Юрий Добронравов - Реинкарнация, или «Янки-2000»
— Да, — промычал я, — собаку жалко.
— Ладно, обошлось. Главное господин Ройд-старший вовремя приехал и успокоил ребят наличностью. Иначе, могли быть и неприятности.
— С этого места я уже помню.
Паромобиль стал набирать скорость, Мы спускались к мосту через Омру. Самой реки разглядеть почти не удалось. Темень — хоть выколи глаза! Но мостик при свете газовых фонарей выглядел солидно. Основательный, широкий, выложенный из гранитных блоков. И покрытие под стать — крепкая брусчатка, что моста, что дороги в целом. Ясное дело — стратегический объект. Не зря же по ней в свое время войска передвигались.
Начался длинный утомительный для нашего экипажа подъем. Да и меня, признаться, раздражала эта скорость. Как ни ковырялся, как не мудрил, увеличить мощность машины существенно не удалось. Все равно, ползет, как черепаха. Особенно, вверх по склону. Слабенькая колымага, даже «Орлу» не чета. Зато неприметная, что для нас сейчас совсем не лишнее.
— Интересно, далеко отсюда меня шибануло?
— Да вот примерно здесь. Спутать трудно.
И действительно, место оказалось приметное. В свете фар удалось разглядеть несколько обгорелых стволов деревьев. Кроме того, заметил и несколько пеньков — кто-то явно старался замаскировать действие стихии. И это уже казалось странным, если не подозрительным. Молнии любят этот участок дороги. Интересно, почему?
Это уже второй наш визит в это «чертово место». Первый был три недели назад. Тогда мы всего лишь проехались по другой дороге, и как следует осмотрелись. Хорошо разглядели таинственную Омру — узенькую, не более пары метров в ширину, речушку, протекающую в глубокой балке и почти полностью спрятавшуюся в густом ивняке. Дальше по дороге также наткнулись на обгоревшие деревья. Тогда я насчитал их не меньше восьми. А уже через пару-тройку километров никаких следов стихии не было и в помине. Под предлогом «малой нужды», заглубились в лес на несколько сот метров и наткнулись на ограду из колючей проволоки. Короче говоря, было о чем задуматься и снова попытаться найти объяснения этим странным фактам. Потому-то мы снова трясемся по брусчатке, пробираясь куда-то в ночь, сами еще толком не зная за чем именно.
Нельзя сказать, что я рвался в эту разведку. Скорее наоборот. После истории с Рори Файгром я пытался «лечь на дно» — отменил все необязательные визиты и встречи, перестал выезжать развеяться в город, даже питаться стал, подобно своим рабочим, принесенным из дома, правда, от нашего домашнего повара, «тормозком».
Однако в покое меня не оставили. Постоянно на хвосте у моего лимузина сидел или конный экипаж, или такой же большой, как мой «Орел», черный паровоз. Ко мне на прием рвались какие-то люди со своими сомнительными прожектами, явно надуманными. Я с ними не встречался, а направлял к подчиненным. В дальнейшем Рубио запретил охране завода пропускать посторонних. Но это остановило далеко не всех визитеров.
В один прекрасный день в мой заводской кабинет вошла очень колоритная фигура. Высокий плотный человек в белом одеянии до пола. Длинные седые волосы и борода с усами почти полностью скрывали мясистое красное лицо. Бросались в глаза только пунцовая картофелина носа да огромные черные глазищи, сверкающие из-под густых бровей, как прожектора. Стоило мне на него взглянуть, и настроение резко ухудшилось, скажу больше, меня пронизал страх. Этого типа я уже видел, и еще тогда испытал это противное чувство мурашек, ползущих по телу.
— Здравствуй, сын мой! Я святой мученик Иолисиан. — Произнес он трубным низким басом.
«Какая скромность! — подумал я, — Надо же, святой! Да и по роже не скажешь, что очень мучился. Или тут все попы — святые и мученики? Надо бы выяснить и устранить этот досадный пробел в образовании!»
— Твой отец — господин Ройд-старший — продолжал святой, — достойный гражданин и ревностный приверженец нашей церкви. Он не раз помогал нашему делу материально, и за это ему воздастся.
— Кто его пустил? — обратился я к Рубио.
— Кто же воспрепятствует наместнику божиему в его миссии? — вознес руки к небесам Иолисиан, едва не коснувшись потолка.
«Час от часу не легче — уже наместник бога! Скромный наш!»
— Выясню, — буркнул Рубио, но из кабинета не вышел, а только отошел к стене.
— Вы… э… э… — запнулся я, не зная как обратиться к странному посетителю.
— Называй меня просто — святой отец, — подсказал гость.
— Хорошо. Так вот, святой отец, завод — это не улица, здесь ходить опасно. Еще, чего доброго, расплавленным металлом обольет или бороду вашу на шпиндель намотает. Мне потом во век этот грех не отмолить. Впредь, если хотите меня увидеть, лучше найти более подходящее место. И желательно договориться заранее, я, знаете ли, человек занятой.
— Все в руках божиих, сын мой. Я не боюсь страхов, тобою описанных — у меня есть высший хранитель. А что касается занятости, все наши дела — суета. Бог не станет ждать, когда мы освободимся.
— И, тем не менее, — сказал я, стараясь скрыть злость, — что привело вас ко мне, святой отец?
И началось! Сначала мой посетитель полчаса отчитывал меня за недостаточное почтение к богу (а скорее, к самому Иолисиану), потом еще час читал лекцию о долге перед господом, и, наконец, когда мне удалось вставить слово и попросить его перейти к делу, изложил свою просьбу.
— Сын мой, твой отец, как я уже говорил, много помогал нашей церкви. Того же я жду и от тебя.
«Так бы сразу и говорил. А то «бог, бог».
— Конечно, святой отец. Я сейчас же напишу письмо отцу, и он даст вам нужную сумму. Я потом с ним рассчитаюсь. У меня же самого, до следующего месяца денег не будет.
«Лучше с этим типом не ссориться, — подумал я с опаской, — Да и заговорил меня совсем, времени отнял вагон. Прекращать пора».
— Сын мой! — снова громовой бас, снова руки под потолок, — Что я слышу?! Ты собираешься соврать Богу? Не верю! Это невозможно! Бог знает, что ты сегодня получил крупную сумму денег в банке. Зачем же ты это отрицаешь и притворяешься бедняком?!
«А, вот ты куда метишь? И какая осведомленность! Будто, и правда, бог на ушко нашептал. Нет уж, дудки!»
— Святой отец, — я постарался сказать это как можно вежливей, хотя внутри у меня все кипело. — Эти деньги — не мои. Это зарплата моим сотрудникам. Сегодня как раз день выплаты. Люди этих денег целый месяц ждали. Им нужно семьи кормить.
— Что?! Они ждали?! Уж не хочешь ли ты сказать, что и бог должен ждать месяц, пока ты ему заплатишь?! — надо же, как разошелся батюшка. Этот рев, наверное, на улице слышно!
— На счет бога, не знаю, — я уже не сдерживал злости, — А вам, святой отец, придется часок-другой подождать, пока мой папаша не заплатит. У меня же, повторяю, сегодня денег нет! Прошу прощения, у меня дела.
Я поднялся из-за стола и вышел из кабинета. А вслед мне неслись проклятия святого Иолисиана.
— Так не поступают преданные сторонники господа! Вот ты и выдал себя, проклятый оборотень! В тебя бесы вселились! В огонь! В огонь проклятого! В очистительный огонь!
Ну вот, нажил еще одного врага. Очень некстати.
Через час Рубио затолкал в мой кабинет уже знакомую мне охранницу.
— Вот. Это она Иолисиана пропустила.
— Она? — удивился я. — Мадам, вы такая принципиальная, даже меня в свое время на завод не пустили. А тут вдруг совершенно постороннего человека, не предупредив меня… На вас не похоже.
Мощная дама уже не выглядела такой неприступной. Наверное, понимала, чем для нее окончится этот разговор. Она шмыгала маленьким носиком, еле видным из-за пухлых красных щек и постоянно вытирала рукавом узкие глазки.
— Господин Гарвер, простите меня, бога ради. Ну как я могла не пропустить этого человека?!
— Да, я это уже слышал. «Кто же остановит наместника божия в его миссии»? Так?
— Уж и не знаю, господин Гарвер, как насчет миссии, — женщина уже не сдерживала слез, того гляди, начнется истерика. — Только не могла я его прогнать. У него был пропуск.
— Что?! — воскликнули мы с Рубио почти одновременно.
— Да, был пропуск. Господин Гарвер, господин Рубио, я сделала все, как вы велели. Проверила бумаги, послала курьера, который принес подтверждение. И только потом его пустила. Опять-таки, не самого, а с тем же курьером. Вот, посмотрите, господин Рубио. — женщина полезла в карман, расположенный на необъятном бюсте и достала тщательно сложенную бумагу.
Рубио долго изучал бумаженцию, то снимая, то снова одевая круглые очки, потом подошел ко мне.
— Шимит. Разрешение подписано им.
— Куда проводил курьер отца Иолисиана?
— До самого директорского кабинета, — заискивающе пробормотала женщина. — Господин Гарвер, простите, если я в чем виновата. Не увольняйте меня. Я вдова, пенсия на мужа крохотная, а детишек…
— Идите, — оборвал я этот поток жалобных стонов.
