Хранилище - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Это основной мир субветви 5.24.12.12, — ответил после недолгого раздумья Оракул. — Мир не разрушен.
— Не… разрушен⁈ Но как? Там же… парша магии.
— Магия в данном мире не представляет угрозы для Древа и является предметом изучения Бункера. Уничтожение Ветви отложено на три десятилетия с момента бифуркации, то есть до две тысячи сорок…
— Как туда попасть? — перебил Оракула Борис.
— Никак. Уровень доступа «Бригадир» не предполагает доступа в Ветви, являющиеся предметом интереса Верховного Секатора, и поэтому…
Мост
Кровь из раны текла по рукаву, а рука медленно начинала неметь. После того, как он свернул голову последнему из своих преследователей — заветные двери лифта наконец-то открылись.
Да уж — первое сольное задание, и сразу так облажаться! Прожить в этой реальности три недели и не обнаружить слежку КГБ за своим двойником. Кто же знал, что двойник, которого Эд прикончил в первый же день задания, оказался агентом западных спецслужб?
Эду подумалось, что если бы он знал — то вряд ли стал убивать его после получения такой информации… Родная душа!
Двери открылись — и он запрыгнул в долгожданную кабину. Нажал на последний, девятый этаж. Пальцы совсем не слушались, поэтому вытащить портальную капсулу и налепить на стык дверей оказалось той ещё задачей. Но Эд справился: подходил уже второй месяц его стажировки в должности Лифтёра-Изменника младшего разряда, и определённая сноровка уже была.
Портальная капсула разлилась по периметру двери, затем по стенам, включился интерфейс, и Эд нажал на крупную красную кнопку: «Домой».
Двери в Бункер открылись, когда он лежал на полу, под дверями с табличкой «1987».
Его заметили — или сделали вид, что заметили — спустя минут десять.
— Помогите вытащить этот мешок дерьма, — послышался голос куратора.
Ему залечили раны, накормили традиционно-невкусной едой и отвели на ковёр уже через час.
Свет в лицо, бетонные стены, кривая табуретка — всё в лучших традициях.
— Ну что, Эд, ты облажался.
— Босс, а не пойти бы тебе нахрен? — прямо сказал Эд. — Почему вы не дали мне инфы, что местный Эдик работал на Запад? И что его пасла гэбня?
— Что, ты бы отказался? — усмехнулся куратор. — Я читал твоё досье. Любил ходить на митинги в юности, так?
— Насрать на митинги, босс. Я думал, вы честны со мной. А вы подвергли мою жизнь неоправданному риску! Ведь это важная инфа, очень важная.
Босс хмыкнул, закурил сигарету, цыкая зубом, затем подошёл и посыпал пепел на голову Эду.
— Ты хорошо понимаешь цели Службы Бункера?
— Я бы даже сказал «отлично», — отозвался Эд, приводя в порядок волосы.
— Ну и? Озвучь?
— Ну, типа, Ветви Реальностей растут во все стороны, если их не резать. Иногда требуется Секатор, если всё слишком плохо, и ветвь особо крупная. Но иногда приходим мы, Лифтёры-изменники, когда достаточно просто прирезать кого-то, чтобы не мешался.
— Ну и?
— Что «и»⁈ Я всё сделал! Я убил того учёного! В толчке на заправке, как и было просчитано стратегами.
И тут босс заорал:
— Так а хрена ли ты возмущаешься⁈ Ты вечно будешь мне предъявлять за собственные косяки⁈ Твоя задача — не выжить и вернуться целым и невредимым. Твоя задача — предотвратить ветвление! И ты её выполнил! Ты, Эдуард Эльдарович, мать твою, молодец! Тебе осталось одно задание. Последнее. В очень сложном мире.
— Так вы пришли меня похвалить, босс⁈ — тоже заорал Эд, а затем рассмеялся, закашлялся. — Что, кого я должен убить?
— Очень, очень важного человека. Человека-парадокса. Но на этот раз тебе даже не обязательно видеть его в лицо. Задание очень простое. Иди в Хранилище и запроси четыре Шайбы Рыбаченко.
— Что это за хрень?
* * *
В Хранилище, особое подразделение Бункера, он шёл в третий раз, и в третий раз не мог понять, из какого Пучка ветвей реальности могли прийти в Бункер хранители. Они были кем-то вроде слуг Анубиса из фантастических фильмов про древний Египет — с тёмной кожей, немногословные, без какого-то выражения на лице.
— Никак, — ответил хранитель. — Просто надеваешь куда надо, и он сам подстроится.
— Там взрывчатка, да? — спросил он. — С таймером? Как таймер заводить?
— Таймер заводить не нужно. Там то, что вы, технократы, называете искусственным интеллектом. Установщик остаётся навсегда связан с этими кольцами. Тебе достаточно будет лишь подумать о событии или человеке. Шайбы сами поймут, когда сработать.
— Взорваться? — попробовал спросить Эд.
— Направленное дезинтеграционное воздействие. Они просто одновременно перережут то, на что надеты. Все четверо, синхронно, как пиропатроны.
Круто! Вот о таких заданиях Эд и мечтал. Технологичных, неоднозначных, с крутым последствием. Уже не терпелось скорее отправиться на операцию в «заказанный» мир и установить эти шайбы.
— Ого! А когда я должен загадать?
— Об этом тебе скажет куратор, наверное, — ответил хранитель. — Обычно задание выдаётся в конверте.
* * *
Быстро не получилось.
Четыре месяца обучения на монтажника-высотника. Две попытки устроиться в строительную кампанию. Четыре убийства нужных, но не особо значащих для мира людей на пути к этой цели.
И вот — он на высоте в пятьдесят метрах, со здоровенным ключём в руке, мешком инвентаря, в люльке подъёмника устанавливает шайбы.
«Родные» шайбы, выданные бригадиром, отправились в глубокое погружение в воды неспокойного пролива под ногами. Первая шайба наделась на здоровенный вантовый трос с трудом.
Шайба озарилась неровным свечением, спрессовавшись до нужного размера и опустившись в гнездо. Наверх — здоровенную гайку, закрутить, опломбировать, а затем — на следующее место.
Установка продолжалась неделю — он не мог поставить все шайбы за одну операцию, потому что в остальные места приходилось устанавливать и нормальные, местные шайбы. Последнюю, четвёртую шайбу он установил на закате.
И тогда пришло время раскрыть помятый конверт, который он всё это время хранил в кармане.
«12.03.2035 года. Эльдар Матвеевич Циммер. Министр капитального строительства Российской Республики».
Именно этот момент — примерно через неделю после планового открытия моста, и именно этого человека он должен был теперь загадать, чтобы убить.
К тексту прикладывалась фотография. Фотография отца Эдуарда, того самого, которого он потерял ещё в детстве. Того самого, которого он вспоминал в числе прочих в день, когда шагнул в темноту открывшейся лифтовой шахты.
Именно того, из-за отсутствия которого родная реальность Эда
