд ли получится идентифицировать, там детали нужны. Как выражается эксперт Загоруйко — частные признаки, а не вот это все грязевое и бесформенное.
Я сравнил следы со своими ботинками. У меня 42-й размер, а след гораздо больше. Учитывая, что сапог массивнее изначально, надо немного вычесть — итого размер получался где-то 43–44. Что это дает? Ничего… Потому что я со своими 42-ми ножками запросто могу пройтись в сапожищах 44-го размера. Но на всякий случай надо будет позвать Загоруйко и сфотографировать следы. Может, еще что подскажет.
Обшарив дом, я принялся за участок. Но ничего интересного не нашел. Трупа в кустах и в траве тоже не было, хоть это радует.
Нужно смотаться в отдел, взять с собой Мухтара и Загоруйко и вернуться. Официально заявить о пропаже Пистона я не могу. Тогда придется подробно объясняться с прокуратурой (они занимаются материалами о пропаже людей) — для чего я его сюда притащил и от кого прятал. Никаких улик на руках у меня нет, никаких прямых доказательств существования Кукловода тоже нет. Если даже я все расскажу (чего я, конечно, ни за что бы не сделал), то этот юрист третьего, мать его, класса, следователь прокуратуры Федор Леонидович не упустит возможности поднять меня на смех, мол, ищешь ты, Морозов, в нашем тихом и спокойном Зарыбинске очередные Вселенские заговоры. Проходили уже, знаем… Скажет, что алкашик просто повздорил с кем-то, и ему свои же друганы запойные пришли морду чистить. Он заперся, а мститель огородный через окошко проник. Вот и разбил его и следы на раме оставил. Обычное дело, в окошки лезть, когда алкаши разборки учиняют. Ага… А сейчас, скажет, что он где-нибудь квасит по-черному или с друзьями, с такими же как он, заботами не обремененными, или с этим недругом мировую отмечает. Дело обычное — когда алкаша нет дома. Он просто мог пойти в магазин за водкой. В СССР многие болезни лечатся именно беленькой: от одних болезней нужно её пить, от других — не пить, а от некоторых — растираться.
Пройдя через калитку, я пошел на остановку. Вызвать такси с дачи — нереальная задача в этом мире государственных услуг. Разве что попутку поймать попробовать. О, вон как раз белый запорожец едет.
Я сделал полшага на проезжую часть, отважно обозначая себя, замахал рукой. В два счетчика, шеф.
Запорожец остановился, обдав меня пылью. Вот зараза. Пелена висит, что ничего не видно. Я заглянул в окошко с опущенным стеклом, пытаясь разглядеть водилу:
