Повелитель Теней. Том 4 (СИ) - Модус Илья Сергеевич
— Сегодня — седьмой день, — улыбнулась Вестница, поднявшись на ноги и перекинув ногу через меня, удобно устраиваясь сверху. — И каждый день я находилась рядом, черпала Магию Теней и исцеляла тебя, потихоньку выдавливая из твоего тела драконью магию, пока ты не выгорел окончательно. Так что, — она недвусмысленно поелозила по мне телом, — кто у нас молодец?
— Ты молодец, — не стал скрывать я. — Но, было бы куда лучше, если б ты с меня, болезного, слезла.
— Не-а, — она наклонилась вперед и по лицу легонько ударили ее светлые волосы. — Я ж оружие Света для борьбы с темными тварями. А ты — вселенское зло. Как же я могу выпустить тебя из своей хватки?
— Вообще легко, — я вытащил руки из-под одеяла и схватил девушку за локти, увлекая на кровать рядом с собой. — Тебе напомнить, что ты вообще-то полуэнергетическая сущность из моего клинка?
— О, — Вестница оплела меня ногами за поясницу прижала к себе, — я вижу твой клинок. Он как раз в меня сейчас впивается, так что тебе не отвертеться рассказом, мол, я тебе не интересна.
Твою налево, утренняя победа организма над гравитацией!
— Это совсем не то, что ты подумала…
— Мальчик мой, — ее ладонь, оказавшаяся довольно теплой, легла мне на лицо и большой палец провел по губам. — Мне слишком много лет, а в моей голове слишком много знаний о чужих судьбах, чтобы я вот так легко сдалась…
— И все же, тебе придется, — отрезал я. — Это как минимум нечестно по отношению…
— К Лаурель? — подсказала мне Вестница, опершись на локти в ответ на то, что я отстранился от нее.
— Именно так.
— То есть драконессу ты домогался в память о нашей доброй эльфийке? — с укоризной спросила она.
— Это…
— Другое, да? — усмехнулась Вестница. — Ну да, с ней же интересно заигрывать, она же вся такая недоступная, замечательная цель для мужского шарма, проявления самцовости. Не то, что я — создание без души, сформированное богопротивной для этого мира энергией из тела другой бездушной твари, которая спасала тебе жизнь, делилась накопленной магией, благодаря которой вообще-то существует мое тело и сознание — не один раз, между прочим, и как минимум не делает тебе мозги относительно того, чтобы ты «бегал и добивался» меня.
Вестница смерти изобразила пальцами кавычки в воздухе.
— Решила меня завиноватить?
— Я? — удивилась она. — Древняя аристократка, прожившая более двух тысяч лет и ради своей цели отдавшая самое дорогое, что есть у человека? Чтобы я использовала свои заслуги против мужчины, дабы взыграть на его чувстве вины и получить то, на что я была согласна, даже когда жива была твоя постоянная подружка? Которая, вообще-то, сама была согласна на небольшой гарем преданных тебе…
— Лика, не нужно!
— Нет, нужно! — Девушка подалась вперед и завалила меня на спину. — В отличие от твоих девочек-гарпий или этой стервозной дракоши-недотроги я чутко тебе говорю что мне нужно. И прямо заявляю, что никаких рамок не приветствую. И не использую память о Лаурель, чтобы поддельно сопереживать тебе, чтобы затащить в постель. Твою мать, Практик, я ни одного мужчины никогда не добивалась так, как тебя! Что с тобой не так-то?! Зачем постоянно оскорблять меня отказом?!
А вот тут даже как-то стыдно стало…
С ее словами о том, что она многое для меня сделала, конечно не поспоришь, но и «расплачиваться» так...
Перед глазами почему-то появился образ Лаурель, а в ушах прозвучали ее слова о положении женщин и мужчин в этом мире.
Н-да…
Кажется, раз я решил задержаться в этом мире, то пора привыкать к реалиям, а не строить из себя просвещенного миссионера, прибывшего к ацтекам для насаждения христианства.
Сожрут же, если говорить на непонятном им языке и выбиваться из общей массы.
— Все-таки завиноватила, — усмехнулся я. — Уловка с образом и воспоминаниями о словах Лаурель твоих рук дело?
— Я — стерва, — сказала Вестница. — Этот навык мы впитываем с молоком матери. И ты сам виноват, что я перешла к подобным доводам. Но, раз ты до сих пор такой глупый недотрога, то, знаешь что? Пошел ты к дьяволу, Практик! У тебя есть рука, у твоей драконессы она тоже рабочая, вот и развлекайтесь навыками парной мастурбации.
Девушка отстранилась от меня, слезла с тела и намеревалась спустить ножки с кровати, когда взвизгнула, поняв, что я держу ее за пышный хвост блондинистых волос.
— Тебе напомнить, что ты вообще-то под рабским заклинанием находишься? — уточнил я.
— Оно слишком «расплывчато», чтобы ограничивать меня во всем, — Ликардия, лежа на кровати, сложила руки на груди, специально приподнимая ее так, чтобы та вываливалась из декольте. — И ты сам накосячил с тем, что наложил свое кривое заклинание на магию Света, которая была в остатках этого тела…
— Что дает мне основание полагать, что именно магическая ошибка привела к тому, что ты ведешь себя как мартовская кошка, — я навис над лицом девушки «вверх ногами», косплея тот самый поцелуй из Человека-Паука».
— И что? — закатила глаза Вестница Смерти. — Мальчик, привыкай уже пользоваться своим положением. Ты — Вселенское Зло! Делай так, как тебе хочется и будь что будет. То, что ты «хороший» вообще мало кого интересует. Репутация у твоего рода-племени такая, что тебе лучше и не пытаться… Эм… Глеб…
— Да? — невинно уточнил я, продолжая расшнуровывать ее корсет и кожаные шорты.
— Ты не мог бы… ну… убрать? Мешает разговаривать.
— Скажи еще мне, что не знаешь как совместить эти два обстоятельства, — я буквально чувствую, как она начинает раздражаться.
— Я аристократка, а не бульварная девка! — возмутилась Ликардия. — Аристократки… Оуф! Бло-бло-бло!
Не обращая внимания на болезненные шлепки по голой заднице, я продолжил свое черное дело.
Впрочем, практика показала, что принципиальная позиция «я не такая» продержалась в исполнении Ликардии минут пять.
А потом Вестница Смерти доказала, что она не просто «такая», а «ого-го-го-го какая!».
А я понял каким идиотом был все это время.
* * *Лошади мерно двигали фургон вперед по широкой проталине меж деревьев, заставив припомнить, что по словам коменданта Ральфа, в этом лесу вблизи Чаши, в прошлом заготавливали корабельное дерево для людского флота.
Заготовки прекратились, когда лесорубы проредили чащу и каким-то образом нарушили покой очередного древнего дерьма, оставленного после себя моими дражайшими предками по линии Практиков и их некромантными сподвижниками.
Справа прижавшись ко мне и едва не мурлыкая, сидела Вестница Смерти, слева — словно статуя, молчаливо восседала Эллибероут, будто бы пытающаяся прожечь взглядом высокий бурьян, через который мы ехали.
Впереди двигались наши любители латных доспехов.
Фратер без зазрения совести сменил свою ламеллярную броню на трофейный эльфийский доспех, поэтому не выглядел на фоне гротескной бронированной громады Люции «бедным родственничком».
Любопытно, но доспехи высшей вампирши, пусть и выкованы из сплава мифрила и чего-то еще, созданы в разгар Последней Войны по эльфийским лекалам, но дворфами — перешедшими на сторону Темной Армии гномами.
Благодаря наложенному на них заклятью, высшая вампирша, когда на ней полная броня, не ловила «дебафф» при солнечном свете.
В противном случае она была бы вялой, едва двигающейся черепашкой — о чем вампиры предпочитают не распространяться, заявляя о том, что чем старше вампир, тем меньше вреда ему причиняет свет.
Не убивает, но слабее делает.
В кузове дремали наши гарпии, бессовестно свалившись в одну кучку сразу за моей спиной, а у дальнего борта Корделия с помощью своего словарного пулемета ломала мозги флегматичному Олегусу.
Повернув голову назад, посмотрел на оборотня.
Ухмыльнулся, увидев в его глазах боль и продолжил править повозкой, чтобы кони, которым трава порой доходила до груди, не испугались и не понесли в сторону ближайшего дерева.
Коняшки у нас довольно смирные, но это не отменяло того факта, что в любой момент на нас могут, как черти из табакерки, выскочить какие-нибудь твари или эльфы.
