Куда Уехал Цирк. Дорога 5 - Елена Лоза
Кианг закончил очередной заказ, зашел в помоечную и, только выбравшись из сундука, понял, что чистой одежды не прихватил. Одевать потное не хотелось, поэтому обмотал бедра полотенцем, которым вытирался. Влажное, так не беда, все равно на улице дождик, а «юбка» ниже колен вполне приличная одежда. Оле, правда, пофыркал, смеясь, но это не страшно. В фургоне разулся и босиком подошел к жене, сидящей за столом. Марья сосредоточенно отстригала цветы с венка, прервалась, глянув на мужа. Округлила глаза. Капли воды на покатых мускулистых плечах, груди и животе, влажные после мытья волосы, лежащие на плечах… Кашлянула:
- Если ты сейчас же не оденешься, я начну к тебе приставать… - прищурилась, с удовольствием рассматривая спину, вкусно украшенную каплями, и уточнила. - С грязными предложениями…
Кианг засмеялся уже из спального отсека и поинтересовался:
- Зачем ты цветы отрезаешь?
- Да перестаралась! Вместо венка прям вертолетку соорудила, - фыркнула Марья.
- Э-э-э?
- Круг для посадки личных леталок, они конечно не вертолеты, но площадку все так же называют, а он таки большая …
Что такое леталка, Кианг видел на экране, но поговорить он хотел о другом.
-Марь, ты сильно на Ю обиделась? - спросил он осторожно.
- Нет, не очень, - покачала она головой. - Это Эни обиделась, но что с девчонки возьмешь?
-Ты тоже обиделась, - не согласился с ней Кианг, присаживаясь к столу, взял в руку цветок и стал его рассматривать.
- А я, что, не девчонка?
Жена, дурачась, сделала удивленные глаза, ей явно не хотелось развивать эту тему.
- Марья-я-я… Пойми, меня с детства учили - то, о чем молчишь, только твое, то, о чем говоришь, знают все, - он сгреб срезанные цветы, и стал выкладывать их в рядок. - Я учил этому сестренку…
- Ну ладно, уговорил! Сначала обиделась, а потом подумала. Знаешь, когда работают руки, голове есть время подумать, - она улыбнулась.
Кианг смотрел вопросительно.
- Смотри, мы спасли Ю так, заодно с нашими девочками. Да и их спасли чудом, просто невероятно, как все совпало! Вы с нами поехали, но за ту неделю, совсем же нас не узнали. И таки мы об умении делать цветы не спрашивали, потому что их не делали… Но это все я уже потом разложила по полочкам, а сразу и, правда, было очень абыдна. Да! Как это ни странно, теперь я почти за нее не беспокоюсь. Твоя сеструха, конечно, цветочек, да вот стебелек у этого цветика из стального прута, а листики, как шильца, - серьезно посмотрела на муже и вдруг выдала. - Если сегодня припрутся гости, всех пошлю нафиг! Сразу после ужина отдыхать!
- Отдыхать?! - брови мужа уползли на встречу с волосами. - Ты другое обещала…
- Ну-у-у, так ты же уже сухой…
- Да не вопрос!
Марья еще раз убедилась, что Кианг сумеет принять новые для себя реалии так же легко, как перенимает новый лексикон и манеру речи.
Гостей этим вечером не случилось, как и важных разговоров за ужином. Марья и Кианг первыми встали из-за стола, пожелали всем спокойной ночи и рванули к себе. Уже шагнув наружу, Марья услышала сочащуюся ядом реплику Ника.
- И когда этот сиропный месяц закончится?
Она остановилась, шагнула назад:
- Ло, у тебя есть пробирочка, такая, чтобы плотно закрывалась?
- Найду, - командир удивленно приподнял бровь.
- Дай ее Нику, пусть туда яд сцедит, - хмыкнула и пояснила, - чтобы у нас алиби было, что он сам от своего яда загнулся, а не мы его на ноль помножили… А может он его туда насобирает в товарных количествах и разбогабеет, редкий же яд, дорого поди стоит!
Развернулась и убежала вслед за мужем, который остановился у лестнички в фургон, вдруг обнаружив, что жена застряла в палатке. Она уже не слышала, как Гари устало спросил:
- Ник, ты когда прекратишь козлить?
А тот, не отвечая, осмотрел всех взглядом принца крови, встал и тоже ушел.
- Вот раскланивался я с ним на раутах издали, больше тридцати лет, - прищурил глаза Оле, - а теперь и вообще нафиг!
Эни и Дени переглянулись, синхронно вздохнули, не став озвучивать свои мысли по поводу дядюшки.
А тот, вылетев во двор, остановился, подставив лицо ленивому дождику. Он злился, злился на всех, и больше всего на Ло и Джонатана, возглавляющих эту шарашку. Если руководство ведет себя, как дети в лагере отдыха, то все остальные радостно бегут следом. Купания, ловля форели, дурацкие киносеансы, свадьбы, учения, перед индейцами распушили хвосты. Да ладно бы перед ними, но этот австриец… Они что, не понимают, что он опасен?! Слава всем богам Вселенной, что перестал ходить, почувствовал, что ему слегка не рады и задрал свой снобистский нос. А Марья со своим китайцем?! Улыбка шальная, глаза горят, только что не ходят, держась за ручки. Эмоциями фонтанирует, на муженька елей льет, мало того, от китайца тем же прет! А для него, Ника, только равнодушная брезгливость, даже раздражение исчезло. Откуда в ней столько стервозности появилось? Он совсем не хотел вспоминать, что его маменька одной из первых занялась «перевоспитанием» веселой девчонки в эту веселую стерву. Хотя, иногда очень злую стерву. Племянники? С ними никогда не были близки. Пока они были детьми, виделись очень редко, на людных мероприятиях, от которых старшая сестра уж никак не могла увернуться. Малышня ему была не интересна. То недолгое время, когда, поступив в академию, они жили в их доме, отношения оставались вежливо-деловыми. Тем более, что матушка с прямолинейностью тяжелого танка попыталась перекроить внуков по собственным стандартам. Задушив их «заботой» тотального контроля, не учитывая, что воспитывались они совсем в другой семейной атмосфере, самоуверенно считая семнадцатилетних «детей» податливым материалом для лепки. Всё закончилось очень неожиданно для матушки - скандалом и уходом строптивых внуков на житие в студенческий городок. В их комнате осталось все, что дарила, естественно, на свой вкус, бабушка, и не осталось ни одной вещи, принадлежащей им лично. Даже завалявшегося грязного носка. Матушка пришла в ярость и попробовала качать права, силком вернуть двойняшек. Но на ее требование выселить их из общежития, получила официальный отказ, в котором сухим канцеляритом объяснялось, что она не является опекуном данных курсантов. Вышеназванные курсанты проживают в оплачиваемом
