Ведьма для опального Генерала (СИ) - Анастасия Юрьевна Королева
Но как в эту стройную картину вписывалось моё изменившееся, совсем не стройное тело, я уже понимала слабо. Наказание? Или своеобразная награда? Мне бабуля всегда говорила, что хорошего человека должно быть много, я же имела телосложение тщедушное, кожа да кости. И силёнок с гулькин нос. Ну, это опять же со слов бабушки.
Деревня теперь эта мифическая, мужики в одинаковых костюмах и тень от неизвестного чудища. Мне вообще хоть можно туда соваться, а то может, сожгут меня на костре и все дела. Но и жить на сушёных травах, ягодах да грибочках — так себе удовольствие.
Рано я обрадовалась, ох, рано.
— Мяус, а расскажи об этом мире? — спросила, лишь бы немного отвлечься, потому что голова уже кипела от мыслей.
Кот, идущий впереди, бросил на меня недовольный взгляд и дёрнул хвостом. Сейчас-то что не так?
— Ну-у, — начал он, немного помолчав. — Мир, как мир. С магией, нечестью и прочими прелестями.
— И всё? — уточнила, когда продолжения так и не последовала.
— Что ты хочешь от меня? — белобрысый вновь дёрнул хвостом. — Я знаю точно, что ты нужна лесу, что ты должна подпитывать источник, чтобы нечисть не буйствовала, а остальное не моя забота.
— А деревня?
— Деревня, как деревня. Была. Раньше.
Понятно, что ничего не понятно.
— И как ты предлагаешь мне тут выживать? — задала самый животрепещущий вопрос.
— Обычно, — беспечно отмахнулся Мяус. — Сходим на разведку в деревушку, если что, удрать сумеем.
— А дальше-то что?
— А ничего, проблемы нужно решать по мере их поступления.
Ар-р-р! Невозможный засранец.
Деревья расступились, пропуская нас к дому. На полянке перед избушкой ничего не изменилось, тишь да гладь. Разве что солнце начинало заваливаться за верхушки деревьев.
— Тебе говорили, что ты невозможный? — недовольно поинтересовалась у мохнатого.
Он смешливо фыркнул и гордо задрал хвост:
— Ты первая!
Ага, конечно, так я ему и поверила.
Ладно, как бы ни прискорбно было это признавать, в чём-то он прав — проблемы нужно решать по мере их поступления. Вот только кушать хочется уже сейчас, а я ни на миллиметр не приблизилась к решению проблемы. И стоило мне только подумать об этом, как из кустов выскочил волк. Его морда была перепачкана кровью, а в пасти, безжизненно свесив голову, была какая-то живность.
— Смотри-ка, и от этой скотины есть толк, — пренебрежительно бросил Мяус и, в последний раз дёрнув хвостом, пошёл в дом.
Волк от такой «похвалы» зарычал, на что белобрысый не обратил ровным счётом никакого внимания. А потом зверь сделал пару шагов в мою сторону. Замер, сканируя внимательным взглядом. Не встретив с моей стороны ни возмущённых возгласов, ни желания грохнуться в обморок от вида крови, зашагал смелее. Остановился в метре от меня и раскрыл рот. На траву с глухим стуком упало то, что он держал.
Живностью оказалась утка. Жирненькая такая, упитанная. Мне бы ужаснуться от вида хладного трупика, но я неожиданно вспомнила вкус жареного мяса и для ужаса в моих мыслях места уже не осталось. Рот наполнился слюной.
— Это ты мне? — всё же уточнила, а то мало ли. На это волк иронично фыркнул, если волки вообще способны иронично фырчать, и развернулся, всем видом давая понять, что за лечение он расплатился, и мы теперь в расчёте.
— Спасибо! — только и успела крикнуть, прежде чем зверь скрылся в зарослях.
Что я там говорила о проблеме? Вот, кажется, она только что решилась самым неожиданным образом.
Крови я с детства не боялась, как и мышей, змей, и пауков. Вот такая я неправильная. Поэтому спокойно приподняла за красную лапу мёртвую птицу и понесла её к дому. Глядя на болтающуюся тушку, уже мечтала о том, как, наконец-то, смогу нормально поесть, но внезапная мысль заставила остановиться.
А как я её от перьев очищу? До этого мне доводилось мясо только на рынке покупать, а там вся живность была уже ощипанной, опалённой и выпотрошенной.
Хм… Ещё и кот масла в огонь подлил. Встретив меня на пороге, он язвительно уточнил:
— И что ты с ней делать будешь?
— Есть? — почему-то прозвучало как вопрос.
— Прямо так? — принялся ёрничать мохнатый.
— Ну, нет, я…
Мяус тяжело вздохнул и закатил глаза:
— Вот и откуда ты взялась на мою голову такая бестолковая?
— И ничего я не бестолковая, — прошептала с возмущением, но к концу фразы возмущение сдулось, потому что белобрысый требовательно произнёс:
— В ведро вон её кидай, сейчас всё сделаю.
Послушно выполнила его указание, здраво рассудив, что спорить сейчас вообще не в моих интересах.
И тут закипела работа. Кошак заставил метлу принести кипятка, мне велел натаскать каких-нибудь веток, чтобы костёр разжечь можно было, и работа закипела.
Окунув несколько раз тушку в горячую воду, Мяус принялся выдёргивать из неё перья. Они летели в разные стороны, превращая чистую полянку перед домом в поле боя. Потом выпустив внушительные когти, аккуратно вскрыл беднягу и выпотрошил.
На будущее, я сделала себе пометку, что с ним нужно быть аккуратнее, а то мало ли… Однажды он уже пытался вцепиться мне в лицо, хорошо, ковёр спас, впредь доводить его до бешенства не стоит.
Когда дрова были сложены горкой и зажжены метлой, уж как она это сделала, я так и не поняла, мы расселись полукругом у костра и принялись ждать. Это оказалось самым мучительным. Аромат поджаренного мяса, с травами, опять же добытыми метлой, был таким, таким… Словом, я каждые пять минут порывалась снять утку с импровизированного вертела и съесть.
Но и Мяус, и метла, и даже ковёр, недовольно шикали на меня. Хотя, шикал только белобрысый, остальные дружно его поддерживали.
Наконец, после десятой кружки чая, который я пила для того, чтобы хоть как-то приглушить чувство голода, мясо было готово.
— Ешь медленно, а то потом желудком мучиться будешь, — напутствовал меня мохнатый. Кивнула и, как бы мне не хотелось съесть всё и сразу, я держала себя в руках.
А потом долго лежала на траве, любуясь первыми звёздами, что успели зажечься на потемневшем небе.
Хорошо… Как же мне было хорошо… Наверное, впервые за всё время, как сюда попала, я испытала настоящее удовлетворение. Чай — это, конечно, прекрасно, как и подпитка источника, но обычную еду это всё заменить не может.
Глаза сами собой стали слипаться, и я уже почти провалилась в блаженную дрёму, как услышала странный шелест. Даже не шелест, а будто кто-то
