Совок - 11 - Вадим Агарев
Зуева приподнялась со стула и послушно кивнула. На меня она сегодня смотреть почему-то избегала.
До своего кабинета я шел, путаясь в догадках. Это что же против меня умыслил орденоносный партийный педераст? То, что товарищ Матыцын имеет орден «Трудовое красное знамя» и слабость к содомии, я знал со слов недорезанного театрального закройщика. Который и сам был не прочь вкусить нетрадиционных жопошных радостей. Не доверять ему у меня не было никаких оснований. Даже с учетом, что он не просто пидарас, а пидарас вороватый. Обувший родной храм искусства на десятки тысяч рублей. Которые здесь пока еще никто не называет деревянными.
Разложить на столе дела я успел. Но сосредоточиться на них не получилось. В кабинет традиционно, то есть, без приглашения и стука ворвалась Антонина.
- Я и раньше знала, что ты ненормальный! – без обиняков объявила мне возбуждённая девица, – Но не думала, что ты настолько полоумный!
Я поудобнее развалился на стуле оборотившись в её сторону и приготовился внимать.
- Это же надо, ему две бесплатные путёвки дают на Черное море, а он нос воротит! – распаляя себя всё больше и больше, продолжила убеждать меня в моей же придурковатости, чудо, как похорошевшая от волнения Тонечка.
Мне не хотелось возвращаться к надоевшим хуже горькой редьки делам. И потому я даже не подумал прерывать немилосердно критикующую меня особу, приближенную к начальнику следствия.
- Это правда, что ты сегодня на совещании Шичко предложил с тобой на море ехать? – в три шага подступила к моему столу критиканствующая фурия, – Говори, правда?
Наверное, кто-то недальновидный из нашего отделения, не вдаваясь в подробности, ввёл темпераментную Антонину в заблуждение. Я даже не удивлюсь, если окажется, что этот «кто-то» сделал это умышленно. Но в любом случае, прерывать взвинченную барышню я не собирался.
- Правда, свет очей моих! Всё, как есть, правда! – покладисто сознался я во всех предъявленных обвинениях.
- Извращенец! – презрительно припечатала меня Тонечка, – Вокруг него молодые и красивые девушки, а он к старухам липнет! Сначала Зуева, потом еще эта Клюйко! А теперь совсем с катушек слетел и к Римме Моисеевне начал подкатываться! – взбудораженная девица в сердцах притопнула ногой.
- А чем тебе Римма Моисеевна не угодила?! – спокойно поинтересовался я, – Женщина она вполне приличная! Умная и к тому же в теле! – вспомнив габариты Шичко, я с трудом удержался, чтобы не выдать лицом своего истинного восхищения оплывшими телесами Моисеевны, – Я её, между прочим, выбрал после настоятельной рекомендации Алексея Константиновича, чтоб ты знала! Так-то поначалу я тебя хотел с собой пригласить! – с удовольствием оглядел я ладную фигуру Антонины, легко представив её в минимальном купальнике образца третьего тысячелетия.
Девушка слушала меня не перебивая. И топать ножкой она тоже уже не пыталась.
- Врешь! – недоверчиво выдохнула она и обессилено присела на стул для подследственных, – Не мог Алексей Константинович тебе Шичко присоветовать! Врёшь ты всё, как обычно, Корнеев!
Пришлось пожать плечами и тоже вздохнуть. А потом и еще раз вздохнуть. Потому что глаза непроизвольно остановились на непаханых уголовных делах, лежащих передо мной на столе.
- А чего мне врать? – не стал я сдерживать испорченного настроения, – Там всё отделение присутствовало! Ты сама пойди и спроси любого, как мне Данилин эту Римму Моисеевну нахваливал! А я, дурак, и повёлся! Теперь-то вижу, что ты права, а толку-то! Поздно уже! - и в третий раз вздохнул я.
Тонечка еще какое-то время посидела рядом со мной. Глядя куда-то в одну точку и о чем-то молча размышляя. Потом так же, не произнеся ни слова, встала и пошла на выход. И только открыв уже дверь в коридор, она, твёрдым взглядом уставившись в мои глаза, упрямо произнесла.
- Дурак ты, Корнеев! Я лучше Шичко!
Глава 6
- Действительно, товарищ Данков! По-моему, вы уже переходите всякие границы! – рассерженно, но с чуть заметной долей неуверенности возмутился партийный глава области, – Владимир Алексеевич, вы соображаете, что вы говорите? Мне кажется, что вы не отдаёте себе отчет в том, что только что сказали!
Еще несколько дней тому назад за подобную выходку он прямо сейчас и прямо в этом же кабинете уничтожил бы карьеру начальника УВД. Не сходя, а вернее, не вставая с места, набрал бы по аппарату АТС-2 номер министра МВД СССР и сообщил бы ему, что коммунист Данков не оправдал доверия партии. Такое право у него было. Вежливо, но твёрдо пояснил бы министру, что не так давно назначенный на столь ответственную должность генерал оказался склочником и скандалистом. Что он совершенно не способен взаимодействовать с коллегами из смежных правоохранительных ведомств и партийной организацией области. И, что по этой причине, на внеочередном Бюро обкома партии будет вынесено суровое, но принципиальное решение. Решение о невозможности дальнейшего замещения коммунистом Данковым должности начальника областного УВД.
И тут надо сказать, что Первый ничуть не сомневался, что Николай Анисимович Щелоков не стал бы защищать этого наглеца в генеральских погонах. Напротив, Евгений Фёдорович Игнатов был уверен, что министр его поймёт и обязательно поддержит. Не принято в СССР, в котором партия коммунистов является руководящим и направляющим органом, перечить ей в кадровых вопросах. Иначе будет нарушен главный принцип Устава коммунистической партии. Принцип демократического централизма. В конце концов и сам коммунист Щелоков в МВД СССР пришел не откуда-то, а с должности Второго секретаря ЦК компартии Молдавии. И потому правила игры он, как никто другой, знает хорошо. И, что самое главное, он неукоснительно им следует. Даже с учетом того, что является одним из самых ближайших сподвижников дорогого и любимого Леонида Ильича. С которым, как точно знал Игнатов, министр общается запросто и на «ты».
Это всё так! Так бы и надо было поступить. Но… Но не сейчас. Уж так вдруг получилось, что товарищ Игнатов, заслуженно считавший себя гроссмейстером в партийно-аппаратных играх, вдруг потерялся в пространстве. В последние дни и даже недели он перестал понимать происходящие вокруг него процессы. Не все, но некоторые.
И потому его циничная атеистическая душа идейного коммуниста начала заполняться тревожным волнением. Проверки, посылаемые по его голову, случались и раньше. Но тогда, по крайней мере, всё было понятно. И потому всё здраво и относительно верно им просчитывалось. А уже потом, в соответствии с состоявшимися расчетами, принимались правильные и взвешенные решения. И за ними сразу же незамедлительные меры.
