Инженер и любовь (СИ) - Патман Анатолий

Тут в среду Хиль и Сенчина сами позвонили мне и намекнули о желании устроить совместный концерт с ними в киноконцертном зале «Октябрьский», но я сослался на сильную занятость на работе. Хотя, так и было. Мы начали сборку опытной партии микроволновок. И это было для меня важнее. А что концерт? Славы у меня и так навалом. В творческие тусовки меня не спешили приглашать. Уже явно из зависти. Они варились в собственном соку, а я стал мировой знаменитостью. Но всё равно ни один советский корреспондент, не то, что забугорный, так и не добрался до меня для взятия интервью. Хотя, чем больше будут зажимать, тем больше интерес ко мне будет.

В четверг я вернулся домой рано, сразу же после рабочего дня. Потому что опытную партию микроволновок сдал. Одну забрал уже домой. Надо же мне себе еду греть. И вдруг, вроде, загрустил. Решил явиться домой и расслабиться. Просто полежу на диване.

— Слава, сегодня с утра звонили Хиль и Сенчина, приглашали меня на совместный концерт. Но я им сказала, что одна не могу. Тут и они сообщили, что ты ещё вчера отказался. Вроде, сказал им, что занят микроволновками. И они, похоже, обиделись? Но почему тебе нельзя было согласиться? Ты же мировая знаменитость, а живёшь в полном забвении. А так, хоть немного стали бы узнавать.

Я удивился. С чего это Инга решилась со мной заговорить? Милиция, похоже, о нас забыла и больше на допрос не вызывала. Мне хотелось знать, были ли с её стороны хоть какие-то намёки Паше. Мне она явно не признается. Вот в милиции могла и сознаться. Сегодня я созвонился с Петей, и он, даже слегка расстроенный, сообщил мне, что и на этот раз, похоже, готовится слив. Разве что могут посадит качка Жору за незаконное хранение оружия. А Паша и остальные как бы ни причём. Тем не менее, пока вся пятёрка, вроде, так и сидела в камерах предварительного заключения в Калинине. Значит, не всё так плохо? Но и Пете с Самсоном мало что удалось узнать о ходе расследования. Да, что-то моя милиция меня не бережёт. И КГБ лишь желает пришучить меня на антисоветчине. А вот Пашу кто-то там готов был и «отмазать».

Хотя, была и радостная новость. Оказалось, что в начале этого месяца состоялся закрытый суд над компанией обидчика Вячеслава, конечно, и моего, валютчика-фарцовщика Альберта Липатова, и им присудили большие сроки. Сам главарь, кстати, друг детства Инги, сел на пятнадцать лет, а оба его дружка — Кирилл Тагиров, который как раз и ударил Вячеслава в висок кастетом и фактически убил его, и Григорий Думский, прежний друг Марины Малевич, получили по десять. Хотя и многие из этой компании, но их я толком и не знал, и они меня не интересовали.

— Инга, с чего это у тебя забота обо мне? Что-то подозрительно. Может, ты это сама захотела выступить? Так выступай. У тебя полно прежних песен, и почти все они популярны. Разве я тебе запрещаю? Это же ты хотела прославиться. А мне музыка пока неинтересна. Тем более, не хочется, чтобы меня на каждом углу узнавали. Тогда вообще никакой жизни не будет. Да, у меня была микроволновка, и я сегодня её сдал. Если наверху решат, то будут и массово выпускать. Вот, одну и домой принёс.

— Слава, мы с тобой всё-таки семья! У нас и дети есть. Кому, как не мне, заботиться о тебе? А ты опять уж столько времени вообще со мной не разговариваешь. И спишь отдельно. И ничего не ешь, что я готовлю. Вообще на меня внимания не обращаешь.

— Да? Ну, так это же ты начала. Всё гадаю, что у тебя в милиции случилось. Похоже, не всё чисто у тебя с Пашей было⁈ Нам явно надо привыкать жить отдельно. Дети есть, а семьи у нас никогда не было. Мы с тобой чужие. Так что, всё нормально.

— Слава, мне очень плохо! Знаешь, чего только о нас не болтают! Словно это я собиралась тебя убить. И будто у нас сплошные измены друг другу, и потому мы постоянно ссоримся. И мама боится к нам заглядывать. Скоро Ирма с Инессой из лагерей должны вернуться. И что я им скажу? Что ты подозреваешь меня в сговоре с Пашей? Но это же не так! Я ничего такого не совершала!

И тут я не выдержал. И смешно было, и зло взяло. Хотя, надо! Если будем жить вместе, то пусть далее вообще зарекается иметь такие мысли. А если уйдёт, то, тем более, на нет и суда нет!

— К сожалению, совершала, Инга. Подельники Паши Дан и Серж в Калинине всё назвали, что он привёз в апреле на встречу с тобой. Ты их видела вместе с ним. Там и разной валюты больше двадцати тысяч долларов было, и два десятка дорогих украшений. Как бы хотел тебя ими одарить. Будто он бахвалился перед ними, что уже на первой встрече получил от тебя обещание развестись со мной. И заверил их, что на второй встрече ты точно ему отдашься. И потому и приехал на служебной «Волге» отца, чтобы переспать с тобой прямо в ней. Это Дан и Серж так показали в Калинине.

Тут Инга сильно побледнела и, не устояв на ногах, бессильно присела на стул. Значит, эти «шестёрки» сказали правду…

— Слава, но я же не виновата, что там Паша подумал! Ты меня открыто оскорбляешь! Я на деньги и украшения не покупаюсь! И насчёт измены с ним ты на меня клевещешь! Ничего такого у меня и в мыслях не было! И про развод я ему сказала лишь для того, чтобы быстрее от него отвязаться! Он нагло лез ко мне, а устраивать скандал при всех мне не хотелось. Тут и такси подвёз кого-то, и я сразу же села в него и уехала домой.

— А данные милиции, Инга, другие. Врач уже на первом приёме дала заключение, что у тебя всё зажило. Но ты от меня и это, и сам приём скрыла. Вот Паше обещание развестись со мной дала. Явно решила и переспать с ним, оттого и выдумала второй приём. Но, к твоему несчастью, нежданно на подонка напал какой-то бандит и тебе отдаться ему не дал! — Тут у жены всё лицо посерело. — Ещё он хотел, как переспит с тобой, забрать, пока меня нет дома, и наших детей. А я, дурак, хоть и знал от Пети о первой встрече, верил тебе! А вечером не вытерпел, и лишь тогда ты созналась, что и спать можно, и встречалась с подонком. Муж на работе, а ты, сволочь, под него лечь захотела⁈ А он решил и моих детей украсть! Жаль, что лишь сейчас всё узнал. И что мне с тобой делать⁈

Инга только ртом хватала воздух, но вымолвить так сразу хоть что-то не смогла. Нет, всё-таки прохрипела:

— Слава, прости! Я не хотела изменить тебе! Это была лишь временная слабость. Он настоял, и я согласилась на вторую встречу. Но не собиралась отдаваться ему и уезжать с ним! И детей ему ни за что бы не отдала! А что тебе не рассказала, то боялась скандала. Ты и так три недели со мной не разговаривал! Но мы же помирились и потом спокойно зажили!

— Не зажили, Инга! До сих пор сволочишься! И с Пашей хотела изменить, и Маратом! В оба раза лишь чудом всё обошлось! А сейчас уже третья слабость наступила? Чего он повторно к тебе сунулся? Уже убить меня собралась? И опять тебе не повезло! Не скоро он выйдет! Прибить тебя, сволочь, и то мало!

— Слава, я тебе ни с кем не изменяла и не собиралась! Это так просто случайно получилось. И сейчас он сам нагло пристал ко мне, и я ничего ему не обещала! — Тут я понял, что Инга врала. Она непроизвольно дёрнулась! Обещала! Хотя, и понятно, что. Я же как бы немало обид ей причинил! Но теперь подонок под следствием, и она боится и не знает, что делать. Скорее, и в милиции пока ничего не рассказала, поэтому майор и вспылил. А если Паша сдаст, точнее, оклеветает Ингу, и хрен что докажешь! И предательница, и дура! Ладно, если только развод. А если посадят? То из тюрьмы выйдет уже мой злейший враг, и потом мне придётся оправдываться и перед детьми. Всё равно их к матери потянет. — Я его сразу же прогнала! Он мне не нужен! Я ничего не знала о том, что Паша поехал в Калинин и собирался тебя убить! Я даже слушать твои измышления не желаю! Я ничего не замышляла!

Вот насчёт того, что не нужен, она, похоже, говорила искренне? Ну, да, после всего плохого, что с ним связано, трудно сохранить к нему любовь. Хотя, хрен знает? И ясно, что и ко мне она тёплых чувств ещё долго испытывать не будет. Ну, я и так знаю, что все её признания — это пустая болтовня. Что же, пусть она уйдёт от меня, и сама! Мне не надо, чтобы меня считали инициатором развода. Чтобы потом и перед детьми было чем оправдаться!