"Фантастика 2023-179". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Рау Александр Сергеевич
Я словно провалился в бесконечно долгий беспробудный кошмар, где все решали одни лишь низменные инстинкты, а разум и воля оказались выключены за ненадобностью.
Вокруг все время царила беспросветная чернота. Из-за неё я словно ослеп. И, как когда-то в пещерах «Зубастой ямы», у меня пробудилось феноменальное восприятие, позволяющее сканировать окружающие просторы в разы лучше, чем примитивным зрением.
Впрочем, существу, в которое я превратился, по большому счету было плевать на красоты вокруг. Спать и жрать — вот два краеугольных камня, составляющих отныне суть его и, соответственно, моего существования.
У меня не было врагов — только добыча, рвать и жрать которую я мог бесконечно.
Движимый лютым голодом, я брел в чернильном мраке, раскинув во все стороны невидимые сканеры восприятия. Почуяв угодившую в радиус сканирования живность, бросался в погоню. Настигал, убивал и тут же пожирал. И так снова, и снова, и снова… Пока в какой-то момент меня не одолевала такая же лютая сонливость. Тогда я падал, где стоял, и отключался на какое-то время.
Возвращение к реальности неизменно сопровождалось вспышкой чудовищной боли, как будто от тела отдиралась какая-то его важная часть, увидеть которую мешала неизменная чернота вокруг. Пробудившемуся же следом за телом от длительной спячки восприятию требовалось несколько секунд для разворота по округе сети сканирования. И когда это наконец происходило, источник болезненного пробуждения словно куда-то испарялся — ничего подозрительного засечь в округе мне ни разу не удалось.
Неизменно в первые минуты после пробуждения я испытывал болезненную слабость. Но вскоре разгорался лютый голод, заставлявший подниматься и двигаться вперед, в поисках добычи. Как только вставал и делал первый шаг, слабость исчезала.
Снова начиналась охота…
И такая бесконечная карусель неслась по кругу снова и снова.
Но однажды, во время погони за очередной жрачкой, я вдруг уловил рядом смутно знакомый резкий кислый запах — где-то на задворках памяти всплыло, что это запах свободы и обновления.
Забыв про удирающую добычу, я двинулся на запах. И сканер восприятия уловил поднимающуюся мне на встречу, клубящуюся и словно сотканную из тумана фигуру.
Запах исходил от нее.
Когда я приблизился вплотную, чернота вдруг меня осыпалась под ноги, и я увидел на фоне окруженного зеленью водоема белоснежную фигуру в туманном балахоне.
Туманный человек что-то мне сказал. Но поначалу я не понял его речь. Мне лишь по-прежнему нравилось вдыхать исходящий от него странно знакомый, резкий кислый запах.
А потом он сам шагнул мне навстречу и, широко раскинув руки, обнял мою огромную голову.
— Вспоминай, мой хороший, — после прикосновения белых туманных рук заблокированный разум вернулся ко мне, и я смог понимать его речь. — Я открою тебе нашу общую память так широко, как смогу. И пусть это было давно. Но это было! Забудь о своем проклятье, доверься мне, своему сводному брату, и вспоминай…
Глава 39
Глава 39, в которой мне открываются тайны, и я понимаю смысл мудрости: многие знания многие печали.
По глазам резанул яркий свет, и декорация вокруг изменилась. Я оказался в гигантском зале, белоснежные пол, стены и потолок которого состояли из мириадов идеально подогнанных друг к дружке шестигранников. Эдакие пчелиные соты из идеально белого воска, но без меда, личинок и пчел. Окружающие белые соты словно светились изнутри, из-за того, собственно, в зале-хранилище и было так ослепительно светло.
Неожиданная визуализация обещанной хранителем общей памяти так меня заворожила своей строгой красотой, что первые несколько секунд я лишь растерянно разглядывал зал-хранилище. Но вскоре, разумеется, вспомнил зачем я здесь… Перво-наперво, я жаждал узнать, что за чертовщина закрутилась вокруг меня после боя с кошмаром? — и попытался озвучить этот свой первый вопрос. Однако, вместо речи, из неприспособленной для разговора монструозной пасти вырвался лишь вопросительный рык.
Впрочем, хранилище памяти меня прекрасно поняло. Окружающее пространство накрыла густая тень, в которой крошечным пятнышком яркого белого света остался лишь один шестигранник справа на стене. Я дернулся было подбежать к нему ближе, но не пришлось. Из горящего шестигранника выстрелила струя белого тумана, со знакомым резким кислым запахом, которая, мгновенно добравшись до меня, расширилась до размеров небольшого облака и накрыла меня целиком.
Внутри кисляка не было никаких объяснений, картинок, мыслеобразов, все произошло куда как проще и эффективней. Ответ пришел мне мгновенно и разом, как озарение.
Все оказалось до ужаса просто. Как в той старой детской сказке, про мальчика, убившего дракона… Ликвидировав Смертельным ударом запредельно развитого кошмара, я тоже мгновенно умер, но угодил на возрождение не в белый туман кисляка (как обычно), а в черный — кошмара. Потому что победитель самого опасного существа на Континенте сам становился им.
Пока я свыкался с такой вот ублюдской подставой, кисляк вокруг меня полностью развеялся, и я снова оказался в залитом ярко-молочным светом зале.
«Откуда, вообще, на Континенте взялись эти гребаные кошмары?» — учтя свой предыдущий облом с озвучкой, второй вопрос я лишь мысленно обозначил, обойдясь без бестолкового рева.
И хранилище, ожидаемо, легко откликнулось на мой немой запрос. Снова на зал набежала густая тень, оставив ярким лучом света единственный горящий шестигранник, на той же стене, но чуть повыше и изрядно левее. Как под копирку, выстрелила очередная струя тумана из горящей ячейки, и через мгновение я опять словил очередное озарение в облаке кисляка.
Оказалось, кошмары — это такой же продукт Замка Ордена Хранителей, как, собственно, и сами хранители. Пройдя через определенный ритуал в Замке, два игрока сливались там своими сознаниями друг с другом, а затем перерождались в две укрытые туманом сущности. Одной, при этом, доставался сверх Интеллект и сверх Дух Стикса, второй — сверх Атака, сверх Защита и сверх Ловкость. Одна оставалась разумной и становилась, в последствии, хранителем, в цивильном балахоне из кисляка, вторая превращалась в безумного кошмара, под маревом чернильного облака. Эти две сущности не могли существовать на Континенте друг без друга, они превращались, по сути, в две половинки одного яблока, и связавшие их узы оказывались куда как крепче кровных.
Хранитель неуязвим, пока жив его кошмар — а одолеть эту идеальную машину для убийства на просторах Континента практически невозможно. Когда же все-таки находится уникум (вроде меня), которому, с помощью редкой абилки, удается совершить невозможный подвиг, убийца кошмара — (как я, увы, испытал уже на собственной шкуре) — сам превращается в кошмар.
Еще одним важным фактом о кошмарах стало шокировавшее меня откровение, что они, оказывается, являются, по совместительству, и породителями скребберов… Примитивное существование кошмаров сопряжено с бесконечной охотой и пожиранием добычи, при этом тело монстра устроено таким образом, что у него нет органов, обеспечивающих выброс из организма мочи и экскрементов. То есть вся пожираемая кошмаром биомасса копится у него внутри, а когда ее собирается критически много, кошмар попросту засыпает. И во сне происходит его разделение на две части. Основная, при этом, остается скрытой чернильным туманом, а сформировавшийся из скопившихся излишков спящего монстра двойник становится лишенным читерской маскировки скреббером… Именно боль такого вот деления, похоже, и выводила меня из спячки. «Новорожденный» скреббер, разумеется, тут же со всех ног улепетывал от гораздо более сильного «родителя» — благо ног у твари было дохренища, и бегал он будь здоров — а медленно очухивающийся после долгого сна кошмар, попросту, не успевал заметить свалившее «дитятко».
Увлекшись, я прекращал обращать внимание на периодически рассеивающийся туман вокруг меня, вспышки яркого зала-хранилища, тут же сменяющиеся густой тенью, с выделением очередного шестигранника, несущего следующую струю кисляка, с ответом на мой дополнительный вопрос…
