Admin - Каюр (СИ)
- Дались ему эти собаки, - проворчал Мункар.
- Собаки, между прочим, умеют влиять на луну, а луна в свою очередь - на человечество, - сделал сноску Накир. - Так. Черт. Где это я... "... если бы этот пес не погнался за кошкой. У меня эта кошка в башке не укладывается: откуда взялась? С неба спустилась? Или, кочуя с кочки на кочку, с дальнего болота пришла? Однако эта болотная тварь таки появилась и принялась прохаживаться, держа хвост трубой, из которой валил дым. Провоцируя и подначивая, представляя собой собачий соблазн".
Он почти декламировал, читал с упоением - словно сам это все сочинял, подбирал слова, выбирал выражения, и в плетении словес достиг высочайшего мастерства. Да и я сам сообразил, что эти издевательские "показания" сфабрикованы кем-то из следователей. Скорее всего, Накиром: очень уж речевые обороты схожи. Что меня тут же натолкнуло на догадку иного рода: Накир - Алик и есть. Я понял, что с самого начала допроса подсознательно это подозревал и присматривался: глаза, повадки, привычки, словечки, образ мышления, построение фраз. И обоим присуща эта полицейская развязность - что-то вроде мелкого местного хулиганства. Да Алик с Лесиком и не скрывали, что были подставой. Так почему бы этой подставе не быть в штате и не лично провести допрос? Однако пока идентификатор заблокирован, возможности удостовериться в этом не было.
- Ты, братец, опускай про собак, - посоветовал ему Мункар.
- Внимание. Сейчас будет секретно, - сказал Накир. - "Кроме того - можно немножко правды? Этот Лесик что-то на власть ополчился, в жесткую оппозицию встал..." Так, это
вас не касается... "свергнуть власть тирании. Или, дождавшись демократии, прийти к власти законным путем. Как говорит... говорит Доберман-Пинчовер..." Так, тут опять
про собак...
Тексту было тесно на лицевой стороне, Накир перевернул на обратную.
"...Если б не эта камышовая кошка, которая кинулась на него. Собака тоже могла бы, как кошка, исподтишка. Но считает, что это нечестно. Баскервиль зарычал, и кошка тут же пустилась бежать. Все встрепенулось во мне. И фибры души, и мышечные фибриллы. Я чуть сам за кошкой не кинулся, да и рванул бы, если б не коп. Странно, я почти не удивился его появлению, только сразу решил, что кошка эта копа была, и сейчас нам всем за нее не поздоровится, который в панике ничего не понял и стал палить. Лесик залёг, а он подскочил и дважды ударил его лежачего. Пасагом по чепени, как говорит мой логопед. Другой мне наперерез бросился, открыв пасть и вопя, словно вурдалак, хлебнувший дурной крови. Я решил, что у него дурные намерения. Вы же знаете, что это за уроды. Он меня ухватил и стал выкручивать руку, хотя надругаться над мной. (Так и написано. Хотите взглянуть?) Уж не знаю, как я иссобачился, но только вырвался и побежал, слыша вослед выстрелы". Странно, - он повертел листок. - Тут про вас до сих пор ничего нет. А вчера еще было. Может, то был черновик. Я ж присутствовал, когда он писал показания. Как раз передавали "Хованщину" по MTV.
- Напишет. Вот только руку вправят врачи, - сказал Мункар.
- Так... Тут зачеркнуто, тут многоточие, тут у него тоже сомнения. Понимаете, мы им вшили каждому по детектору лжи, и теперь они, если врут, то запинаются и краснеют. "Этим выстрелом отрывая душу от тела... с болью расстаться с телом..." В общем, ему типа отвратно. Тошнит, болит, никому не пожелаю - в таком духе. "А голова уж парит над туловищем, словно точка над i. Гляжу я на это, а сам гадаю: помер иль померещилось? Нет, помер. Я внизу, в длиннополом пальто цвета хаки, в сапогах. Или в галошах? Нет, в сапогах. Голова то отскочит, то прискочит опять. Различные чувства объяли меня: и ужас от происшедшего, и нежная привязанность к своей шкуре. Представьте, что ваше тело убито, а вы - между молотом и наковальней, меж раем и адом, верхом и низом, между небушком и землей. Между волком и собакой, а скорее - меж кошкой и псом... Пес вдруг бросил преследование и задрал голову вверх, на меня. Видя меня парящим, он завопил. Человек для животного непредсказуем и часто ставит собаку в тупик. Не сочтите за сочинительство, но это истинный факт. Тело меж тем рухнуло. Всё вскричало во мне: я с этим телом связан узами родства! Верните душу телу, а тело - общественности! А оно лежит, корчится, кончиться не может никак. Да и позвольте: как же можно не быть? Однако вижу: кранты - словно открыли кран, словно бьет из меня фонтан, среброструйный, сверкающий, увеличивая посмертный восторг раз в сто или даже в тысячу..." Ну, это поэзия, это не надо. Как говорит мой сантехник: если крану кранты, то крути, не крути, а уж ничего из него не выкрутишь. "Уж коли душа вылетела, то обратно уже не влетит... Ну, тут уже отвлеченности... Зависнув, словно пес в небесах... То ли воет проклятый пес, то ли свистят архангелы... И больше я ничего не знаю, а поэтому - не скажу".
- Ну, это вы сами придумали. И не очень удачно, - возразил-возмутился я, твердо помня, что никакого пальто на Алике не было.
- Это пока так, предварительные наброски, - сказал Накир. - Однако будем пытаться еще и еще - до достижении достоверности.
- Наняли беллетриста? Или сами измыслили?
- Мыслю, следовательно, я следователь, - сострил Накир.
- Но вы же не можете на основании этой фальшивки предъявить обвинение? - сказал я, запоздало почувствовав, что даю ему повод достроить этот сомнительный силлогизм.
- Следователь, следовательно, могу, - сказал он.
Он веселился. Сусанна - хихикала. И даже у Мункара под носом прорезалась щель.
- Что касается второго летальщика, - сказал Накир, вынув из папки другой листок, - то он не менее красноречив, хотя и более краток. Мы его прижали, он всё юлил, менял показания, все отрицал, потом отрицал отрицаемое, и, в конце концов, выдал нам следующее. "Я на этом болоте однажды бывал, запомнилось. Там бекасы взлетают по шесть и по двенадцать штук, порциями. А бесы так и кружат и путника водят, вводят в соблазн. И расцветает жизнь, питаясь слабейшими. Алик же утверждал, что накануне, пробегая мимо, видел забежавшего в камыши кабана. Ну я и подумал себе: отчего ж не разогнать кровь, не впрыснуть адреналину. Кстати уж и число ноября совпало с числом вепря. Собрались впопыхах. Очень боялись, как бы кто-нибудь раньше нас кабанчика не завалил. Вооружиться пришлось пистолетами, так как ружья я в чистку сдал. Собаку по пути прихватили. Егеря наняли для сопровождения. Он эту тропу вдоль и поперек исходил. Пришлось ему заплатить".
- Ну, в общем видно, что сделка имела место, - сказал от себя Накир.
- Было бы место, а мясо нарастет, - добавил Мункар зловеще.
- Далее он подробно и с толком обрисовывает обстановку. "Болото пыхтело и пузырилось, брызгало. Камыш - словно из воды вольсья торчат. Была луна, давая тени и оживляя этот натюр-вивр. Двигаться приходилось с оглядкой: того и гляди вепрь изорвет, либо витязь изрубит. Там замок его в сердце болот. Много слухов насчет этого замка ходит, но почти все ложные. Пес в поисках истины метался туда-сюда, убегал вперед по тропе и возвращался с лаем. То отставал, то бросался куда-то вбок и душил вальдшнепа. Алик поначалу тоже шмыгал туда-сюда, скакал и праздновал папуаса. Я ему не мешал, только просил соблюдать поведение: не ломать ветвей, не сжигать камыш, мы ж оправдание природы, а не ее палачи. Однако вскоре это мрачное месиво и его вогнало в тоску. Это мокрое место кого хочешь расстроит. Даже проводник приуныл и шёл запинаясь. За ним без запинки следовал я. Так-так-так... Вот. Я в лунном свете... Кстати, я уж запутался: что там у них, луна или день добрый? Я в лунном свете так и не понял, кто первый напал: кабан или я. Только гляжу, он прижимает меня к земле. Я выстрелил. И лишь когда это кабан на бок валиться стал, я догадался, что это не кабан, а коп. Морок глаза застил. А егеря с Аликом еще раньше коп номер два завалил. А меня повязал. Всё".
- А говорят: сдохла литература, - сказал я. - Но, по крайней мере, у меня алиби. Я к этому времени был уже мертв.
Чуткий ко всякой литературщине, я отметил, что оба "показания" состряпаны одним человеком. Аликом, скорее всего. То есть, Накиром. Его изящная словесность, не лишенная живости, произвела впечатление даже на меня.
- А вот что капрал Войцеховский пишет, - продолжал Накир. - Очень скупо обстановку обрисовал, миньятюрист. Предложения рубленые, краткие. Этих предложений ровно пять штук. Нет, восемь. "Там было три негодяя. Негодяй Љ2 стрелял в негодяя Љ1. Он упал. Я бросился, чтобы помочь. А он в меня выстрелил и убил. Я полетел и видел: как Љ2 убил Љ3. А рядовой Вайс убил Љ2. А потом мне открылось видение девы неземной красы, и я уже не смотрел на землю".
- Я тут даже не под первым номером, - сказал я. - К тому же взгляд с того света вряд ли к делу пришьешь.
- Рядовой Вайс. Тот самый, которому удалось выйти живым и даже сухим. Описал более обстоятельно. Однако первый лист куда-то делся, а на втором - всего ничего. Итак:
