Легенда - Дед Скрипун
- Баю, баю, баю, бай
Сварга звезды зажигай.
Прадед с бабой в небесах,
Спи воитель в сладких снах.
Во мураве почивать,
Млеко белое видать.
Суть родное во крови,
От говядо корови.
Сон благой да от небес,
Принесет тебе Велес.
По млеку шагает он,
В твоей зыбке угомон.
Баюнок к тебе идет,
Матерь песенку поет…
Федор зевнул. Стало все как-то сразу безразлично: «Все суета. Какие такие поиски? Кого он там ищет? Зачем? Вон Хоквуд уже завалился и похрапывает, свернувшись калачиком и сунув палец в рот, посасывает, как пустышку. Хочется так же, развалится и ни о чем не думать.
Леший свесил голову и сопит глубоким сном. Смешной. А зачем он его вообще держит в руках? Какая глупость. Надо ложиться. Глаза слипаются. Он так устал. Гори оно все синим пламенем. Все дела подождут. Надо выспаться как следует, а уж потом…».
Тишину берега болота нарушало только легкое похрапывание и сопение трех безвольных тел, когда тень заслонила солнце, захлопали крылья, и нежный голос произнес:
- Спите соколики. Не волнуйтесь. Вам больше не о чем беспокоиться. Отныне вы наши. Скоро он придет и все устроит как надо, а я пока попою для вас и подожду.
Глава 7 Берег болота, не место для сна.
Проснулся Федогран мгновенно, словно кто-то, жесткой, безжалостной рукой включил сознание. Ткнул выключатель, щелкнул клавишей, и мир наполнился светом, звуками, запахами и ощущениями. Первое желание было закричать и выругаться, но он его подавил. Тело не слушалось. Он чувствовал и руки и ноги, но пошевелить ничем не мог, словно куколка запеленованная пахнувшими тиной веревками. Единственное, что слушалось, это голова, но попытка оторвать ее от жесткого ложа, отозвалась тупой, впившейся в кожу болью, перехватившей дыхание в горле. Все те же проклятые веревки.
Солнце нестерпимо обжигало обнаженное тело. Федогран аккуратно сделал единственно, что мог. Повернул немного голову набок. Открывшаяся взору картина не радовала. Одежда, сваленная кучей лежала неподалеку, там же находились щит и копье, воткнутое острием в землю. Духи в них молчали, погруженные в глубокий сон. Меча не было видно, но он обнаружился тут же, рядом с нашим героем, валяющимся прямо у левого бока, в сорванных с перевязи ножнах, и он, в отличие от остальных не спал, но освободится без посторонней помощи не мог, и только ворочался внутри энергетикой стального тела.
Неподалеку посапывало во сне голое тело рыцаря. Спутник Федограна блаженно пускал слюни и что-то бормотал, растягивая в улыбке губы, привязанный к широкой доске на ножках, как пациент под наркозом, на операционном столе, перед приходом хирурга. Неподалеку также в бессознательном состоянии, и в таком же плачевном положении, находились еще два тела: Бер громыхал богатырским храпом, а Вул постанывал и морщился неприятным снам. Ни шишка, ни лешего видно не было.
- Сколько их еще тут вялить? Вроде всех собрали? Может уже можно мяска парного отведать. Первые уже вроде созрели. – Грубый, глухой, мужской голос прозвучал неожиданно. Говорили где-то рядом, сзади, посмотреть не получалось, веревки не давали на столько сильно повернуть голову.
- Немного попозже, мне надо отлучиться ненадолго. А ты тут будь повнимательнее, на меч тот поглядывай, не нравится мне он. – Ответил приятный, завораживающий мелодичностью женский голос, тот, что пел колыбельную, погрузив путешественников в сон. – Мне показалось, что один пошевелился. Сходи, посмотри.
- Я тебе не слуга. – Рявкнул в ответ мужской. – Сходи сама и посмотри. А меч действительно гадкий. Он мне руку обжег. Не дался. Пришлось бросить.
- Причем тут слуга. Я же не приказываю, а прошу. Мне тяжело ходить по земле, мое место в небе. – Проворковал женский голос.
- Ладно. – Зашуршала сминаемая тяжелым телом трава. Федогран прикрыл глаза ресницами, оставив щелочки в которые, пусть и с трудом, но мог наблюдать за происходящим, притворившись спящим.
Сначала в ноздри ударил сладковатый, трупный запах гниющего мяса, затем солнце заслонила тень и склонилась большая лысая голова. Только с трудом богатырь смог себя сдержать и не вздрогнуть от ужаса. Неудивительно.
Поросячья морда, покрытая редкой коричневой щетиной и с одним глазом. Нет, второй не был выбит и не сверкал пустой глазницей, его попросту не было задумано природой или богами. Кто там из них поиздевался непонятно, но уродство получилось исключительно мерзкое. Тёмно-зелёный, вытянутый поперек, зрачок, прямо посередине покатого морщинистого глубокими бороздами лба, внимательно всмотрелся в лицо Федограна, пасть с редкими, желтыми, тупыми клыками приоткрылась, капнув слюной на грудь богатыря. Черный пяточек втянул воздух, двумя розовыми дырочками.
- Сил терпеть нет. – Монстр вздохнул и сглотнул выпирающим острым кадыком. – Хоть кусочек откусить. Какая разница, с ногой он или без нее. Или с рукой. Или нет? Никто даже не заметит. – Он поднял голову, посмотрев назад, за спину героя. – Спит он как младенец. – Большие уши циклопа пошевелились прислушиваясь. – Дыханье вроде ровное, и сердце не сбоит, обычно, когда меня люди видят, то в панику впадают, от созерцания красоты, а этот дрыхнет.
- Ты прекрасен, Лихо. – Хохотнула женщина. - Особенно восхитителен твой единственный глаз. Потерпи. Мы собрали всю четверку, и теперь надо призвать свидетелей, которые зафиксируют перед господином наше усердие. Я очень быстро обернусь. Одно крыло там, другое здесь, и мы, наконец, насладимся свежим мясом врагов. Его будет много, хватит и нам и гостям. Пир будет восхитительным. – Захлопали крылья, подняв сильный ветер. – Еще раз повторю. Не вздумай их съесть. Нам нужны свидетели гибели. – Прозвучал удаляющийся, поднимающийся, голос.
— Вот вроде права, Сирин, но от этого не легче. В животе урчит. Жрать охота. – Лихо потыкал толстым пальцем-сарделькой в бок Федограна. – Нет, этому подвалиться еще надо. Слишком жирный. Начнем пожалуй с первых пленников. Особенно мне нравится рыжий. В нем мяса много. – Затянулся поволокой в мечтаньях жуткий глаз.
- Ты кто. – Решился наконец заговорить наш герой. То, что он с друзьями в смертельной опасности было понятно, сразу, но вот как из всего этого выбираться неясно и пока богатырю ничего на ум не приходило, кроме как поговорить. Он решил разузнать, для начала, к кому и куда он
