По грехам нашим. В лето 6733 (СИ) - Старый Денис

— Корней Владимирович, — посыльный замялся. — Там аще человек пришел. Выслушай його, ради Христа.

— Добре, — от смены настроения говорливого и громкого посыльного и я стал чувствовать себя несколько неуверенно.

Через несколько минут в комнату для переговоров, а именно туда мы отошли, вошел невысокий человек с немного раскосыми глазами и ярко выраженным лбом. Он размашисто перекрестился и поклонился на красный угол при входе в ресторан. Да, в ресторане так же был красный угол.

— То Курутай — старейший у берендеев, — сказал немного испугано посыльный.

— Кого? — я аж привстал.

О берендеях много легенд сложено, историки XXI века спорили об этом народе, что влился в русский этнос. Насколько я знаю, их городом был Торческ, который половцы взяли перед самым батыевом нашествием. Кто они, не понятно. Крайне спорная «велесова книга» имела некоторые данные об этом народе, но доверия к такому источнику немного. И вот впервые за уже долгое время меня, как в прошлом историка, поглотил научный энтузиазм.

— Говори, старейший, — сказал я, взяв всю волю в кулак.

— Мы зовемся також боярами, — сделал замечание мужчина и зло посмотрел на посыльного, как будто тот нанес оскорбление, назвав берендея старейшим.

— Будь так, боярин Курутай, — поправился я.

— Семь десятков летов мы живем у Владимира и Суздаля, память о предках теряем, отроки наши не лук, да саблю ладят, а соху. То верно, живем с земли, токмо и дух воинский потребен, — говорил Курутай и пристально, практически не мигая ловил мой взгляд. — Велики князь Юрий не торговал зброю и брони нам, наши сотни были у войске Мстислава Удатного и Константина и ратились мы на реке Липе за старейшего Всеволодовича.

— А что ты ждешь от меня, боярин? — спросил я.

Все, конечно интересно, но причем здесь я? Но все же успел понять, что более-менее официальная версия о том, что берендеи тюркский народ на службе у Руси и что еще Андрей Боголюбский частью переселил этот народ на суздальскую землю.

— Я был у великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича, — перешел на церемонный тон разговора берендей. — Вон волю свою явил. Тыя берендеи, або иншая черныя клобуки, аще бродники, что воинскую удаль на благо Руси чинить станут, могут под руку боярскую стать и крест целовать великому князю на животы своя. И тыя бояре повинны зброю и брони дать, сколько сами имают.

Минуты три я вникал в сказанное, но так и не мог связать себя с этим указом великого князя. Поэтому попросил позвать посыльного Нечая, который в это время разговаривал с Настей. Девушка показывала сырую картофелину и что-то разъясняла мужчине.

Неохотно отвлекшись от разговора со статной девушкой, Нечай, подошел к нашему столу.

— Боярин Корней Владимирович, то речи твои князь услышал, вельми много ты говорил Ярославу, — усмехнулся порученец великого князя и принялся объяснять значение того указа, что я услышал.

Получалось, что князь уже начал озадачиваться созданием более сильного войска, вот только брать на себя материально-бытовое обеспечение, как и снаряжение отрядов либо был не готов из-за малости ресурсов, либо по иным причинам. Поэтому он предлагает другим боярам брать на себя все хлопоты и брать на службу уже знающих военное дело людей. Возможно, князь немного неправильно истолковал мои действия по созданию воинской школы. По принципу — раз такое удалось некому Корнею, то почему не получится у иных знатных бояр? В любом случае, думаю, Ярослав лучше знает существующие реалии. И великий князь создавал впечатление мыслящего человека, ну если за скобки вынести мой арест.

Представитель берендеев отправился к новому князю в надежде, что он примет к себе на службу. И князь действительно решил принять три сотни уже опытных и вооруженных конных. Вот только у берендеев нет столько снаряжённых воинов. Оружие уже десять лет никто им не продает, оружейников держать не позволяют, к кузнецам ездят в соседние поместья. Теперь у некогда грозного народа только полные две сотни тяжелых ратников. И так получается, что собирали их всем честным народом. И те ветераны, что еще живы, не могут воспитывать молодежь из-за нехватки вооружения, так как до сих пор покупать его не разрешают. Вот такой замкнутый круг.

— И ты, боярин под мою руку пойдешь? И Роды твои? — уточнил я намерения берендея.

— Мы смердами не станем, — резко с вызовом ответил Курутай. Все же вспыльчивый он.

— А у смерды мне и не потребны, своих досыть, мне торг, зерно потребно, а я и зброю дам и брони и коней. Токмо у моей рати свой наряд и чинить його треба всем, — спокойно, на контрасте нервозности собеседника, сказал я.

Далее излишняя эмоциональность уступила место деловому прагматизму, и передо мной оказался весьма мудрый и рассудительный человек, который сразу понимал и главное — воспринимал, все слова без лишнего разъяснения.

А предлагал я следующее: мы заключаем договор, по которому часть урожая, как и скота, будет передаваться на нужды воинской школы, филиал которой будет находиться в моем поместье под Суздалем. Оказывается, земли одного из родов берендеев соседствует с теми землями, что я уже считаю своими. Для посевной попросил оставить половину кади земли, как раз килограмм двести посевной высокоурожайной ржи в резерве берегли. Еще треть кади берендеи оставляют под посевы картошки и допустят для ее обработки моего человека.

Совместно оплачиваем воинскую школу в суздальском поместье. Обучаться будут четыреста новиков и все ветераны, которые после и станут десятниками и сотниками, решение о назначениях оставлял за ними, но подчинение мне и моим офицерам беспрекословное.

— Мужей зело у ратным деле мудрых осталось вельми много, в Ростове, Суздале Владимире, Муроме и иншах градах, токмо оружных нету, — завуалированно последовала следующая просьба.

— Ратникам в Суздале дадим зброю, да новиков научать станем, вот и поглядим. Вельми много треба кованнаму ратнику, — ответил я и предложил дальше, детально обсудить все по дороге в Суздаль.

Скопилось столько вопросов, что поездка в суздальское поместье необходима. Вот еще думаю взять с собой и Божану с детьми. Глеб, правда, еще очень маленький, жена может и не согласиться.

Вечером был банкет безжалостный и беспощадный. Целый день на кухне крутилась Настя, приезжали какие-то телеги, клубился дым из коптильни. Вся местная знать, все бояре, инспекция, старшие из делегации берендеев — набралось больше сорока человек. Наутро только я и Нечай смогли нормально подняться, да и то, что срочно прискакал посыльный, мотивировало к активности.

— Беда, на руськия земли ворог пришел, — паниковал прискакавший от князя под утро посыльный.

— Ты охолони, окаем, и степенно молви усе по чину, — потребовал Нечай.

— Так, Нечай Куратович, — посыльный поклонился.

— Литва в смаленския земли пошла, а ляхи мазовецкия в набег на Полоцк, даны Ревель осадили и до Пскова сотни конныя шлют, грабят. Крыжаки з ливами Ригу осадили, свеи Ладогу узяли, а у Новгороде смута, на вече свеев кличут, а те, кто за Яраслава, бобили зело, — выкладывал информацию посыльный, при этом жадно хватав со стола еду. В первый раз вижу такое попирание традициями гостеприимства. — Аще татары посольство прислали, да и схизматы папския пришли у Владимир числом шесть сотен у стен стали и тя боярин Корней кличут. Усе з самострелами яко псы лаются, а ничего не разумеешь. Вот я йому и говорю…

— Ты говори волю великого князя, а не брехай, — потребовал Нечай и посыльный уже детально рассказал.

На Русь началась скоординированная атака. Датчане, крестоносцы, шведы — все заинтересованные стороны. Можно восхищаться их возможностями договариваться и согласовывать действия. По сути, вся северная Русь практически одномоментно отходила к захватчикам, а ответить им быстро было нечем. Псков частью так же благоволит к германцам. Только победа под Юрьевым и взятие Риги пошатнула позиции прогерманской партии в свободолюбивом городе, сейчас же вполне могут и сдать город тем же датчанам.