"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Ляпина Юлия Николаевна
Он отталкивается от стены, отходя от меня на пару шагов. Его зрачки расширены, но он так хорошо контролирует своё дыхание, что сейчас я вдвойне его ненавижу, потому что сама с трудом держусь, чтобы не поддаться слабости в коленях. Я облизываю пересохшие губы, а он внимательно следит.
– Извини, мне не стоило говорить такое, – хотя бы мой голос не дрожит. В пути я оскорбляла его неделями, и он сносил всё спокойно. Не думала, что подобный намёк с лёгкостью пробьёт его защиту, однако назвать это своей победой я никак не могу.
– Рад, что ты понимаешь.
– Я тоже могу дать тебе кое-что… только если ты попросишь.
Он быстро возвращает невозмутимое выражение лица, скрывая мимолётное замешательство из-за моего наглого предложения. Может, я заслужила жестокую шутку в ответ на то, как задела его гордость, но и у меня есть то, что могу дать лишь я или Ойро, а последняя фраза это просто маленькая, но месть.
– Хорошо. Я прошу тебя… хотя не знаю, что именно, – с подозрением выдавливает Эол.
Что ж. Такой ответ хоть и натянутый, но меня устроит.
Я делаю пару шагов к нему с вытянутыми руками, он недоверчиво смотрит, но не отстраняется. Я зарываюсь пальцами в волосы Эола, а затем накрываю его глаза ладонями. Он напряженно обхватывает мои запястья, готовый в любой момент отстранить их от своего лица. Видимо, ожидает, что я попытаюсь вырвать ему глаза, но вместо этого я применяю Дар Тьмы. Глупый риск, Клетус может почувствовать. И всё же я почему-то иду на этот шаг, использую самую малость и лишь окутываю глаза и сознание принца сумраком, давая то, что он так давно хотел – успокаивающую темноту. Эол судорожно выдыхает, почти стонет от облегчения, как человек после знойного дня, опускающийся в прохладную ванну.
Это та нить воспоминаний, которую я ухватила на коронации. Я забрала не единственное воспоминание, а целую связку. Хотела вырвать одно, но оно потянуло за собой другое, а то следующее и следующее. Я узнала его главную слабость. То, что его так давно мучает.
У младшего принца Дар Света сильнее, чем у старшего брата, но всё детство он не мог его нормально контролировать, помогали лишь некоторые уроки и советы. В детстве тело Эола собирало свет, вне зависимости от его желаний. Он стягивал его в себя во сне, и тот тянулся и лип к нему. Свет преследовал младшего принца, выжигал мысли, копился, Эол не мог скрыться от него даже с закрытыми глазами – его кожа светилась так ярко, что веки пропускали это свечение, и мальчик был окружён хоть и приглушённым, но светом. Он не знал отдыха и покоя, часто плакал, впадая в ужас, беспомощный, без возможности скрыться от себя самого.
У них было временное решение заматывать ему глаза на ночь тёмной лентой, оборачивая в несколько слоёв, чтобы создать сумрак для глаз. Но и в Каидане были попытки переворота, а замотанные глаза при нападении однажды едва не стоили мальчику жизни. С тех пор от этого способа отказались.
Хуже всего, что вскоре после открытия этого Дара любимая мать Эола умерла. Отец и до этого мало заботился о младшем сыне, занятый воспитанием своего первенца, а когда умерла Виола, Клетус стал ещё более жёстким и отстранённым. Я содрогаюсь, вспоминая увиденный момент, как Клетус говорит маленькому Эолу, что если он не может вытерпеть силу света, то он – никчёмный потомок, порочащий имя Каида. И Эол научился терпеть. Единственной опорой был его брат Демьян, который сам едва знал, что такое родительская любовь. Пусть он был и не лучшим старшим братом, но, вероятно, старался как мог.
В воспоминаниях Эола я столкнулась с той же пустотой и жаждой успокоения, что была во мне. Только я прожила с ней шесть лет, а до этого у меня всегда была сестра, уравновешивающая мой Дар. В сознании принца была пустота, выжженная светом, он жаждал темноты и спокойного сна, который едва помнил.
Днём Эол сам научился сдерживать свет, но временами во сне, даже в этом возрасте, продолжает его притягивать. Поэтому все его сны отрывистые, неглубокие, без каких-либо сновидений, не приносящие настоящего отдыха.
Сейчас я без особых усилий дарю ему густую, вязкую темноту, дающую тишину и расслабление. Глядя на его восторженную улыбку, я забываю, что он натворил, забываю слова, которыми он недавно меня дразнил, забываю о том, через что мне и моей семье пришлось пройти по вине его отца. Я вижу очередную жертву света, Эолу не повезло иметь такой Дар, не повезло, что его отец стал совсем другим после смерти любимой женщины.
Медленно я убираю руки от его лица, Эол открывает глаза и робко улыбается. Он обхватывает мои запястья и притягивает к себе, ненавязчиво целуя ладони. Мои щёки становятся горячими от непривычной нежности с его стороны.
– Спасибо, Айла. Правда. Спасибо.
Его беззащитность ломает во мне какую-то стену, я подталкиваю Эола к кровати и предлагаю лечь на одеяло. Он с недоумением подчиняется, внимательно следя, как я ложусь с другой стороны, забираясь под тёплое покрывало, и опять кладу одну ладонь ему на глаза.
– Спи. Обещаю, что сегодня не буду пытаться убить тебя во сне, – намеренно сухо говорю я.
Младший принц с необычайным доверием ухватывается за этот шанс и засыпает так быстро, что я не успеваю передумать. Кажется, ему было бы всё равно, даже если бы в моих руках был нож, лишь бы я продолжала дарить ему темноту и покой. Я задумчиво наблюдаю за его спокойным дыханием, а через час он полностью расслабляется, отпускает контроль, и скудный свет от догорающих свечей тянется к его рукам, лезет под кожу, заставляя пальцы светиться. Я остаюсь бодрствовать, думая о том, какую глупость совершаю, пока перед самым рассветом сон не берёт надо мной верх и я сама проваливаюсь в темноту.
Глава 13
Даян
– Кажется, ты абсолютно не нужен своему отцу.
Прошло целых двадцать дней, но сильно заплывший после нашей драки глаз Демьяна только несколько дней назад стал нормально открываться. В остальном у него на лице не осталось признаков травм. Бенеша вылечила ему каждую сломанную кость и серьёзные внутренние повреждения. Но он всё равно прихрамывает на правую ногу, которую я ему с удовольствием сломал. Сегодня я впервые решил с ним поговорить – до этого один лишь звук его имени выводил меня из себя. Теперь я чувствую, что смогу сдерживаться и повременить перед тем, как сжать руки на его шее.
– А ты ожидал чего-то другого? – хмыкает он, тяжело опускаясь в кресло.
– Давай не будем продлевать наше и так затянувшееся общение и обменяем тебя на мою сестру. Моё терпение на исходе. Я подумываю швырнуть тебя в темницу, где тебе самое место за то, что ты сделал с Ойро. То, что ты дышишь, – уже не свойственное мне милосердие.
Демьян меняется в лице, любое подобие ухмылки исчезает.
– Как она?
– Не твоё собачье дело.
– Думаю, будь всё хорошо, она бы сама пришла мне это сказать.
Я сжимаю челюсти, но молчу.
– Если ты рассчитываешь услышать о том, что я стыжусь за попытку убить тебя, то нет. Совесть меня не мучает. Ты бы убил мою семью без колебаний, так что выбор был очевиден, – прямо говорит пленник.
Мне нравится, что он откровенен, хотя бы не нужно тратить время, отыскивая правду и ложь в его словах.
– Ойро – это другое. Только трус будет нападать на беззащитную девушку. Моей целью был ты.
– Будь Ойро здесь, ты бы получил оплеуху за подобное высказывание о её беззащитности, – поправляю я.
– Вероятно, ты прав, но и мою мысль ты понял?
– Понял. Вы, Квинтилии, любите строить из себя благородных принцев.
– Я вряд ли, а вот младший братишка точно пытается.
Демьян натянуто смеётся, но его смех быстро переходит в кашель. Я наблюдаю, пока он, прикрывая рот рукой, силится справиться с приступом. Ему не удаётся скрыть пару капель крови, оставшихся на ладони.
– Я отправлял твоему отцу несколько писем с предложением обменять тебя, но он не ответил. Почему? – снова повторяю вопрос, из-за которого пришёл, надеясь, что Демьян может сказать, как убедить Клетуса обменять его на Айлу.
